Сожженые мосты ч.5 - Маркьянов Александр

Этот танк был вооружен мощнейшей для того времени танковой пушкой L44 калибра сто двадцать миллиметров, мощнее ее была только британская пушка такого же калибра, но нарезная. Стандартом для танков в те времена была британская пушка L7 калибра 105 миллиметров, она стала самой распространенной пушкой в истории, лицензию на ее производство закупали все кому не лень, и так получилось, что в семидесятых годах этой пушкой, или ее лицензионными копиями оснащались танки Британии, Австро-Венгрии, Германии, САСШ и Японии. Только русская конструкторская школа не пошла по этому пути, приняв за основной калибр сначала морской 107 миллиметров, а потом установила на танк мощнейшую 130 миллиметровую морскую пушку[18]. Как бы то ни было — германская пушка L44 стала настоящим прорывом в области противотанкового вооружения и сохранилась до сих пор на самоходках-истребителях, лицензию на нее купили САСШ и Япония.

И вот все это, пушку, пулеметы, приборы — предстояло освоить четверым казакам и одному сербскому пареньку меньше чем за час. Да какое там час… полчаса, не больше.

Танк стоял в перелеске, работала только вспомогательная силовая установка, дававшая напряжение в бортовую сеть танка. Оба люка были открыты, пулеметы уже снарядили, оставалась только пушка…

— Открывай и доставай.

— Какой?

— Да любой! Первый попавшийся!

Божедар, выполняющий роль заряжающего открыл заслонку — там, донцем гильзы в нему ждали своего часа снаряды. Они лежали не в отдельных ячейках, как делают на некоторых танках — а штабелем. На штабеле были какие-то заметки, но что они означали понять было невозможно — отдельные буквы и все.

— Тяжелый…

— Не урони!

От окрика серб чуть и в самом деле не уронил…

— Да что ты делаешь, сюда клади!

— Да положил я, положил…

Чебак мрачно смотрел на снаряд, лежащий на лотке.

— И что теперь делать? Певец?

— А?

Самое простое взял себе Певец — механиком-водителем. Знай себе на педали дави, да руль крути — как на тракторе. Обзор… так перископы есть, проще простого. Или люк по-походному откинул и рули.

— Как эту дуру заряжать?

— Как-как… Ты снаряд положил?

— Положил.

— Теперь досылатель. Досылай и затвор закрывай.

— А где тут досылатель то…

Певец выругался

— Сейчас…

Он попытался с места механика-водителя пролезть сразу в башню, не получилось. Механик-водитель сидит в танке низко, как в гоночной машине — полез, короче через люк…

— Пусти…

— Да куда пусти, зараз и без тебя тесно.

— Ты так покажи… — сказал Велехов, примеряясь к пулемету. В отличие от германцев, австро-венгры не только заказали крупнокалиберный пулемет вместо обычного на башне — но и хорошо защитили пулеметчика. Само по себе очень показательно — значит, готовили танк к бою не с себе подобными, а с инсургентами, и к городским боям…

Казаки не знали, что снаряды в танке были только двух типов — осколочно-фугасные и флашеты, потому что для охраны Пожареваца другие были не нужны. И точно такое-же снаряжение было у оставшихся в городе танков. Захваченный ими танк был практически неуязвим для всех типов оружия, что имелись в Пожареваце.

— Вон, видишь?

— Что?

— Да нажимай ты! Вот так!

Снаряд скользнул в казенник пушки.

— Понял?

— Да. А стрелять как?

Велехов, освоившийся на месте командира указал на кнопку.

— Это, наверное.

— А почему эта?

— Красная…

Чебак потянулся рукой

— Э, э! Ты тут не пальни…

— Да не пальну я… А если не научимся палить — то как?

— Из пулеметов. И гусеницами. Понятно? Вообще — светает, двигаться надо…

Певец выпрямился — и увидел пожилую женщину, стоящую в нескольких метрах от танка и смотрящую на них со страхом.

— Иисусе!

Увидев, что танкист смотрит на ее — она повернулась и опрометью бросилась бежать, куда глаза глядят.

— Что там? — спросил Велехов

— Что, что… Ехать надо, вот что…

Марко Стадник, офицер специального подразделения охранной полиции в эту ночь был дежурным. Дежурили по очереди и с дежурства сменялись почему то в десять ноль-ноль. Время, когда уже совсем рассвело, и потемну не заснешь. А дежурили — день через два…

Должность в Пожареваце считалась довольно престижной, это тебе не по лесам за повстанческими отрядами шастать, там никаких дежурств, несколько дней в то в сырость, то в жару, то в холод. Лежишь часами, а то и днями на земле, высматриваешь что происходит в очередной деревне, населенной никак не желающими угомониться сербами, или у кладбища — на кладбищах почему то они любили проводить сходки и прятать оружие. Так можно и простатит заработать! И почти — ни выходных, ни проходных, ни отпусков — не то что здесь…

На должность в комендатуру Пожареваца, Стадник попал не случайно. Расценки он знал — пятьдесят тысяч хорватских марок за место. Деньги он конечно же копил, как и все остальные офицеры, обирая выявленных террористов, и их пособников — но рассчитывал перевестись на "непыльную" должность примерно через год. Судьба распорядилась иначе — попался на глаза цыганский табор, а у цыган золотишко всегда поприпрятано. Они как раз сидели в засаде, поджидали связника с территории Польши, когда заметили цыган. Цыгане оказались не "пустые" — в мешке обнаружили около трех килограммов героина, тащили через границу. Через день к нему явилась делегация во главе с цыганским бароном, и вопрос был улажен, а генералу Войко Вучетичу он преподнес не только требуемые пятьдесят тысяч марок — но и массивный мужской браслет из золота, стребованный с цыган. Расчувствовавшийся генерал в долгу не остался — дал направление не куда-нибудь, а в Пожаревац, благо такие понятливые подчиненные попадались редко, их надо было беречь и продвигать по службе. Стадник естественно генерала не подвел.

Работа в комендатуре Пожареваца предполагала немалый дополнительный доход. Город был обнесен колючкой, в самом городе было больше трехсот тысяч жителей и несколько промышленных предприятий. Такса была на все — жители платили за право выйти из города, за свидание, за передачу (это все же была тюрьма, хоть и огромная), за перевод на легкие работы — денежки капали, а собирал и передавал их наверх дежурный офицер. Себе кусочек малый отламывал — но учитывая масштабы денежного потока… Платили местные купцы, деловары — все заводы показывали минимальную прибыль, а то и убыток, на самом же деле они работали на полный ход, занимались "левыми" заказами большую часть рабочего времени. Мало кто знал — что Пожаревац производил нелегального оружия едва ли не больше, чем Загорье[19]. И за все — за въехавшую машину, за выехавшую машину — за все капали денежки…

Времени было уже девять с лишним, деньги майор Стадник уже собрал и поместил их в сейф, сменяясь с дежурства он вывезет их и встретится с "инкассаторами" — тоже офицерами специальной полиции, группой из Загреба — примерно в километре от Пожареваца. Деньги он собирал за предыдущий день, на разводе постов, причем делал это в открытую. По сути, он и занимался то днем и ночью только тем, что караулил собранные деньги, с остальным управлялись офицеры секторов…

Марко Стадник открыл ящик стола, с тоской посмотрел на лежащую там фляжку — в ней была сливовица. Нельзя… нельзя, он еще не сменился, он отвечает за деньги, пока деньги не переданы — он отвечает за них головой, и не только он. Все помнили историю с Борисичем, он сначала брал то, что ему не предназначалось по праву, наглел, а потом, когда понял что все его махинации раскрыты и загребские генералы знают о его гешефтах — вместо того, чтобы передать очередную сумму по назначению — смазал пятки салом и… В итоге семью его через несколько дней подчистую вырезали сербские террористы, забросали дом зажигательными бомбами, предварительно подперев двери, а самого Борисича нашли через полгода в Австралии. Без головы.

Надо же, куда сумел убежать… Обычно бежали в Италию, совсем рядом, там даже образовалось что-то типа хорватской общины. А этот до Австралии добежал… но и там достали…

А сливовицы хочется…

Сглотнув слюну, майор Стадник начал готовить кофе.

Вот что он не понимал, просто хоть застрели не понимал — так это что не хватает в жизни сербам. Разве им не дали возможность уехать всем, кто желает уехать? Дали… даже унижение немалое претерпели из-за этого. Разве им не дали все права… даже право голосовать на местных выборах? Дали[20]. Их ведь сейчас даже не расстреливают, кроме тех, кто непосредственно виновен в терактах — дают возможность перевоспитаться работой, социализироваться. Проволока, которая окружает город, охрана — она скорее для того, чтобы сербские террористы не проникли сюда извне, а не для того, чтобы держать сербов здесь как заключенных.