Гамильтон - Лорел Гамильтон

Панибратские интонации в голосе Эдуарда густели с каждым словом. А еще он незаметно проходил вглубь комнаты. Олафу он жестом показал оставаться у двери, после чего подкрался поближе к Дольфу. Тот, судя по всему, даже не заметил этого. Он просто стоял, хмурясь, словно прислушивался к чему-то, что другие не слышали. Его крест продолжал сиять. Дольф потряс головой, словно пытаясь избавиться от надоедливого насекомого. Его пистолет опустился дулом в пол, и Дольф поднял взгляд. Крест потух, хотя он изначально светился далеко не так сильно, как должен бы. Такое ощущение, что силы Мерсии, чем бы они ни были, почему-то не действовали на освященные предметы, как положено. Дольф первым делом взглянул на Эдуарда.

- Я уже в норме, маршал Форрестер.

Тот улыбнулся улыбкой Теда и сказал:

- Если не возражаете, лейтенант, я бы предпочел, чтобы вы покинули комнату.

Дольф кивнул, после чего поставил пистолет на предохранитель и передал его рукояткой вперед Эдуарду. Лицо последнего отразило всю степень его удивления. Я и сама не пыталась скрыть шок. Копы не отдают оружие добровольно, тем более Дольф… Эдуард взял пистолет.

- Вас все еще что-то беспокоит, лейтенант Сторр?

- Сейчас нет, но если та вампирша смогла добраться до меня один раз, даже несмотря на крест, то что ей помешает сделать это еще раз? Я же едва не пристрелил его. - Дольф махнул большим пальцев в сторону Реквиема. - Я хотел бы поговорить с маршалом Блейк наедине.

Эдуард, изобразив на лице крайнюю степень сомнения, произнес:

- Не уверен, что это хорошая идея, лейтенант.

- Нам нужно поговорить, - сказал Дольф, бросив на меня взгляд.

- Не наедине, - возразил Реквием.

Дольф даже не обернулся в его сторону, не отводя от меня злой взгляд своих темных глаз.

- Анита.

- Дольф, эта вампирша хочет меня убить. Ты, даже безоружный, сильнее меня. Я бы предпочла, чтобы при нашем разговоре кто-то присутствовал.

- Не он, - категорически заявил Дольф, указав на Реквиема.

- Ладно, кто-нибудь другой.

Дольф перевел взгляд на Эдуарда.

- Кажется, ты чувствуешь к ним то же самое.

- Да уж, теплых чувств я к ним не питаю, - ответил Эдуард, и добродушный тон его при этом сменили другие интонации.

- Ладно, оставайся. - Он глянул на Олафа и людей, столпившихся за ним в коридоре. - Только маршалы.

Эдуард сказал что-то Олафу, и тот согласно кивнул, после чего попытался закрыть дверь. Дольф тут же нахмурился.

- Нет, вампир тоже должен выйти.

- Его зовут Реквием, - сказала я.

Реквием сжал мою руку и одарил одной из своих редких улыбок.

- Я не обижаюсь, моя вечерняя звезда. Он ненавидит меня за то, что я есть, и в этом он не одинок. - Подняв мою руку к губам, он запечатлел на ней поцелуй, после чего, подняв с пола плащ, направился к двери.

Пройдя мимо Дольфа, он остановился почти у дверей, рядом с Эдуардом, но обернулся именно к Дольфу.

- Я в Смерть бывал мучительно влюблен, Когда во мраке слушал это пенье, Я даровал ей тысячи имен, Стихи о ней слагая в упоенье.

- Ты мне угрожаешь? - холодным голосом спросил Дольф.

- Не тебе, - сказала я. - Не думаю, что это угроза.

- Тогда что он этим хотел сказать?

- Он цитирует Китса. «Ода соловью», кажется, - пожала плечами я.

Реквием взглянул на меня, затем кивнул, что было больше похоже на поклон. Он не отвел чересчур настойчивого взгляда, и мне пришлось приложить усилие, чтобы выдержать его.

- Мне все равно, что он цитирует, Анита. Я хочу знать, что он этим хотел сказать.

- Он хотел сказать, - протянула я, глядя в голубой омут глаз, - если я правильно поняла, что он почти хотел, чтобы ты спустил курок.

Реквием снова поклонился, широким, стремительным движением, включив в представление и плащ. Жест был милым, изящным, выгодно подчеркнувшим и фигуру, и волосы - всего его. Но от него мое горло сжалось, а желудок заныл. Да, желудку это пришлось не по душе, и я поморщилась.

Реквием накинул плащ и опустил капюшон. Прежде чем выйти, он обратил свое прекрасное лицо с самыми голубыми в мире глазами ко мне, и произнес:

- Мне снились рыцари любви, Их боль, их бледность, вопль и хрип: La belle dame sans merci*. Ты видел, ты погиб! {*Прекрасная дама, не знающая милосердия (франц.).}

Дольф посмотрел на меня, затем снова на вампира. Реквием выскользнул за дверь, весь темнота и меланхолия. Дольф вперил свой взгляд в меня.

- Думаю, он тебя недолюбливает.

- Думаю, проблема не в этом, - возразила я.

- Он хочет раскрыть карты, - заметил Эдуард от двери, где стоял все это время, прислонившись к косяку. Так он расслаблялся только тогда, когда притворялся Тедом Форрестером.

- Нечто вроде того, - кивнула я.

- Ты его трахаешь? - спросил Дольф.

Я ответила ему взглядом, какого заслуживал подобный вопрос.

- Это не твое чертово дело.

- То есть, «да», - сказал он, лицом выражая неодобрение. Я злобно на него уставилась, хотя делать это на больничной койке, будучи прицепленной к капельницам, было сложновато. Все это заставляет почувствовать себя такой беззащитной. Сложно корчить из себя крутую, когда ты ранена и слаба.

- Я сказала именно то, что хотела, Дольф.

- Ты начинаешь защищаться только тогда, когда ответ положительный, - заявил он. Неодобрение постепенно перерастало в раздражение.

- Я всегда защищаюсь, если меня спрашивают, трахаю ли я кого-то. Ты мог спросить, встречаюсь ли я с ним, или, черт подери, является ли он моим любовником. Мог попытаться задать вопрос вежливо. Хоть тебя это действительно не касается, я могла бы - могла - ответить, если бы ты спросил нормально.

Дольф втянул в себя воздух, - довольно много, учитывая объем его грудной клетки, затем медленно выдохнул. Олаф выше, но Дольф больше, мясистее, и сложен как борец старой школы - до того, как они все поголовно начали заниматься бодибилдингом. Затем Дольф закрыл глаза и еще раз глубоко вздохнул. Потом кивнул.

- Ты права. Ты права.

- Рада это слышать, - сказала я.

- Так ты встречаешься с ним?

- Я с ним вижусь, да.

- Чем можно заниматься на свидании с вампиром? - У меня возникло ощущение, что он действительно хочет услышать на это правдивый ответ, или просто пытается остаться въедливой задницей.

- Примерно тем же, чем и с любым парнем, вот разве что засосы остаются просто грандиозные.

У него ушла целая секунда, чтобы осмыслить сказанное. Затем он уставился на меня, пытаясь нахмуриться, но безуспешно. Хохотнув, он покачал головой.

- Мне сильно не по душе, что ты встречаешься с монстрами. Что ты их трахаешь. Я считаю, что это тебя компрометирует, Анита. Заставляет тебя выбирать, к кому быть лояльной, и полагаю, что не всегда выбор падает на нас, ничтожных смертных.