Убийство на шабаше (СИ) - Алимова Светлана

— Ты не гневаешься на нее?

— Я недовольна, но не собираюсь ее убивать. Тебя ведь это беспокоит?

Беата кивнула. Калунна щелкнула пальцами и гребень с зеркалом исчезли.

— Значит, волноваться тебе не о чем. Продолжай трудиться, моя маленькая рыжая жрица.

— Я хотела попросить у тебя пару веток вереска с твоей силой, о Калунна. Только таких, которые немного поднимут Аде настроение, а не сведут с ума.

— В отличие от любви, мой дурман безобиден, — вересковая богиня улыбнулась, показав слишком много зубов, — он проходит бесследно, не причиняя вреда. Вот, возьми.

— Спасибо. Я пойду.

— Иди. Возвращайся с хорошими новостями.

Беата направилась в домик, купленный для подруг. Валери с Дымкой колдовали, Адалинды не было видно.

— Она у себя. Выходила пару раз, поела, побродила, как печальный призрак и сидит, страдает, — сообщила та, — делать ничего не хочет. Я к ней захожу каждые пятнадцать минут и зову колдовать, но она отказывается.

— Спасибо, Вэл. Что колдуешь?

— Поиск пропавших предметов. Думаю, может, с моим украденным даром сработает?

Беата вздрогнула. Шансов у Валери не было: после смерти Голди колдовской дар наверняка вернулся к Калунне, а та вновь пробудила его в Валери. Ей не найти пропажу. Но говорить об этом не стоило.

— Удачи.

— И тебе.

Она постучала в дверь комнаты Адалинды, дождалась тихого ответа и вошла.

— Я принесла цветов, — сообщила Беата, — уверена, они поднимут тебе настроение. Неси вазу.

— Симпатичные, — равнодушно ответила Адалинда, — на вересковых пустошах нарвала?

— Да. Вереск — колдовская трава, защищающая от злых чар и дарующая вечную юность. Помнишь?

— Помню. Валери сказала, ты весь сад им засадила.

— Да и он придает мне сил, — сообщила Беата, ставя ветви вереска в вазу, — тебе тоже придаст. Держи, это твоя новая книга заклинаний. Рецепты зелий придется восстанавливать заново.

Адалинда молча кивнула.

Беата рвано вздохнула. Она не была уверена в том, что поступает правильно, но все же протянула фотографию, которую ей подарили, как другу семьи.

— Это с выпускного твоих дочерей. Сделано два года назад.

Адалинда вцепилась в фотографию, как в спасательный круг.

— Питер, — прошептала она, — он тут такой взрослый. Солидный. А мои девочки выросли. Такие красивые стали. У них все хорошо?

— Хорошо. Хочешь, расскажу об их жизни?

— Да! Беата, ты настоящая подруга! Спасибо, спасибо, спасибо!

Глаза Адалинды вспыхнули, а в светлых волосах мелькнул золотой блеск. Мелькнул и сгинул.

— Тогда нам нужно заварить чаю с травками, устроиться в уютных креслах, и да здравствуют сплетни за последние двадцать лет, — усмехнулась Беата.

— Я заварю, а ты давай вспоминай! И не вздумай, что-либо упустить!

Беата рассмеялась и расслабилась. Пожалуй, у нее выйдет вернуть Адалинде интерес к этой жизни.

Глава 4

Взбодрившись Адалинда начала больше интересоваться окружающим миром, но интерес этот тлел, как гаснущий костер. Она долго рассматривала свою новую внешность в зеркале и была ею ужасно недовольна.

— Как из могилы выкопалась. Только савана не хватает.

— Да ладно, отличный жемчужный блонд, тебе идет, — возразила Валери, — давай голубые глаза вернем, и будешь выглядеть, как прекрасная обитательница холмов из легенд.

— Не хочу. В этом нет смысла, — безучастно ответила Адалинда и принялась заплетать светлые волосы в косу, которую закрепила в аккуратный пучок.

Макияжем она пренебрегла, равно как и украшениями. Из одежды выбрала длинную серую юбку и блузку цвета слоновой кости. В новую книгу заклинаний переписала старые рецепты зелий и описания лечебных трав. Беата привлекла ее к варке зелий для лавки, Валери же полностью спихнула на нее их продажу.

— Ада не против, — отмахнулась она от недовольства Беаты, — ей самое оно с эликсирами и травками возиться. А я договорилась со стариком Трэвисом: он разрешил мне изучить все дела о преступлениях, совершенных в Хисшире. Хочу знать, как вести расследование. Кстати, он спросил, чем болеет Ада: чахоткой или чем-то еще? Что мне врать?

— Ничего. Скажи, что не знаешь.

Саму Беату уже замучили этими вопросами. Адалинда бродила по Хисширу, как тень, и многие полагали, что она неизлечимо больна. С людьми она разговаривала лишь по необходимости, немного оживая за чаем с Беатой и Валери. Ее все так же интересовали сплетни и романтические истории. Узнав о браке Беаты, она попыталась выяснить о нем все, но та предпочла не распространяться о своей личной жизни. Зато Валери охотно описала ей Джеральда в самых неприязненных выражениях и даже сводила показать, как какую-то диковинную зверушку. Тому это само собой не понравилось. Адалинда же стала поглядывать на Беату с жалостью и легкой ноткой превосходства. Ее Питер был идеальным, хоть и не рядом с ней. И был «лучше» мужа заклятой подруги. Забавно, но, похоже, эта мелкая «победа» придавала ей бодрости.

Однако этого все равно было недостаточно. Ветви вереска в комнате Адалинды поддерживали в ней ровное настроение, но она все еще была хрупка и пуста, как выточенная из дерева дудочка. На ее фоне Валери казалась сгустком живой магии. Она тормошила Адалинду, таскала с собой гулять по деревне и колдовать, отводила на вересковые пустоши к Калунне. Это было полезно, но долго они друг друга не выносили: Адалинда быстро уставала, а Валери начинала раздражаться от ее слабости и пассивного характера. Беата уравновешивала их, одновременно объединяя и разводя по углам до возникновения ссор. Втроем они неплохо проводили время вместе, а потом разбегались каждая по своим делам: Адалинда в лавку зелий, Валери — колдовать и изучать методы расследования, а Беата — развивать культ вересковой богини и привлекать в него больше людей. Реклама лавки зелий дала свои результаты: в Хисшире стали появляться постоянные покупатели из Морланда. Беата наказала Адалинде благословлять их именем Калунны и рассказывать о ней, что та и делала, с той же вялостью, как и все остальное. Но однажды случилось нечто неожиданное.

Как-то вечером Адалинда примчалась к Беате и устроила скандал.

— Почему мы не варили зелье от ревматизма? Ты даже не сказала мне, что оно есть в лавке!

— Было около десяти бутылочек, — удивленно подтвердила Беата, тискавшая Пуховку на диване и позволявшая Джеральду так же тискать себя, — оно плохо расходится, вот и не варили еще. А что, кто-то выкупил все запасы?

— Нет! Я не знала, что оно есть, и выглядела полной дурой из-за тебя! — из глаз Адалинды брызнули слезы. — Тот старик требовал его, а когда я сказала, что мы таким не торгуем, отругал меня и заявил, что я только ворон считать умею! Оказывается, и ты, и Валери уже продавали ему это зелье! Он сказал, что пришел к настоящей целительнице, а не бестолковой ученице, и велел лучше у тебя учиться! Почему они думают, что ты лучше меня?!

— Потому что это — правда, — коротко бросил Джеральд, — Беата лечит и варит зелья жителям Хисшира. Ты только ноешь, сидя за прилавком. Людей судят по делам, а не по жалобам.

Глаза Адалинды вспыхнули лиловым огнем.

— Я говорю с Беатой, а не с тобой! Ты ее муж, еще бы ты не поддакивал ей!

— Ну-ну, тихо, — вмешалась Беата, — Ада, ты помнишь свою легенду? Ты — моя новая ученица и дальняя родственница. И разве ты не знаешь рецепт зелья от ревматизма?

— Не знаю! Я никогда его не учила!

— Так выучи и свари пару штук для тренировки. Хочешь, завтра этим займемся?

Джеральд тихо, презрительно фыркнул.

— А потом она будет рассказывать, как прекрасно справляется со всем сама. Ты и в школьные годы за нее трудилась, Беата? Неудивительно, что ее тогда называли талантливой. Привычка присваивать чужое неистребима.

Адалинда потемнела лицом.

— Я никогда не присваивала результаты Беаты! И я прекрасная целительница! Дай мне рецепт этого зелья, и я все сделаю сама!

Получив требуемое, Адалинда умчалась, хлопнув дверью.