Избранные произведения. Том 4. Приговоренный: Путешествие в город мертвых. Приговоренный к призие. - Алан Фостер

— Следовательно, как и остальные потребители мягких форм, ты обязан проводить большую часть времени в поисках химических соединений, пригодных для еды. Какая чудовищная растрата драгоценной жизни.

— Согласен. С другой стороны, я могу уносить пищу с собой в кромешную тьму и жить так довольно долго.

— Кому это может понравиться? — гусеница мысленно пожала плечами.

Усики легонько пощекотали шею Эвану, когда он нагнулся, собирая вещи.

— Слушай, а не могли бы мы перестать общаться через пробку и выучиться модулировать звуковые волны?

— Я уже пытался. Не думаю, что это может быть когда-нибудь осуществимо. Твои модуляции слишком напоминают настоящий шум. Тем более, что большая их часть была на едва различимой низкой частоте. А что, мое проникновение причиняет тебе боль?

— Нет, больше нет. Наверное, я еще просто не привык.

— Я все еще не могу поверить, что ты не подозревал о существовании пробки у себя в голове.

— Поверь, что это первое упоминание о ее присутствии. Мои особи общаются только речью.

— Все более и более невероятно. Как же вы поддерживаете одновременную беседу в группе?

— Мы этого не делаем. Один человек говорит, а остальные слушают.

— Печально. Это, должно быть, страшно замедляет ваши контакты, обмен информацией. Вам, верно, трудно работать в гармоничных группах.

— Иногда, — признался Эван, вспомнив бесконечные споры со своими коллегами по работе. — Мы, люди, большие спорщики.

Эван почувствовал, что начал расслабляться, несмотря на присутствие в голове чужеродных щупов. Его новый знакомый был не только любопытным и удивительно разумным, он так, — же умел сочувствовать. И он спас его от червей-вампиров.

Правда, он захватил его тело без разрешения, но это была последняя и вынужденная попытка установить контакт. По своим собственным этическим меркам, он поступил верно. Эван отлично понимал, что никогда не позволил бы осуществиться проникновению, будь он в сознании и понимай, что происходит.

— У тебя есть личность или ты составная часть целого?

— Как это? Я не понимаю.

— Среди моих особей каждый индивидуал идентифицируется наглядным периодом, соответствующим самому индивидуалу. Я, к примеру, Лазурная Поверхность с Пироксеново-Дендритными Вкраплениями.

Эван переварил все это.

— Что если я буду называть тебя просто Голубым?

В ответе гусеницы сквозило разочарование.

— Это описание не совсем точно.

— Намного лучше, чем мое. Я — Эван.

— Э-ван. Это описание или что?

— Это мое описание.

— Ты определяешь себя своим «я». Отсутствие информации.

— Это абстракция.

— Я не очень хорошо в ней разбираюсь, Голубой. Это дело философов и учителей. Я всего лишь разведчик.

— Это твоя профессия?

— Профессия? — больше смущения. — Я просто такой, какой есть. Учитель — это учитель. Воин — это воин. Я всего лишь разведчик. Каждый — тот, кто он есть.

— Это к нам не относится. Мы можем менять род занятий, когда захотим.

— Теперь я совершенно запутался. Для разумного существа у тебя сплошной беспорядок в голове.

— Ничего себе заявление стеклянной гусеницы, — огрызнулся Эван.

Голубой не обиделся.

— Более полный образ, хотя не совсем верный и основанный на смутных представлениях инопланетянина.

Эван провел пальцами вдоль усиков-щупов.

— Ты уверен, что не причинил вреда моему мозгу, уху или еще чему-нибудь?

— Я действую только там, где уверен, — успокоил его Голубой. — Я и не пытался пройти там, где реакции не последовало.

— Реакции?

— Импульсивного ответа. Сигналы, передаваемые твоим мозгов, служили моим ориентиром в поисках пробки. Представь мое удивление, когда я наконец установил контакт и обнаружил, что твой орган не развит и ни разу не использовался. Я еще никогда не пытался проникнуть в другой мозг с неиспользуемой пробкой, но реакции твоего мозга и тела были настолько адекватными, что я решился продолжать. Теперь, после необходимой модификации, тебе в будущем будет легко устанавливать контакт с кем-либо.

Да, только вряд ли мне это может понадобиться, сказал себе Эван. Он мог сохранить свои мысли в тайне, не желая оскорбить своего друга. Он был способен на это, поскольку для двустороннего контакта ему нужно было думать направленно на инопланетянина.

Он пожалел, что под рукой не оказалось зеркала, хотя если бы ему уж очень необходимо было взглянуть на себя, лес вокруг был полон отражающими поверхностями. Слегка потянув за усики, он почувствовал моментальный укол боли.

— Ты хочешь прервать связь? — быстро спросил Голубой. — Я чувствую, что ты испытываешь неудобство.

— Все нормально. Просто не могу держать руки при себе. Мне постоянно нужно убеждаться, что это не сон. Мне совершенно не больно, когда я не трогаю их. Кроме того, это самая большая новость в области внутренней коммуникации за последние три столетия.

— Тогда, ты — библиотека?

— Что?

— Библиотека. Хранилище знаний, пополняемых разведчиками, — маленький инопланетянин казался очень взволнованным. — Не удивительно, что мне так легко удалось установить связь. Ты был просто создан для этого.

— Погоди, я не библиотека, то есть, не библиотекарь. Я инженер-исследователь, специализируюсь по макроконцепциям, — но мы снова говорим об описаниях. Да, частью моей работы является накопление и хранение знаний, но это не все, чем я занимаюсь.

— Конечно, нет, но каждый создан для выполнения основной функции, вашей является библиотека. Строение твоей пробки подтверждает это.

— Давай прекратим говорить об этом.

Он пытался не думать об особенностях места, в которых парочка инопланетных щупов щекотала его мозг.

Неужели все люди такие? Неужели и у всех остальных есть маленькие неиспользуемые органы для внутреннего контакта с индивидуумами из других миров. Если так, то что же говорить о конвергентной эволюции, не упоминая о потенциальном теологическом смысле? Неужели вся разумная жизнь, даже совершенно чуждая, основанная на силиконе жизнь Призмы, происходит согласно какому-то первозданному плану? Неужели и трансы и Ааин обладают одинаковыми органами?

Если так, то это было полным откровением. При подтверждении это станет огромным открытием, самым великим с тех пор, как человек сделал шаг из своего родного дома-планеты.

Он не мог раздумывать над этим. Он был слишком занят, пытаясь прожить этот день. Если эта гусеница, Голубой, могла способствовать его выживанию, засунув пару стеклянных усиков в его ухо, он с радостью принял бы это вторжение.