Вокруг света на «Заре» - Аркадий Виноградов

У немногочисленных Курильских островов, отделяющих Охотское море от Тихого океана довольно сложная история, которая является камнем преткновения в отношениях между СССР, теперь Россией и Японией. Согласно историческим данным впервые еще в 1637 году на острова высадились японцы, но позже там побывала российская экспедиция, которая тщательно провела геофизические обследования, описала и нанесла на карту расположение островов, и по указу российской императрицы Екатерины Второй, острова были внесены в «реестр земель российских».

На протяжении многих лет Курильские острова и остров Сахалин частично или полностью переходили от России к Японии и обратно. После поражения России в русско-японской войне, все Курильские острова и южная часть острова Сахалин отошла Японии. А после поражения Японии во время Второй Мировой войны все Курильские острова и остров Сахалин, согласно меморандума о капитуляции Японии, отошли к Советскому Союзу, так же как и Гавайские острова отошли к Америке.

Неизвестно по какой причине, но в меморандуме не были перечислены все острова Курильской гряды, и японцы впоследствии официально заявили, что четыре ближайших к Японии острова Хабомаи, Кунашир, Итуруп и Шикотан к Курильским островам не относятся и являются исконно японскими территориями. На протяжении всей послевоенной истории эти четыре острова являются основным камнем преткновения в политических отношениях между двумя странами и, хотя дипломатические отношения и были восстановлены, но мирный договор не подписан до сих пор. Для подписания мирного договора некоторые японские политики требуют возврата двух островов Хабомаи и Кунашира, другие настаивают на возврате четырех островов, а наиболее агрессивно настроенные политики проводят активные мероприятия по возврату всей Курильской гряды.

Для Советского Союза и его преемника России Курильские острова имеют важное экономическое и стратегическое значение. В районе этих островов сосредоточены огромные рыбные ресурсы, и Япония хочет ими воспользоваться. Ну, а главное состоит в том, что Охотское море и проливы между островами на длительное время замерзают, и выход в Тихий океан для советского военно-морского и торгового флота может быть осуществлен только через два пролива Екатерины и Фриза. Пролив Лаперуза между островом Сахалин и Хоккайдо тоже замерзает, поэтому судоходство и выход в Тихий океан осуществляется через открытый пока для международного судоходства Сангарский пролив, разделяющий японские острова Хоккайдо и Хонсю.

Погода во время перехода баловала моряков, равномерный ветер наполнял паруса, и шхуна, неторопливо отмеряя милю за милей, изящной морской птицей с белыми крыльями наполненных ветром парусов, несла экипаж к очередному порту.

Вот во время такого относительно спокойного плавания, когда не надо постоянно заниматься подъемом и уборкой парусов, можно уделить внимание и повседневной работе.

Палубная команда во главе с боцманом занималась осмотром такелажа, тщательной уборкой палубы, а научные работники использовали это время для проведения своих исследований. Шхуна шла таким курсом, что по левому ее борту располагались острова Курильской гряды, а по правому борту проходила Курило-Камчатская котловина, которую они просто не могли оставить без внимания. Соскучившись по работе, они задействовали все свое геомагнитное оборудование, запустили глубоководные зонды и полностью погрузились в работу, забывая о том, что наступило время обеда или ужина.

Шхуна спокойно шла в крутой бейдевинд – это когда ветер дует чуть-чуть спереди и сбоку, наполняя паруса и позволяя иметь постоянную скорость. По левому борту медленно проплывали берега Курильских островов, и штурманам не было необходимости решать астрономические задачи по определению местоположения судна – достаточно было взять пару-тройку пеленгов на выдающиеся в море оконечности островов и точное место готово.

Даже нести вахту за огромным штурвалом не представляло никаких трудностей: не надо было изо всех сил удерживать рулевое колесо, которое во время шторма пыталось вырваться из рук матросов под ударами разбушевавшихся волн. Все три вахты за штурвалом стояли матросы-курсанты, и это было их основной работой. Работа за штурвалом и постановка парусов требовала больших физических усилий и буквально через три недели плавания они почувствовали, что мышцы у них заметно окрепли, и они гораздо меньше уставали по сравнению с первыми днями плавания.

Нельзя сказать, что курсанты в училище только и делали, что сидели в аудиториях и в теплое время года приводили в порядок шлюпки и яхты. Сразу после сдачи приемных экзаменов их, как и всех студентов, на месяц отправляли в колхозы на сельхозработы.

А по окончании первого курса и завершения месячной морской практики в наших северных морях, вместо положенного отпуска их привлекали к строительным работам. Училище расширялось, строились новые корпуса для вновь созданных факультетов и общежития для курсантов. Для прокладки новых коммуникаций между строящимися корпусами надо было рыть глубокие траншеи – вот на эти работы и направляли завершивших первый год обучения курсантов.

Училище располагалось на горе, и прорыть траншею глубиной около двух метров было весьма не просто. Курсантам выдали лопаты, кирки и ломы и они полный рабочий день с перерывом на обед вгрызались в каменистую землю. Иногда на пути попадались огромные камни, и их приходилось долбить часами, чтобы расчистить место для траншеи. Работа была тяжелая, и, несмотря на то, что работали курсанты в рукавицах, через несколько дней ладони у них покрылись мозолями и волдырями.

Обычно завтрак у курсантов, как и на всем флоте, был весьма легким: кусочек масла, сладкий чай и неограниченное количество свежего хлеба. На первом курсе курсанты после такого легкого завтрака не могли дождаться обеда. За завтраком они размазывали крохотный кусочек масла на несколько кусков хлеба, да еще пару кусочков прятали по карманам, чтобы чем-нибудь приглушить голод, и за обедом они моментально все сметали со столов. Кормили курсантов хорошо, и их дневной рацион был в два раза выше рациона в армейских частях. Но молодые ребята еще не привыкли к тому, что все в училище, в том числе и прием пищи, происходит строго по расписанию, чего у них не было в их прежней гражданской жизни, и организму требуется время, чтобы приспособиться к новым условиям. Со временем организм привыкает к расписанию, и курсанты пятого-шестого курсов за завтраком съедают по полкусочка хлеба с маслом, выпивают полстакана сладкого чая и нормально себя чувствуют до обеда.