Принц Крови - Елена Прокофьева

Лоррен подошел к принцу и взял в ладони его лицо.

— Гибур нас чем-то отравил, из-за этого так хочется пить. Но вряд ли это смертельно. Как вы хотите, чтобы я убил его? Предлагаю сделать это медленно, очень-очень медленно, чтобы он кричал и умолял о пощаде.

Филипп слушал его заворожено, синие глаза Лоррена сияли, как звезды.

— Вы дивно красивы сейчас, монсеньор, — сказал вдруг тот, и что-то было такое в его голосе, что позволяло верить в то, что это не просто комплимент, — вы будто помолодели лет на десять. Я помню вас таким, когда меня представляли ко двору.

— Ты помнишь тот день?

— Конечно. Я никогда его не забуду. Я только что приехал из своей деревни и был перепуган до полусмерти.

— И что ты думал обо мне тогда?

— Я ничего не думал. Вы были слишком великолепны, и я боялся сделать какую-нибудь глупость или неловкость. Я хотел, чтобы все быстрее закончилось, и тогда забраться куда-нибудь в темный угол и не вылезать оттуда до конца своих дней.

— Ты хотел забраться в темный угол? — недоверчиво хмыкнул Филипп.

— Представьте себе, — улыбнулся Лоррен. И его улыбка была такой чарующей, что Филипп просто не мог не поцеловать его.

Как раз в этот момент отворилась дверь, и в сопровождении Гибура в подвал вошел их вчерашний знакомый, именовавший себя вампиром.

— Я же говорил вам, что торопиться не стоит, — язвительно произнес колдун, — Они в своем уединении вовсе не страдают.

С яростным воплем Лоррен кинулся к колдуну, явно намереваясь свернуть ему шею, но вдруг остановился, будто на ходу ударился о стену.

— Не стоит этого делать, — услышал он голос, прозвучавший, казалось, где-то внутри его головы, — Этьен нам всем еще пригодится.

Этому голосу хотелось подчиниться, как будто он был голосом свыше. Голосом Господа Бога, которому, может быть, и хочется воспротивиться где-то в глубине души, но это совершенно невозможно. Лоррен смотрел на странного господина, который вчера швырнул его об стену, как котенка, чувствуя с ним странное родство, сладостное, упоительное и ужасное, как будто тот стал второй сущностью, живущей в его сознании, какой-то новой, преобладающей частью его самого.

— Сегодня мы еще раз поговорим о вампирах, — сказал господин, — И что-то подсказывает мне, что вы отнесетесь к моим словам с большим доверием, нежели прошлой ночью.

Его хотелось называть господином даже про себя, хотелось упасть перед ним на колени и коснуться губами его руки, или как-то еще выразить свою преданность и любовь, свое восхищение. Этому желанию невозможно было противостоять, оно было сильнее голода и пустоты, и даже больше — исполнение его обещало утолить и то и другое.

Не очень понимая, что делает, Лоррен подошел к господину и преклонил колени. Тот положил ладонь на его голову, и шевалье едва не задохнулся от упоительного счастья. Господин благосклонен к нему, не может быть большего удовольствия на свете.

— Подойди сюда, — услышал Лоррен его голос и внутренне напрягся, потому что, хотя тот обращался и не к нему, чувствовать даже толику неудовольствия господина было невыносимо. Хотелось сделать все, чтобы порадовать его, чтобы исполнить даже невысказанное его желание, например — притащить за шиворот Филиппа и бросить к его ногам. Как он смеет сопротивляться?!

Филипп пребывал в замешательстве. Подчинение кому бы то ни было настолько претило ему, что он физиологически противился тому, чтобы исполнять приказы. Даже королю приходилось каждый раз придумывать какую-нибудь хитрость, чтобы заставить брата сделать то, что ему надо. Исключением была только война, во время похода Филипп беспрекословно выполнял приказы командующего, то ли понимая, насколько это действительно важно, то ли страшась того, что за ослушание его выпроводят домой. Сейчас он не был на войне, и перед ним был даже не король, отчего же он должен подчиняться? Чужая воля не стремилась к тому, чтобы сломать его и уничтожить, она скорее предлагала выбор, — сопротивляться и страдать или подчиниться и получить умиротворение и покой. Она давила все сильнее и, в конце концов, Филипп сдался, он невыносимо устал от физических страданий, и готов был на все, чтобы они прекратились. Это было важнее всего. Это стоило того, чтобы изобразить покорность. И принц опустился на колени рядом с Лорреном.

Гибур, стоявший за спиной господина, так радовался, будто это ему давали клятву верности. Филипп вдруг резко повернул голову к нему. Он не слышал стука собственного сердца, но совершенно отчетливо услышал его у колдуна. И от этого звука жажда почему-то усилилась многократно, почти лишив принца остатков разума. Взгляд его сам собой остановился на дряблой шее человека, прямо на бьющейся под кожей жилке.

Даже не заметив, в какой миг во рту его появились клыки, Филипп почти уже кинулся на отшатнувшегося от него в ужасе колдуна, но господин удержал его.

— Нет, не его. Еще чуточку терпения.

Но через мгновение ему пришлось точно так же удерживать Лоррена.

— Ну, хорошо, для начала вам следует поесть, иначе вы вряд ли сможете ясно мыслить. Этьен, приведи того юношу.

Колдун поспешно выскочил из подвала и уже через минуту привел мальчика лет пятнадцати, похожего на подмастерье какого-нибудь торговца из тех, кто каждое утро привозит свой товар на городской рынок. Мальчик выглядел одурманенным, он едва передвигал ноги, и глаза его были сонными и пустыми, как у дохлой рыбы.

— Я решил, что такая оболочка будет вам обоим предпочтительнее, — произнес господин, — хотя на самом деле разница невелика, от кого вы будете питаться, от женщины или мужчины… Главное, чтобы человек был молод и здоров.

Клыки не исчезли, и вонзить их в горло юноше хотелось еще больше, чем в Гибура. Молодая кровь пахла так сладко, даже сквозь кожу, даже сквозь не особенно свежую рубашку.

— Что нужно делать? — спросил Филипп не совсем внятно — клыки мешали.

— Никакая человеческая пища не сможет утолить вашего голода, вы теперь принадлежите к братству и должны пить кровь.

Господин, каким-то неуловимым плавным движением шагнул за спину юноше и запрокинул его голову, проведя ногтем по вздувшейся под кожей вене.

— Клыки следует вонзить сюда, но это не так просто, как кажется, поэтому лучше начать с запястий, там кожа тоньше и вены ближе…

Филипп не стал дослушивать этот монолог, — нечто, способное утолить его по истине адскую жажду, находилось совсем рядом, так чего ждать? С глухим рычание принц кинулся на жертву, швырнул ее на пол и вонзил зубы ей в горло, не особенно разбирая, попадает ли в артерию. Не сказать, чтобы это был для него совсем уж новый опыт — вгрызаться в человеческую плоть, а клыками это делать было совсем просто, поэтому все получилось. Вид льющейся крови не мог оставить равнодушным и Лоррена, но тот внял совету господина и вгрызся юноше в запястье, тем более, что оттащить Филиппа от его горла в любом случае вряд ли представлялось возможным.