Любить демона - Эдона Даас

на оргиях с верховной и Йованой, но делал это, испытывая к себе острую ненависть после. Только Эпри он не трогал, добрую речную ведьму он ненавидел больше всех. Если все наслаждались полнейшей моральной деградацией, грехами и пороками, то Руслан изо всех сил боролся с собой, чтобы не поддаться этому. Но он бы хотел, дай его душа слабину и плотина рухнет, он станет таким же как они. А Эпри не нужен был весь этот самоконтроль, она всеми фибрами своей речной души ненавидела творящееся вокруг, ей претило все что делали демоны, до тошноты были неприятны Рэйко, Даэли и Лиц, но она была с ними. Этого организатор турниров понять не мог. Одно дело принимать всю это жестокость и грязь по зову своей извращенной сути, чему поддался Зоран и с чем боролся Руслан, и совсем другое принимать это… Ради чего? Ради достатка, защищенности, возможности не беспокоится о еде, жилье, пропитании и насущных проблемах? Исходя из вышеизложенного, когда настал день боя верховной, Руслан желал ее победы, не потому что по-прежнему преклонялся перед демонами и их ведьмаками, а потому что мечтал, чтобы изверги и извращенцы поскорее убрались из его мира через свой портал.

Те поединки, что в мире ведьмаков и Шаглава были еще на памяти, проводились в лишь в Южном береге, в Редколесье их давно не было. Рэйко однако нашел кое-какие упоминания в справочнике и правила эти были добавлены к правилам турнира Пояса "Возрождение магов". Самайла прибыла на коне, на ней была мужская одежда, которую она привезла из Лиловых Вод. Шаглав прибыл пешим, надел приведенный в порядок наряд главы стражи, в котором он прибыл из Редколесья. По правилам Южного Берега, если пеший сталкивается на турнире с конным, пеший имеет право выбирать основное оружие, также можно пользоваться любым другим дополнительным оружием и магией, если таковая имеется. Бой, как, впрочем, и по правилам Пояса, можно было начать немедля, выйдя на арену, но при этом соблюсти все формальности. Бывало, противники ранили, друг друга восседая за столом или лишь переступив порог, однако Самайла с Шаглавом так не поступили. Доне правда ожидал от своей бывшей работодательницы подвоха, был готов действовать немедля, но огненная ведьма лишь смерила его надменным взглядом, встала рядом со столом. На трибунах стояла такая тишина, что, если бы муха решилась пролететь, взмахи ее крыльев были слышны бы каждому. Но мухи почли за благо объявить этот день нелетным. Демоны были напряжены. Рэйко успокаивал Даэли вливая тонны своей магии, потому как демон третьего порядка плохо себя контролировал. Вильмо развалился на диване в привычной вульгарной позе, но его обычное выражение лица веселого развратника сменилось на выражение лица озлобленного монстра. В прекрасные глаза цвета графита нельзя было взглянуть без содрогания. Эпри сидела рядом ни жива, ни мертва, демоны вселяли ужас, доводящий до безумия, девушку сотрясала мелкая дрожь. Аника, Душан и Йована также тряслись на диване ниже. Лиц и Зоран не присутствовали в ложе, они стояли на самой нижней трибуне прямо над стеной арены, оба ведьмака вцепились в верхнюю балку балюстрады так, что костяшки на руках побелели. Они ждали приказов от демонов и были готовы выполнить абсолютно любой. Самайла и Шаглав были единственными, кто был напряжен чуть меньше.

— Начнем, доне? — грустно спросила Самайла на родном языке, вгляделась в глаза верного своего стража, друга детства.

Все-таки ей было очень больно. Шаглаву тоже было не по себе, он всмотрелся в родные зеленые глаза, но все же заставил себя не сбежать с арены, а сделать что должно — начать ритуал и бой.

— Начнем ведьма, — произнес мужчина на языке Пояса.

Пеший принес с собой свежеиспеченный хлеб, его пекла Бояна, Шаглав некстати вспомнил о девушке, и душу его затопило беспокойство. Доне отломил кусок, откусил и передал оставшуюся часть Самайле. Пока ведьма жевала хлеб, Шаглав произнес переведенные с языка Южного Берега на язык Пояса слова:

— Вкусим же символ бренной плоти, мой соперник. Плоть исчезает, но душа да воспарит и да живет во веки! Прошу тебя об уважении к моему почившему телу, коль судьба моя будет погибнуть от твоей руки.

Всадник принес вино. Самайла плеснула из кувшинчика отвратного вина с Гайома, и несмотря на вселяющий истинное отвращение запах сделала два больших глотка. Передала гадкое пойло Шаглаву, доне мстительно выпил почти все вино, оставшееся в бокале. Ведьма и здесь не упустила шанса сделать ему пакость. Пакости их когда-то так веселили… Теперь и Шаглаву стало больно.

— Так выпьем же символ горячей крови, мой соперник. Пусть бежит она по венам, пока будет длиться славный бой! Пусть прольется она с честью. Прошу тебя об уважении, коль доведется тебе пролить мою кровь, позволь мне не уронить достоинства.

— Да будет славный бой! Да будет он длиться до славной победы! — возвестил Шаглав.

— Да будет славный бой! Да будет он длиться до славной победы! — повторила Самайла.

Ведьма резко отскочила, запрыгнула в седло и погнала Огненного галопом по арене, затормозив в самой дальней точке от Шаглава. И она, и конь горели огнем. Основным оружием доне выбрал мечи. Самайла легко поигрывала стальным оружием, выданным ей Даэли с ковчега, проворачивая тяжелый меч в руке. Шаглав взял свой, с которым провалился в портал, пошел по направлению к всаднице.

— Прости ведьма, — голос его усиленный акустическими нишами и кувшинами громом гремел в тишине амфитеатра. — Это будет нечестный бой. Сегодня тебе придется биться с мужчиной, но не как ведьме огня, а как простой женщине.

С этими словами он вытащил из кармана маленький серый шарик, чуть надавил на него пальцами, тот немного увеличился, клубясь серыми туманами и поплыл за Шаглавом.

— Это все, что осталось от тени. — пояснил мужчина. — Она свернулась и упала на землю таким вот шариком, я его подобрал, и только здесь понял, что, если на него надавить, он раскрывается и лишает магии тех, кто по близости. Длинны арены хватит для его воздействия, убегать бесполезно, ведьма. Попробуешь прорваться к выходу и бесславно сбежать, я атакую метательным кинжалом коня или тебя. Не нужно рассказывать, как я хорош в этом деле?