Моя сторона горы - Джин Джордж

— Аккуратнее, птица! — сказал я ей.

Я вынул ее когти, посадил на бревно и стал за ней наблюдать. Она была напряжена, словно провод под током. Ее голова была наклонена так, что ее уши, мембраны под перьями, были повернуты на восток. Она определенно слышала звук, который раздражал ее. Внушающая Страх раскрыла клюв. Что бы это ни было, я ничего не слышал, хотя напрягал слух, прикладывал ладонь к уху и жалел, что птица не умеет говорить.

Внушающая Страх была не только моими глазами, но и ушами. Она слышала все задолго до меня. Когда она напрягалась, я прислушивался или присматривался.

На этот раз Внушающая Страх была напугана. Она крутилась на бревне, смотрела на дерево, ища подходящую ветку, расправила крылья, чтобы взлететь, но вдруг замерла и прислушалась.

И тогда я услышал. Со стороны дороги раздался отдаленный вой полицейской сирены. Звук становился все громче и громче, я испугался. Потом я сказал:

— Нет, Внушающая Страх, если они пришли за мной, то не включали бы сирену. Они прошмыгнули бы тихо.

Как только я произнес это, сирена зазвучала тише, а потом совсем стихла на дороге у подножия горы. Я приготовился бежать прятаться в дереве, но не добежал и до кустов грецкого ореха, прежде чем полицейские машины умчались прочь.

Мы отправились домой, хотя было не так уж и поздно. Однако было жарко, собирались грозовые облака. Я решил искупаться в ручье, а потом сшить мокасины, которые выкроил несколько дней назад.

Все еще помня о полицейских, я тихо прокрался в тсуговый лес. И опять Внушающая Страх чуть не перенесла меня к дому, воткнув когти мне в плечо. Я посмотрел на нее. Она смотрела в сторону дома. Я пригляделся. Потом остановился и разглядел очертания человека, лежащего между тсугой-спальней и кладовой.

Аккуратно, дерево за деревом, мы с Внушающей Страх подошли к мужчине. Он спал. Я мог уйти и опять разбить лагерь в ущелье, но мое огромное желание увидеть еще одного живого человека перевесило страх быть обнаруженным.

Мы склонились над мужчиной. Он не двигался, поэтому Внушающая Страх потеряла интерес к подобному мне. Она попыталась спрыгнуть на свой насест и почистить перышки. Однако я дернул ее за привязь, потому что хотел подумать, прежде чем будить мужчину. Внушающая Страх захлопала крыльями. Я прижал их к ее телу, боясь разбудить мужчину. Но он не пошевелился. Трудно понять, что хлопок крыльев сокола не кажется громким городскому человеку, потому что теперь я могу проснуться от него, как от пушечного выстрела. Незнакомец продолжал спать. Я понял, как долго пробыл в горах.

Как раз в тот момент, когда я смотрел на его небритое лицо, на коротко подстриженные волосы и рваную одежду, я подумал о полицейской сирене, и части пазла сложились.

— Преступник! — сказал я. — Ничего себе!

Нужно было подумать, что делать с ним, прежде чем будить его.

Будут ли с ним проблемы? Злой ли он? Стоит ли мне уйти жить в ущелье, пока он не уйдет? Как я хотел услышать его голос, рассказать ему о Бароне и Джесси К, Джеймсе, говорить вслух. Мне правда не хотелось прятаться от него. Кроме того, подумал я, он наверняка голоден. Наконец я заговорил.

— Привет! — сказал я.

Мужчина перевернулся, открыл глаза и посмотрел на меня. Он выглядел испуганным, поэтому я успокоил его:

— Все хорошо, они ушли. Если ты не расскажешь обо мне, я не расскажу о тебе.

Когда он услышал это, он поднялся и успокоился.

— О, — сказал он. Потом мужчина прислонился спиной к дереву и добавил: — Спасибо.

Очевидно он обдумывал происходящее, потому что положил голову на локоть и пристально на меня смотрел.

— Приятное зрелище, — сказал он и улыбнулся. У него была приятная улыбка — на самом деле он был довольно симпатичным и вовсе не был похож на преступника. У него были ярко-голубые глаза, и, несмотря на усталость, он не выглядел испуганным или обеспокоенным.

Однако я быстро заговорил, прежде чем он успел встать и убежать.

— Я ничего о вас не знаю и не хочу знать. Вы ничего не знаете обо мне и не хотите знать, но вы можете остаться здесь, если хотите. Вас здесь никто не найдет. Хотите поужинать?

Было рано, но выглядел мужчина голодным.

— А у тебя есть еда?

— Да, оленина или крольчатина?

— Ну… оленина.

Его брови непонимающе поднялись. Я принялся за работу. Он встал, огляделся и рассмотрел все, что его окружает. Он тихо присвистнул, когда я высек искру с помощью кремня и огнива. Теперь я научился делать это довольно быстро, через несколько минут я развел аккуратный костер. Я так привык к этому обычному делу, что не подумал о том, что незнакомцу это может быть интересно.

— Дездемона! — сказал он.

Я подумал, что это слово из мира преступников. В тот момент Внушающая Страх, тихо сидевшая на насесте, начала чистить перышки. Преступник отшатнулся, но потом увидел, что она привязана, и спросил:

— А кто это свирепо выглядящее создание?

— Это Внушающая Страх. Не бойтесь ее. Она чудесная и аккуратная. Она с радостью поймает Вам на ужин кролика, если Вы предпочитаете крольчатину оленине.

— Я сплю? — спросил мужчина. — Я заснул у костра, который будто был разведен бойскаутом, а проснулся в середине восемнадцатого века.

Я полез в дерево-кладовую за копченой олениной и клубнями рогоза. Когда я вышел из него, он не мог произнести и слова.

— Моя кладовая, — пояснил я.

— Понятно, — ответил он.

С того момента он особо не разговаривал. Он просто наблюдал за мной. Я был так занят приготовлением пищи, что с трудом понял, что и сам мало говорил. После ужина я записал:

«Подготовить коричневые дождевики в оленьем жире с добавлением дикого чеснока, налить в кастрюлю воды, положить в нее оленину, вскипятить. Завернуть клубни в листья и запечь на углях. Нарезать яблоки и сварить в банке вместе с луковицами кандыка. Подавать с малиной».

Когда все было готово, я подал пищу мужчине в моем самом красивом черепашьем панцире. Когда я вырезал ему вилку из ветки, заметил, что Джесси Кун Джеймс пропал вместе с остальными. Он все ел, ел и ел, а когда закончил, то спросил:

— Могу я звать тебя Торо[1]?

— Вполне, — согласился я и замолчал — просто чтобы дать ему понять, что знаю о нем мало. Я улыбнулся и сказал: — Я буду звать Вас Бандо[2].

Он поднял брови, наклонил голову, пожал плечами и ответил:

— Достаточно близко.

Сказав это, он сел и задумался. Я почувствовал, что обидел его, поэтому заговорил:

— Я с радостью помогу. Я научу Вас, как прожить здесь. Это очень легко. Никто Вас не найдет.

Он опять нахмурил брови. Это было отличительной чертой Бандо, когда он был сосредоточен, а я беспокоился о том, что вспомнил о его прошлом. В конце концов, преступник или нет, он был взрослым, а я еще не был уверен в том, что мне стоит быть рядом со взрослыми. Я сменил тему.

— Давайте поспим, — сказал я.

— Где ты спишь? — спросил он. Все это время, что он сидел и общался со мной, он не заметил входа. Я был в восторге. Потом я сделал знак, прошел несколько метров, отодвинул занавеску из оленьей шкуры и показал Бандо мой секрет.

— Торо, — сказал он. — Ты великолепен.

Он вошел. Я зажег для него черепашью свечу, он осмотрелся, попробовал кровать, вышел и начал трясти головой так, что я подумал, она оторвется.

Тем вечером мы практически не говорили. Я позволил ему спать на моей кровати.

Его ноги свисали, но он сказал, что ему удобно. Я растянулся у костра. Земля была сухой, ночь теплой, и я мог спать где угодно.

Я встал раньше и готовил завтрак, когда Бандо, спотыкаясь, вышел из дерева.

Мы ели зубатку. Казалось, что она и вправду ему понравилась. Чтобы привыкнуть ко вкусу лесной пищи, нужно некоторое время, поэтому Бандо удивил меня тем, как быстро ему понравилось меню. Конечно, он был голоден, и этот факт тоже нужно учитывать.

В тот день мы мало разговаривали, просто пошли в горы собирать еду. Я хотел накопать клубней купены из больших зарослей на противоположной стороне ущелья. Мы ловили рыбу, немного плавали, и я сказал ему, что надеюсь в скором времени сделать плот, чтобы заплывать подальше и ловить рыбу побольше на глубине.

Когда Бандо это услышал, он взял мой топор и тут же начал рубить для этого молодые деревца. Я наблюдал за ним и отметил:

— Должно быть, Вы жили на ферме или еще где-то.

В тот момент раздался птичий крик.

— Лесной тиранн, — сказал Бандо, прекращая работать. Он пошел в лес искать птицу. Теперь я был поражен.

— Откуда Вы знаете о лесном тиранне при вашей профессии? — набрался смелости спросить я.

— А как ты думаешь, чем я занимаюсь? — спросил он, когда я шел за ним.

— Ну, вы не министр.

— Правильно!

— И вы не доктор и не адвокат.