Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

вопрос Судоплатов.

– Вы все всегда правильно понимаете, генерал Судоплатов, – отвечал ему уже Абакумов. – А так как вы у нас являетесь специалистом по украинским делам, вам и поручается это важное дело.

– Хорошо, но есть еще кое-что не менее важное, – начал Кузнецов. – Бандера снова прибег к террору, ставшим практически повседневным. Мы уже потеряли контроль почти над всей сельской местностью Украины…

– Мне доложить сегодня об этом факте товарищу Сталину? – спросил Абакумов у Кузнецова и Хрущева.

Те промолчали.

– Тогда эти вопросы предоставим решать генералу Судоплатову. Я, со своей стороны, переведу вашего Шумского в Саратовскую больницу, а когда через неделю прибудет спецгруппа во главе с начальником токсикологической лаборатории МГБ Майрановским, мы закроем это дело. И второе. Прошу не мешайте работе группе генерала Судоплатова. Попросит помощи – помогайте! Можно считать, что мы обо всем договорились?

Кузнецов согласно кивнул головой, а Хрущев сделал вид, что он что-то ищет в своих карманах.

Выйдя из кабинета Кузнецова, Судоплатов посчитал возможным обратиться к Абакумову:

– Объясните мне, для чего нужно травить парализованного и находящегося в коме человека?

– Хрущев уже доложил „хозяину“, что Шумский купил себе билет и намерен не сегодня, так завтра вернуться на Украину, чтобы возглавить украинское правительство и поднять вооруженное националистическое движение.

– Бред…

– Это уже не важно. Раз есть приказ, то его нужно выполнить, а раз ты сам к лаборатории Майрановского никакого отношения не имеешь, то в Саратове справятся без тебя. У тебя есть еще что-то срочное до отъезда во Львов? – спросил Абакумов, посмотрев на часы.

– Да! У Эйтингона для меня важная корреспонденция и вопросы, которые требуют срочного согласования.

– Полетишь в Америку?

– Нет, лучше встречаться где-то на стороне…

– Хорошо, но через неделю ты и твои люди должны быть во Львове…

– Есть через неделю быть во Львове…»

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

Кирилл продолжал с увлечением перечитывать страницы дневника Судоплатова, когда из кабинета вышел сам генерал.

– Доброе утро, коллега! На чем изволили остановиться?

– На том, как в Саратове должны были ликвидировать Шумского…

– Понятно… Для этого туда приезжал Майроновский со своим ассистентом. Одна из сотрудниц Саратовского НКГБ в медицинском халате вошла в его палату и сделала укол. Яд свое дело сделал, и официально считалось, что Шумский умер от сердечной недостаточности.

– Выходит, что снова сердечная недостаточность?

– Все верно, коллега, очередная сердечная недостаточность. Вот тогда-то я и узнал впервые о существовании в НКВД секретной лаборатории «Х». На совести которой, как я уже понял, были смерти и тех, с кем я работал лично. Я имею в виду Менжинского и Слуцкого… И это не считая всех прочих, когда, например, в 20-е годы по приказу Хрущева была отравлена вода десятков колодцев по всей Украине, если возникало лишь подозрение, что где-то рядом стояли банды националистов. Таким способом выполнялись приказы Никиты Сергеевича об уничтожении бандеровцев и симпатизирующих им слоев населения.

– А как же женщины, дети… Или революция все спишет?

– Это была элементарная борьба за власть на Украине.

– А голодомор?

– Шел разговор лишь об излишках. Посевное зерно трогать не было смысла, иначе весной сеять было бы нечего… А вот если представить, что сеять уже некому, то почему бы тогда не взять все, что было в закромах?

– И таким образом перевыполнить план по сбору зерна, вновь вытравливая свой же народ, и выгодно выставить себя лично?

– Верно мыслите, коллега.

– Это как же надо было ненавидеть людей?

– Что не сделаешь, стремясь к власти…

– Понятно, – продолжал Кирилл, – а придя к власти, чего только не сделаешь, чтобы любыми способами ее удержать… Так?

– Давайте лучше по порядку, у нас будет еще возможность поговорить о Хрущеве. А пока о моей предстоящей встрече с Наумом Эйтингоном в Мексике. Раз он не стал доверять дипломатической почте и вызывал меня лично для встречи, думаю, что у него имелись для этого серьезные основания. От него я узнал, что уже в конце осени 1948 года нашим ребятам удалось осесть в административном центре провинции Огненная Земля – городе Ушуая.

Капитаны Пименов и Иванов, хорошо владевшие испанским, английским и немецким языками, устроились работать в сфере обслуживания этого небольшого городка. Где, как не в ресторанах и парикмахерских, люди обсуждают все городские новости. Согласно их легенде, оба были немцами, служили в вермахте, имели боевые награды и ранения. Потеряв в Германии родных и любимых, однополчане, лишившись собственного дела и имущества, подались в поисках счастья в Южную Америку.

– А майор Карпов? – поинтересовался Кирилл.

– Уже подполковник Карпов превратился в чилийского контрабандиста. Этим он имел возможность свободного передвижения по всему острову и, при необходимости общения с товарищами по оружию, появляться в городе за столиком у Дениса или в такси у Анатолия.

Воспоминания: Октябрь 1948 года. Аргентина. Кафе в центре города

Судоплатов подошел к кафе, когда все столики были уже заняты. Лишь за одним оставалось свободное место.

– Позволите? – спросил он импозантного мужчину, одиноко сидевшего за двухместным столиком.

Эйтингон, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, покачал в знак согласия головой, и Судоплатов присел за свободное кресло. Тут же подошел официант, и Эйтингон что-то прошептал ему на ухо.

И