Князь Диодор - Николай Басов

– И когда же нам ждать этих самых кутуров?.. – спросил Дерпен грубовато. И только тогда сообразил: – Портных, что ли?

– Я хотел вам сообщить, что завтра до полудня еще они обещали быть тут.

Тогда-то князь и решился. Он еще разок посмотрел, с каким увлечением Атеном пробует залитые острой подливой блинчики с малосольной семгой, и спросил:

– А по поводу тех пленных, которых мы взяли при нападении на наш отель, хоть что-то у тебя есть нам сообщить?

– Нет, их допрашивали, одного даже побили немножко, но они ничего не знают. И не мудрено, – куртье Атеном поднял палец, подчеркивая свое соображение, – они по принципу банды лихой собрались, у них всеми переговорами с нанимателем и даже деньгами главный занимался, и они ему доверились. А он, как известно, погиб, поэтому и это безнадежно выглядит, тем более, все уверены, что причиной всему – герцог д'Окр, который, как известно, тоже погиб… К сожалению всего двора.

Князь и сам предполагал, что ничегошеньки от напавших на них бретеров они не узнают, а потому задал следующий вопрос, ради которого, собственно, и начал этот разговор. Первое его замечание было сделано лишь для того, чтобы Атеном разговорился и хоть немного потерял обычную осторожность.

– Что говорят в Луре, как удалось обоим братьям Атумским уцелеть?

– Граф Семпер был после дороги, ему следовало привести себя в порядок, и еще он, как доложил маршалу Рену об этой машине герцога, сказался тем, что его еще кто-то вызывает, не знаю кто именно… – небрежно высказал Атеном. – А граф Абитур, как ты и сам, наверное, видел, упал перед самым штурмом на гололеде, – куртье с удовольствием произнес это руквацкое словцо, – и не мог поспеть за своими же гвардейцами, когда они пошли на штурм.

Вдруг его глаза стали узкими, как щелки, он так и впился в князя, который меланхолично поправлял свечу перед собой.

– Князь, ты же не думаешь?.. Нет, это невозможно. Взрыв произошел, как решили в Луре из-за того, что святой отец начал в том месте читать ваши руквацкие молитвы, это общее мнение… – Он растерянно посмотрел на батюшку Иону.

– Ох, как я не люблю это обращение, – вздохнул отец Иона и тоже отложил вилку, – лучше уж преподобным бы называли. Да, я стал читать… Мне по должности положено читать, когда вхожу в какой-либо магический вертеп… То есть, в лабораторию, – он с легкой опаской покосился на Густибуса, но тот сидел, словно бы громом ударенный.

– Отец Иона, – спросил он, – не думаешь же ты, что энергия самоуничтожения была запущена твоими молитвами?

– Я так не думаю, похоже, все остальные так думают.

– Да это же… Это какой же силы должна быть твоя молитва, если?..

– У нас весь отель засветился, когда он молитвой какую-то магию снимал, – спокойно сказал Дерпен. – Чего уж там от машины герцога ждать, которая специально для самоуничтожения была настроена? Ясное дело, батюшка все там и взорвал своей литанией.

– Не литанией, а охранительной молитвой к святым отцам-праведникам, заступникам… – батюшка прервал себя. И уставившись удрученно в тарелку, прошептал: – Это сколько же там душ солдатских я погубил?

– В том никто не виноват, кроме герцога, может, – сказал Дерпен. – Или даже маршала, который бездумно на тот штурм тех солдат отправил. Ты не виноват, батюшка, – сказал он с нажимом.

Но было ясно, хоть и не считали отца Иону виновным во взрыве все, кто знал произошедшее, сам он так не думал.

– Да-а, – протянул Дерпен. – И как тебя, князь, угораздило сообразить, что машина удумала взорваться – ума не приложу. Нет, ты все же скажи.

– Изменилось там что-то, я и не понял, что именно, но… стало ясно, что-то опасное там было заготовлено, – признался князь. И тут же обратился к Атеному: – А как бы узнать, шевалье д'Ош, за кого все же графиня д`Атум вышла замуж? Что с ней сейчас происходит? Поддерживает ли она с братьями какую-либо связь? Ведь братья-то должны знать, где их сестрица?

Это была ошибка. И то, что князь так непривычно торжественно обратился к куртье руквацкого посольства, и то, как много он задал вопросов сразу.

– У нас, князь, не всегда бывает, что высокородные на виду остаются. Можно же уйти в монастырь, можно… Да что угодно можно, хоть и замуж за какого-то не слишком знатного человека выйти, или вообще за границу переселиться и там взять себе какое-то подходящее, но ничего не значащее имя. Можно еще и вовсе титул не афишировать… Нет, князь, я не думаю, что даже графы Атумские должны знать, где и как с их сестрой сейчас обстоит.

Это был приговор. Князь с удивлением посмотрел на куртье, да и уткнулся в свою тарелку. Было ясно, что тут он уже ничегошеньки не добьется, как бы ни старался. Вот только непонятно всем осталось, зачем же он так упорно об юной графине д'Атум расспрашивал.

– Все же, говорят, у нее оказалось немалое приданное, – вставил свое слово Густибус. – Это могло и не затеряться в общем-то мнении.

– Судя по тому, что мне Семпер рассказывал о своем житье-бытье, денег у графов не много, – заметил князь, по-прежнему уныло. – Может, все же послать за обоими д'Атумами и спросить их о сестре?

Тут уж Атеном не выдержал.

– Князь, дело закрыто.

Князь Диодор посмотрел на него, грустно улыбнулся каким-то своим мыслям, и отозвался нехотя:

– Не уверен. – И вдруг снова спросил, на этот раз, как всем показалось, и вовсе без толку: – Когда герцог Кебер пьяницей сделался?

– Он всегда был… склонен. – Атеном определенно чувствовал себя на редкость неловко. – Но не до такой степени, как теперь… Это все знают.

– А когда он женился?

– Ты думаешь, что герцог?.. Но он же не мог быть оборотнем в Натене… Да и легенда эта, может, всего лишь легенда.

– Ты не ответил, – снова, чуть не отворачиваясь, заметил князь.

– Он женился два года назад, может, чуть раньше. – Атеном бросил салфеточку на стол, которую клали по феризскому обычаю рядом с прибором. Поднялся, посмотрел поочередно на всех, сидящих до того с ним за столом. – Все, что ты меня спрашивал, князь Диодор, я доложу князю Притуну.

И ушел, да так по-особенному ушел, что все его даже глазами проводили. Лишь перед дверью, почти в темноте недолго пораскланивался, а потом дверь за ним закрылась. После этого всем и говорить расхотелось, да и аппетит пропал.

С небольшим опозданием после полдня следующего дня в отеле имперцев появилось двое подмастерьев и один какой-то тощий парень с очках, прыщавый, некрасивый во всем своем облике и во всех повадках. Но он приволок с собой образцы тканей, какие-то ленты, галуны, пуговицы и много чего еще. Он почти сразу объявил мейстерине, которая перед ним вдруг утратила свою воинственность и сделалась чуть ли не покладистой, чего прежде за ней не замечалось: