Добро пожаловать на Марс! (сборник) - Блиш Джеймс Бенджамин

Но он хотел собрать образцы. Одна только растительность уже была открытием, оправдывающим такой полет. Беспилотный аппарат 1978 года не обнаружил жизни, не считая нескольких не интересных видов бактерий и каких-то спор, непригодных на Земле. А эта губка была, очевидно, своеобразным грибом, полулишайником, полуводорослью, способной жить на неприветливой почве, в атмосфере и солнечном свете, предлагающим очень мало пищи. Их тенденция скатываться в шары, когда они достигают критического размера, означала, что по поверхности они передвигаются при помощи ветра, когда начинаются летние бури. Таким образом, Дольф получил разгадку таинственной «темной волны», которая неслась от полярного ледяного покрова во время таяния, а также объяснение, почему темные моря никогда надолго не засыпались песком. Все дело было в этом лишайнике, который вел себя, как перекати-поле.

Но откуда он получал воду? Разумеется, в воздухе было слишком мало водяного пара — явно недостаточно, чтобы поддержать акры и гектары живого покрова, распространившегося по всем темным областям планеты. Немного подумав, Дольф понял. Грибковые нити, вероятно, получали ее химическим путем из песка, поскольку каждая молекула лимонита несет в себе три молекулы воды. Так что растения могли получать необходимую воду, хотя здесь не было ни капли в жидком состоянии. В разгар лета некоторые из этих молекул воды, вероятно, вырывались «на волю». У некоторых земных растений, живущих в пустынях, были зачатки подобных систем. Так же иногда поступают и кактусы, которые внезапно оживают после десятилетий существования в засохшем виде, это же поддерживает зерна пшеницы, похороненной тысячелетия назад вместе с фараонами, которые порой прорастают, удивляя биологов. Однако, здесь, на Марсе, это является не причудой, а основным механизмом жизни.

Чувствуя легкое ошеломление, Дольф старательно наполнил кусочками губки четыре бутылочки, потом снова почистил землей руки — и бутылочки снаружи. Если его предположение верно, то по меньшей мере часть материалов будет еще живой, когда он вернется домой.

Бросив последний взгляд на небо, Дольф вернулся в ящик, где упаковал образцы из одного пузырька, предварительно вылив его на пластинку агар-агара. Он сомневался, что из этого выйдет толк, но попробовать было надо. Сняв кислородную маску, он почувствовал, что, несмотря на легкость в теле, немного устал. Взглянув на барометр, Дольф увидел, что давление внутри его корабля равно земному на высоте восьми тысяч футов, несомненно, из-за потерь во время того, как он пролезал через воздушный шлюз. Ну, если обитающие в Андах индейцы могли там жить и работать, то и он сможет прожить тут.

И что дальше? Стоило бы поднять корабль и осмотреть другие места. С другой стороны, не было никаких причин предполагать, что другая богатая растительностью местность будет значительно отличаться от этой, несмотря на изоляцию. Вопрос даже не стоял о поиске возможных развалин, картографии или любых других форм длительных исследований — для этого у него не было ни времени, ни оборудования. В конце концов, полет заранее планировался кратковременный, и не стоило забывать об этом.

Но все равно он не видел причин, почему не может подняться на милю над пустыней — что, конечно, оказалось бы выше любых здешних гор, и дать планете вращаться под ним, делая быстрый осмотр в надежде увидеть что-нибудь интересное. Если бы он повисел наверху несколько часов, то смог бы обогнуть одну шестую планеты в западном направлении, пересечь Большой Сырт и, вероятно, Страну Изиды, а также, возможно, пролететь над восточной Эфиопией, где была цепь оазисов куда больших, чем этот.

Ну, в конце концов, почему бы и нет? У Дольфа было четыре часа, прежде чем настанет срок возвращения домой. Но нужно было делать все быстро, потому что день заканчивался, а он хотел дрейфовать на запад при солнечном свете, когда были отчетливо видны длинные тени, показывающие что-либо интересное на поверхности. Собравшись, Дольф включил свою установку.

И ничего не произошло.

Встревожившись, Дольф проверил контакты, но все было в порядке. Катушка была цела, батарея испустила целый сноп голубых искр.

Но ящик просто отказывался взлетать.

Расстроившись, Дольф начал проверять компонент за компонентом, мрачно прилагая усилия, чтобы дышать ровно, и чтобы руки у него не дрожали. Снаружи медленно исчезали тени в наступающем полусумраке, и Дольф не хотел бы остаться на Марсе на ночь.

Практически, у него не заняло много времени обнаружить, в чем дело. Проблема оказалась в самом логически уязвимом месте в устройстве, с которым он точно ничего не мог поделать: в мощной радиолампе 6BQ5. Она просто сгорела. Разумеется, он должен был захватить с собой запасную, теперь Дольф это отчетливо понял. Она не заняла бы много места. Но он не взял.

Почти любую другую поломку в устройстве Дольф сумел бы наладить — оно было немногим сложнее полупроводникового радио,

— но эта являлась фатальной. Лампа была совершенно новой, Дольф проверил ее за день до того, как покинул Землю, но теперь это не имело никакого значения. Если лампа сгорела — это все, невзирая на ее возраст. Эта лампа сгорела.

И Дольф оказался на Марсе, точно на необитаемом острове.

4. Маленькое расследование

Хотя для Дольфа это было слабым утешением, но он все еще мог размышлять, — и, похоже, на это у него была куча времени. Теоретически существовал маленький шанс, что он сумеет придумать какой-нибудь транзистор, способный заменить эту лампу, прежде чем у него отрастет длинная седая борода. Но даже в двадцатом веке целым коллективам ученых нужны были десятилетия, чтобы рассчитать все пути электронов в радиолампе, и то, как они будут работать. В результате подобная лампа могла служить тысячи часов

— или сгореть через час после прохождения испытания на фабрике, и даже ее создатели не смоли бы предсказать ее поведение. Это уж как повезет. Дольфу явно не повезло.

Причем он отлично понимал, что по-настоящему виноват во всем этом он сам.

Но ему нельзя было зря тратить время, упрекая себя или праздно размышляя. Сумерки быстро сгущались, температура падала еще быстрее, а вскоре после заката начнутся настоящие морозы. Но все равно, не было никакого смысла в том, чтобы метаться внутри ящика в панике. Дольф не мог позволить себе потратить лишнюю каплю воды, кубический сантиметр кислорода или эрг энергии на бессмысленные движения. Прежде всего, нужно было провести ревизию того, что у него есть, а затем подумать, как это лучше всего использовать.

И он должен учесть все до последней ниточки. Марс ничего не мог ему дать, на это не стоило даже надеяться.

Сначала кислород. Первоначально у него было пять кислородных подушек, по 45 галлонов каждая при нормальном земном давлении. Одна, вероятно, уже заканчивалась, хотя у нее не было прибора, чтобы показывать, сколько еще там осталось. Несомненно, кислорода должно хватить ему на ночь, но он надеялся растянуть его подольше.

Он принялся бешено производить расчеты на стенке ящика.

В идеале выходило, что, при условии, что ящик его не даст течь, и если он будет поддерживать давление, равное половины земного, то на несколько недель ему точно хватит воздуха.

Теперь вода.

Об этом особо беспокоиться не стоило. У него были три 175 галлонных контейнера, оставшихся от повального увлечения Гражданской обороной в 1962 году. Глупо было бы называть это слишком большим запасом, но натри недели воды точно хватит. Кроме того, на Марсе есть жизнь, а значит, существует возможность добывать воду.

Далее шла еда.

Он взял с собой несколько коробок НЗ, которых, как было написано на них, должно было хватить на срок не меньший, чем хватит воды. После этого пришлось бы попробовать местную жизнь, хотя не исключено, что все живое на этой планете окажется для него чистым ядом. Что еще?.. А, да, шесть банок сгущенки и две унции соли. И… месячный запас поливитаминных таблеток, если он протянет так долго. Конечно, любые формы жизни на Марсе могли содержать витамины, в которых он нуждался, не говоря уж об остальном, но это было близко к полной невероятности.