Первая книга Априуса - Александр Федоренко

— Это пропускная — прокаркал другой ворон, судя по голосу не Хугин, которого я знал намного лучше, его собрата.

Хеймдалль наклонился и подхватил свиток, сердито поглядял на Куру и меня, и развернул. Некоторое время всматривался в желтый лист, а потом, махнув рукой, гаркнул:

— Можете идти.

Неприятно было так расставаться, не по славски это, и я наскоро создав небольшой бурдюк, достал из сумки свою походную флягу с вечным вином, наполнил его, и протянул Хеймдалю.

— Не серчай на нас друг, это в знак примирения, держи.

Он все еще злобно посмотрел на меня, но бурдюк взял, на душе сразу же полегчало, и я уже спокойно двинулся по мосту.

Окружающие Асгард пейзажи, оказались не столь неизменны, как мост и страж, деревья стояли все такие же гигантские, но совершенно иных пород. Хотя встречались и те запомнившиеся на всю жизнь, с прошлого нашего посещения.

Могучие стволы, вздымались до небес, листья напоминали размерами одноместные рыбацкие лодки, но были разной формы. Попадались деревья и с узкими стрельчатыми, и с широкими как паруса листьями. Цвет листвы тоже был разнообразен, от светло-зеленых до фиолетовых и бардовых. Небо все такое же синее, синее, а солнце почему-то раза в два больше чем в е. Здесь очень сильно ощущалось величие и древность, почти как дома…

Я углубился в воспоминания, и даже не заметил когда прошли под сводами высокой арки, войдя в город. Птицы, летящие над головой принялись без умолку болтать, правда, в основном Мунин и Рунин. Как я окрестил попугая еще в прошлый раз. Он за это время успел хорошо преуспеть в магии рун. Вон даже цвет оперения сменил, оно и понятно и от воронов не отличается, и солнце греет лучше, как ни как птица то южная. Город сильно изменился, разросся, поднялся, стал еще более величественным. Теперь в нем находится и Вальгалла — замок Одина, где воины, доблестно погибшие на поле боя, пируют и сражаются в ожидании конца света — Рагнарёка.

— Эй ребята, — позвал я пернатых спутников — а ну ка введите меня в курс дела, только давайте без ссор и по очереди. Поведайте, что тут нового да как называется, мы с удовольствием вас послушаем.

В том, что первым, перебивая всех остальных, вызвался знакомить нас, с изменившимся городом, именно попугай, не было ни чего нового и необычного. Вороны немного поворчали, а затем дружно уселись на мои плечи, и приняли отсутствующий вид. Обрадованный попугай тут же, уселся на загривок куатара, и приступил к поучению, не особо обращая внимание, кто ему внимает.

— Асгард, что значит крепость асов, — напыщенно начал Рунин — стоит на Идавелль-поле и объединяет многие владения богов. У Одина, например, несколько чертогов, один из которых именуется «Чертогом Павших», и известен как Валгалла. Во владениях «Обитель Радости», находится Хлидскъяльв — престол Всеотца, с которого он может обозревать все миры. Кроме него только Фригг может восседать на этом троне. Там же находятся двенадцать тронов для других богов.

Другие палаты Одина зовутся Гимле («Защита от Огня»), они крыты чистым золотом и сияют, как солнце. Вингольв («Обитель Блаженства») — святилище богинь. Фригг принадлежат палаты Фенсалир («Болотные палаты»), Фригг иначе зовётся Сага. Она ведает судьбы всех, но о том не рассказывает. Ей прислуживает Фулла, которая носит её ларец и хранит её обувь, она знает сокровенные помыслы Фригг. Сама Фулла ходит с распущенными волосами, схваченными золотой повязкой.

Тору принадлежат «Владения Силы» — Трудхейм, там стоит его чертог Бильскирнир. Идалир зовутся владения Улля, сына Сив и пасынка Тора. В Трюмхейме («Жилище Шума») живёт Скади — богиня-лыжница, а её муж Ньёрд предпочитает оставаться в Ноатуне («Корабельном Дворе») близ моря. Брейдаблик «Широкоблещущий» принадлежит Бальдру — самому мудрому и благостному из асов, он столь светел лицом, что его ресницы можно сравнить с белоснежными лепестками. Фолькванг («Поле Боя») — владения пресветлой Фрейи, там стоят её палаты Сессрумнир («Многоместные»). Она ездит на колеснице, в которую впряжена пара кошек. Ещё у неё есть соколиное оперение, набросив которое она может летать в поднебесье. Ну и много всякого другого имеется здесь — почему-то спешно закончил попугай.

Тем временем мы подошли, к самому главному для всех воинов а, дворцу Одина. Перед нами была Вагалла, на поверку представляющая собой гигантский зал с крышей из позолоченных щитов, которые подпираются копьями. Виднеется множество запертых дверей, но некоторые распахнуты, словно в приглашении.

— Сколько их всего? — спросил я, кивая на двери.

— Я не считал, но должно быть что-то около пятисот, с небольшим — отозвался Хугин.

— Пятьсот сорок — вставил дотошный Рунин.

— Нет, ну ты посмотри на него, ни как не успокоится. Учишь его, учишь, а оно все старших норовит обскакать — пожаловался старый ворон — Пусть будет пятьсот сорок, и через каждую дверь выйдут восемьсот воинов по зову Хеймдалля, для последней битвы. Воины, обитающие в Валгалле, зовутся эйнхерии. Каждый день с утра они облачаются в доспехи и рубятся насмерть, а после воскресают и садятся за общий стол пировать. Едят они мясо вепря Сехримнира, которого забивают каждый день, и каждый день он воскресает.

— Понятно — коротко сказал я, и двинулся внутрь через распахнутую дверь, интуитивно определив, что это и есть Вальгринд — «Врата Павших». Мы хоть и живы, но почему бы не посмотреть, как выглядит вход, к которому так стремяться истинные воины, после того как падут на поле брани?

Да, Валгалла впечатляла, как только мы оказались внутри, я аж глаза зажмурил, не иллюзией ли меня встречают? Сам зал конечно, огромен, окон нет, но свет струится мягкий и ровный, но вот утварь и украшения стен, оставляют желать лучшего. Хотя чего еще можно было ожидать, попадавшие сюда воины, скорее всего, неприхотливы, им бы только питье доброе, еды какой, да прекрасных дев по ночам, ну и само собой железа острого, да побольше. И насколько я понял, они это все имеют. Длинные столы и лавки занимают почти весь зал, во главе столов стоит золотой трон Отца Дружин.

Валгалла заполнена на половину, мест на лавках еще много, за столами пьют, едят, иногда мутузят друг друга, пьяные и довольные мужики. Видимо время утренних поединков, уже миновало, и сейчас воины предаются другому своему любимому делу — пиршеству.

Всюду голоса, смех, брань, шутки, прибаутки, разнообразная похвальба. Иногда видны мелькающие кулаки, и блеск металла — даже здесь воины не утратили свой воинственный дух, и продолжают вести себя, как и при жизни.

Мы остановились, не зная, где примет нас повелитель Асгарда. Здесь или в старом здании малого тинга?