Унесённые не тем ветром - Vera Aleksandrova

- Вы никогда им не были, - пожав плечом, отвечаю я. – И мои слова не изменят этого. Ты и сам знаешь.

Мы слышали, как чертыхается в повозке Скарлетт, возмущенная поступком капитана Батлера. Ретт ловко выбирается из повозки.

- Идемте, Мелли, будем прощаться, - мягко говорит мужчина, протягивая ко мне обе руки. Я подчинилась.

- Я вас никогда не прощу, - обещаю я, чувствуя, что обида растет во мне с каждым шагом. Я слишком устала, а впереди еще долгий путь.

- И не надо, я себя сам никогда не прощу, но это лучший вариант, чем прятаться за вашими юбками, - спокойно говорит Ретт, кладя на изгородь, вдоль которой мы ехали, пиджак и шляпу. – Мелани, почему ты оказалась столь упрямой? При всем твоем благородстве ты ведь не глупышка, как остальные. Я бы отдал все, чтобы вновь оказаться с тобой в коляске в тот злополучный день. Надо было просто увезти тебя из города, не спрашивая. Мне же надо было знать, что ты поехала со мной добровольно.

- Ах, Ретт, сейчас я хочу уехать с тобой, - устало говорю я, чувствуя, что от меня мало зависит. Ретт был слишком решительным. – Увези меня куда захочешь. Только давай отвезем Скарлетт и малыша.

- Хорошая попытка, Мелли, - усмехается мужчина, обнимая меня за талию и прижимая ближе. Немного помолчав, он добавил. – Сейчас, как никогда, ощущаешь, что мир рушится. Это заставляет нас чувствовать всё острее. Может для вас это будет сюрпризом, но я люблю вас, Мелли.

- Ретт, - ослабев, отвечаю я. Вцепившись в его одежду, я сама обнимаю этого мужчину.

- Ты самая желанная для меня женщина, хоть и всегда отвергаешь меня, - продолжил Ретт. – Настанет день, и я перестану спрашивать. Если, конечно, меня не настигнет пуля янки. Ты будешь оплакивать меня?

- Ты не умрешь, Ретт Батлер, - с улыбкой говорю я. – Ты слишком упрям и удачлив для этого.

- Значит, не будешь? – поджав губы, переспрашивает он.

- Любое событие, связанное с тобой, я буду ждать с нетерпением, - пообещала я.

- Хорошо, меня это устраивает, - отвечает Ретт и добавляет более тихим голосом. – Поцелуй меня, Мелли. Я ухожу на войну.

Хоть я и знала, что он вернется живым, сейчас всё действительно было другим. Я чувствовала смертельную усталость, и эта разлука казалась страшным горем. Я поцеловала его так отчаянно, будто от этого зависели наши жизни.

- Стоило вновь оказаться перед лицом смерти, чтобы получить от тебя такие милости, - весело язвит Ретт, когда моя благодарность угасает.

- О, Батлер, замолкни, - возмущаюсь я, продолжая обнимать этого упрямца.

- Мне тяжело покидать тебя, - тихо говорит он. – Особенно сейчас, когда могу добиться от тебя все, чего пожелаю. Чувствую, что очень пожалею об этом, но ситуация диктует свои правила.

- Оставайся, Ретт, - тихо шепчу я. – Оставайся со мной.

- Ты не облегчаешь мне жизнь, да, Мелли? – недовольно говорит мужчина. – В кои-то веки я готов стать героем, а ты положила на другую чашу весов себя, особенно после того, как я сознался в чувствах.

Ретт опускает руки, прекратив обнимать меня. Прощание закончено, и я поступаю так же. Надев свою шляпу и взяв в руки пиджак, он протягивает мне револьвер.

- Если вдруг позарятся на клячу, стреляйте, - поджав губы, произносит капитан Батлер. – Только упаси вас Бог попасть в лошадь.

- Я запомню твой отказ, Ретт, - говорю я, вновь устало вспомнив, что мне предстоит долгий и опасный путь.

- Поверь, моя птичка, я этого тоже никогда не забуду, - иронично парирует он. – Таким дураком я бываю редко. Все случаи можно перечесть по пальцам одной руки, и все они случились по твоей вине. Не кажется ли тебе это странным?

- Придет время, и я заставлю тебя кусать локти, Ретт Батлер, - пообещала я, чувствуя возвращение злости.

- Не утруждайся, дорогая. Я их уже кусаю, - фыркнул мужчина и, приподняв свою шляпу в приветствии, произнес. – До свидания.

Я стояла с револьвером в руке и смотрела на то, как мой защитник удалялся по полю в обратном направлении, к Атланте. Обида была такой, что я чуть не пальнула ему в спину. Мгновение, и этот прохвост обернулся и крикнул:

- Сначала взведи курок, моя леди!

Черт! Я вспыхнула еще больше, когда услышала его залихватский смех. Оглядевшись по сторонам, еле бреду к повозке. Слезы душат меня от усталости, голода и предстоящего пути. Теперь я понимаю, почему люди сводят счеты с жизнью.

- Этот негодяй бросил нас? – спросила возмущенная Скарлетт.

- Он помог нам больше, чем кто-либо еще, - мрачно привожу я доводы в защиту Ретта. – Хотя мог бы и не делать этого.

- Настоящий джентльмен не бросит леди на дороге словно…

- Хватит, Скарлетт! - перебиваю я. – Ретт не джентльмен и никогда им не был, но он сделал больше, чем все вместе взятые. Твой муж ничего не сделал, когда ты сообщила ему, что мы голодаем, хоть и знал что ты в положении.

- Эшли воюет, Мелани! Он на войне! Как ты можешь обвинять его в этом?

- Посмотрим, сколько будет толку от него, когда война закончится, - буркнула я себе под нос, но кажется, меня все же услышали.

Мы медленно поехали дальше, скрываясь каждый раз, когда впереди были слышны звуки шагов или повозок. Еда закончилась слишком быстро, а путь предстоял не близкий. Младенец плакал, не переставая, а у Скарлетт не было молока для его прокорма. Причитания Присси порядком достали меня так, что я готова была просто столкнуть бедняжку с телеги, лишь бы не слышать её нытья.

- Замолкни, Присси! – грозно рявкнула Скарлетт, но это помогло ненадолго.

Мы ехали по полю, усыпанному павшими телами солдат. Раньше эту картину я видела лишь мельком, но сейчас весь ужас войны был неприкрыто выставлен на обозрение. Гниющие на солнце тела, смрадный запах и крик хищных птиц-падальщиков делал картину просто ужасающей до глубины души. Но больше всего сводил с ума голод.

Когда мы увидели вывеску «Двенадцати дубов», я чуть не заплакала от облегчения, что хоть куда-то мы добрались. Я была не уверена, правильно ли мы едем, но Скарлетт указывала дорогу верно. Когда мы приблизились к дому, вспоминаю, что