Закон Севера - Силлов Дмитрий sillov

«Фепт? Или „септ“? Хрен разберешь, что он там бормочет, но все-таки вроде как „септ“. Кажется, семь по латыни – „септем“. Ну да, всё сходится, „сентябрь“ по английски „септембер“, седьмой месяц древнеримского календаря…»

Вот так всегда. В самые заковыристые моменты моей жизни из подсознания лезет абсолютно ненужная информация. Какая мне разница, как назывался в Италии сентябрь за полтораста лет до нашей эры? Особенно сейчас…

– Куда делся этот седьмой? Я видел только шестерых…

Возможно, шаман мне бы и ответил, если б в задних рядах толпы дампов не раздался душераздирающий вопль, переходящий в предсмертный хрип.

А потом я увидел это…

В полосу света из темноты шагнул Сталк со своим страшным мечом в руках. Держал он его так же, как я совсем недавно автомат. Левая рука, окованная железом, на середине клинка, правая обхватывает лишь верхнюю четверть длинной рукояти, лишенной гарды. Причем на конце этой рукояти болталась кровавая лилия – обрывок чьего-то пищевода, оканчивающийся лохмотьями разорванного напополам желудка. Понятно. Вспорол клинком грудь и брюшину, а потом фигурным навершием вырвал внутренности. Не необходимости ради, а лишь устрашения для.

Но дампы были неплохими бойцами, не знающими страха и мгновенно рубящими фишку, – иначе б хрен они выжили в этом мире. Спецуказаний от шамана не поступало, и они, не дожидаясь команды, бросились в бой.

Правда, их копья и шестоперы лишь отскакивали от кольчуги Сталка, усиленной бронепластинами. А меч громадного мутанта надежно прикрывал незащищенную голову. Тот вентилятор, что я недавно изображал своим автоматом, был лишь жалким подобием стального торнадо, который создал вокруг себя Сталк.

Его двуручный меч вращался, смазываясь в воздухе, словно пропеллер вертолета. Рук гиганта тоже не было видно – так, темные контуры на фоне густого веера кровавых брызг. Толпа дампов редела с невообразимой быстротой, распадаясь на фрагменты разрубленных, изувеченных тел. Зрелище было страшным… и одновременно завораживающим. Я даже забыл про боль, наблюдая за происходящим. А по залу с кошачьей грацией продолжала перемещаться огромная машина смерти, вначале показавшаяся мне слегка придурковатым увальнем, страдающим под весом своих тяжелых лат.

Как же я ошибался!

Несколько оставшихся дампов пытались бежать, но Сталк легко настигал убегающих. Невидимое глазу движение меча – и разрубленный труп шлепался в бурую, жидкую грязь, в которую за считанные минуты успела превратиться утоптанная земля огромного зала. Последний дамп успел убежать достаточно далеко и был почти уже у самого выхода. Тогда Сталк перехватил свой меч в левую руку, нагнулся, легко поднял с земли чью-то оброненную алебарду и, широко размахнувшись, метнул.

Алебарда настигла убегающего возле самого выхода. Удар копьем пришелся точно между лопаток. Дампа швырнуло вперед с такой силой, что чуть не вынесло наружу. Помешал бетонный косяк, о который он треснулся головой. Я видел, как мутант упал и повис над полом на алебарде, воткнувшейся в утоптанную землю почти перпендикулярно. В результате страшного удара не только копье, но и топор длинномерного оружия пробили тело беглеца насквозь, выйдя наружу из развороченной груди. Иногда мои глаза снайпера позволяют мне даже в полумраке разглядеть подробности, помогающие сделать определенные выводы.

Сталк хмыкнул, положил на плечо двуручник, повернулся и направился к нам.

– Это он… – прошептал шаман. Но договорить не успел.

Я увидел лишь, как гигант небрежно двинул плечом. А потом мне в лицо брызнула кровь из перерубленных сонных артерий, и голова шамана шлепнулась в грязь. Обезглавленное тело безвольно сползло следом…

И тут же рядом с ним рухнул я. Мир перед глазами внезапно покачнулся, и я просто не устоял на ногах.

Сталк подошел, хмыкнул снова и покачал головой.

– Зачем же ты ушел один? – сказал он. – Видишь, что получилось.

В его голосе слышалось искреннее сочувствие.

– Похоже, ты умираешь.

– Похоже, ты прав, – криво усмехнулся я, скосив глаза вниз.

Точно. На правом боку возле дырки в окровавленном камуфляже расплывалось темно-желтое пятно. Так я и думал. Порвана не только печень, но и желчный пузырь. Впрочем, это уже неважно. Одной разорванной печени хватило бы за глаза…

Сталк с силой воткнул меч в ближайший труп, пригвоздив дампа к земле. Покачал свое страшное оружие за рукоять, убедился, что оно не упадет, после чего достал кожаный кисет, вытряхнул на широкую ладонь его содержимое и принялся неторопливо сворачивать сигару из коричневых листьев.

– Конечно, можно накрутить запас готового курева заранее, – сказал мутант. – Но всегда приятнее после боя свернуть сигару самому. Пальцы еще в полузасохшей крови врагов, поэтому, вдыхая дым, ты одновременно ощущаешь и вкус, и запах победы.

Огромный ворм прикурил от своей зажигалки и с наслаждением затянулся.

– Попробуешь? – спросил он, выдохнув клуб вонючего дыма. – Ведь это и твоя победа тоже.

Я молчал.

– Понятно, – кивнул Сталк. – Вижу по глазам, что не хочешь. Ну да, с такой раной, наверно, все, что хочется, так это лежать и не шевелиться. Но ты же понимаешь, это всё, чем я могу тебе помочь.

Кивнуть у меня уже сил не было, и я лишь только на мгновение прикрыл глаза.

– Хотя нет, – сказал Сталк, присаживаясь на корточки. – Пожалуй, я просто побуду с тобой. Ведь нет ничего страшнее, чем умирать в одиночестве, правда?

Возразить ему было нечего. До сегодняшнего дня я никогда не умирал, и сравнивать было не с чем.

– Пожалуй, я расскажу тебе еще одну историю, – сказал Сталк, стряхивая пепел с сигары. – Не знаю, интересно тебе оно или нет, но ведь это всяко лучше, чем молчать, изображая скорбь. Думаю, ты со мной согласишься.

Он для солидности откашлялся в кулак и начал:

– Где-то на юге есть остров, на котором живут шамы. Самих шамов мало кто встречал, но те, кто их видел, говорят, что уроды они еще те. Хуже нас, вормов. А уж вормы с виду бывают такие, что потом неделю будешь спать вздрагивая. Ну так вот. Лет эдак с тридцать назад на том острове заправляла шамья баба. Законы там издавала, распоряжалась как хотела. А у шамов какой закон? Как и у всех тут. Что плохо лежит, забрать, того, кто слабее, – сожрать. Ну так вот, к чему это я.

Попался к ним как-то в плен кремлевский дружинник. Здоровенный такой, видный хомо. Но против шамов здоровье не спасает. Они ж чужими мозгами вертят как хотят, любую картинку перед глазами нарисуют. Ну и нарисовали чего-то тому дружиннику, что он им в лапы сам дался. Повязали его, значит, и, поскольку жратвы на ужин хватало, оставили на завтрак. И спать завалились. А шамья баба-вожак на передок слаба была. Ну, и предстала перед дружинником писаной красавицей, они это хорошо умеют, мозги туманить. В общем, знатно они ночью покувыркались. Ну а поутру того дружинника съели.

Сталк вздохнул и щелчком отправил окурок в темноту.

– Грустная история, правда? Дальше еще грустнее. Баба та понесла, прикинь? Шамы же про то пронюхали. И про то, что у нее под сердцем не шам, а ублюдок, – тоже. У них нюх развит о-го-го, всё насквозь видят. Да и пуза не спрячешь особо. Короче, убить они решили ту бабу. Хоть шамий вожак может вертеть другими шамами как куклами, против всего общества ему не выстоять. То есть ей. Но она тоже не дура была, почуяла неладное – и убежала с острова.

Бежала долго, на север. Хотела следы запутать и из Москвы выбраться. Не получилось. Роды начались, задержаться пришлось. Родить-то родила и даже снова бежать пыталась, но почти возле МКАД настигли ее шамы. Поймали – и казнили страшно. Всадили меч ей в то самое место, расширили, значит, а потом пустили в рану стальную сколопендру. Чтоб другим их бабам неповадно было с иноплеменниками путаться. Так вот. А ребеночка шамы не нашли. Шамиха его спрятать успела. А он едва родился, уже сильный был. Как котята слепые спасаются уползая, так он соплеменникам глаза отвел. В мамку, значит, способностями пошел – у шамов-то в вожди только самые сильные попадают…