Тень Иллюзии - DarkGoodWIN

— У тебя пароль от почты сохранился на моём компе, я случайно зашёл, решил почитать, ты же мне не чужой человек, интересно, что пишешь…

— И что ты ещё интересного прочитал? Раз уж у тебя привычка смотреть чужую переписку — не думаю, что она ограничилась одной статьёй.

— Ничего, просто статью, ты столько говорила о ней, а я как–то попросить вчера не решился, извини, я не думал, что ты против будешь.

— Да, я понимаю, ответ ты, вероятно тоже не читал? Совершенно случайно сюда пришёл.

— Ну это совсем случайно, я когда статью читал, письмо пришло, а я забыл, что это не моя почта и прочитал. А потом решил придти, поздравить, думал тебе приятно будет.

— Да уж, приятней некуда, — приятно, разумеется было, но прощать такое она тем не менее была не намерена, по крайней мере не сразу.

— Чем я могу загладить свою вину? — обычно эта фраза работала, правда всегда был риск, что ответят что–то такое, чем заглаживать не захочется.

— Ладно, так и быть, разрещаю пригласить меня в кино, но учти, вина будет только слегка заглажена, но ни в коем случае не забыта. У меня очень хорошая память на такое.

— Отлично, мы ещё успеем на семичасовой сеанс, — у него в самых светлых мечтах не было варианта так легко отделаться.

Глава 15

Что заставляет людей беречь свою конфиденциальную информацию? Я не беру людей, которым есть что скрывать, не беру людей, которые вынуждены хранить профессиональные, коммерческие тайны. С ними как раз всё понятно, разглашение этой информации может нанести им прямой ущерб. Меня интересует вопрос оберегания именно личной информации, которая по большому счету и не предоставляет интереса для других лиц. Можно назвать это одним из проявлений оберегания личного пространства.

Я, например, уважаю свое личное пространство и не слишком люблю, когда его нарушают. Однако, к личной информации у меня более легкомысленное отношение. Разумеется есть ряд вещей, потенциально относящихся к моей интеллектуальной собственности и я не спешу её обнародывать. Даже, признаться честно, осознавая не слишком её большую ценность.

Тем не менее я часто слышу возмущения по поводу того, что спецслужбы, например, читают частную переписку. Мне лично — всё равно, пусть читают, но раз есть люди, которым это не нравится, значит есть и проблема.

Рассмотрим эту проблему поближе. Безусловно, вызывает опасения тот факт, что при определённом стечении обстоятельств, практически любую информацию о человеке можно использовать против него. Не даром в некоторых государствах при задержании, правоохранительные органы обязаны сообщать, что всё, что подозреваемый скажет — может быть использовано против него в суде.

Кроме того, часто проскальзывает тема, что собрав достаточное количество информации о гражданах, правительство сможет организовать систему их тотального контроля. Эта идея многим не нравится, я сам от неё не в восторге. Всё–таки приятнее хотя бы думать, что ты ведёшь себя более не менее самостоятельно. Хотя я против того, чтобы поощрять заблуждения и, если это так, предпочитаю знать об этом, ничего, переживу как–нибудь.

Всё, что я перечислил выше — имеет право на жизнь, но не думаю, что тот, чью переписку, например, прочитали, ставит эти факторы во главу угла. В этой ситуации, скорее, люди боятся, что посторонним станет доступна какая–то лишняя информация. Когда человек кому–то что–то пишет, он осознает, что готов это рассказать именно своему собеседнику, однако о том, готов–ли он рассказать то же самое какому–то другому лицу, он даже не задумывается.

Так вот, когда это другое лицо случайно или намеренно получает доступ к этой информации, автор, который не анализировал содержание того что писал в контексте этого названного читателя, просто не может для себя решить, есть там что–то такое, что он не хотел бы публиковать или нет.

Человек подсознательно имеет свойство как бы разделять известную ему информацию по уровням доступа. Например, очень близким людям он может рассказать практически всё. И, если он пишет очень близкому человеку, он не задумывается о том, можно это ещё кому–то читать или нет.

Вероятно это и есть основная причина, по которой люди не желают разглашения (распространения) их конфиденциальной информации, они просто не хотят каждый раз задумываться о том, кому могут попасть те или иные данные, а кому нет. Если бы вся ваша информация была доступна каждому, вы бы вероятно писали бы только то, что готовы рассказать абсолютно незнакомому человеку, а это серьёзно ограничивает общение. Как деловое, так и личное.

Глава 16

Кино оказалось так себе, но тем не менее она посчитала, что вечер проходит лучше, чем мог бы и решила смилостивится и всё–таки угостить его пивом. Да и он прав, потребность как–то отметить событие наблюдалась отчетливо.

— Ну как тебе кино? — прервал он её внутренний монолог.

— Не плохо, конечно, но я видела фильмы куда лучше. Тем не менее я рада, что пошла. И ещё, я решила, что ты всё–таки прав, с меня пиво.

— Отличная идея, я как раз весь сеанс хотел пить. Как чувствовал, организм готовился.

— Да у тебя, я смотрю, хорошо развита женская интуиция, — сказала она самым ироническим тоном, на который была способна.

— У меня много что хорошо развито, но речь сейчас не об этом, сейчас надо тебя всячески восхвалять и подбадривать.

— А что меня подбадривать? Я сейчас и так вполне довольна жизнью. А насчет восхвалять — почему бы и нет, не откажусь, иногда это приятно.

— Ладно, я как раз хотел сказать, что мне очень понравилась та статья, что я нечаянно прочитал. Очень живым языком написана и в то же время не пошло. Актуальность там умело сдобрена вечными ценностями, — пока он разглагольствовал в том же стиле, они уже заняли столик у окна и сделали заказ.

— Не могу сказать, что мне это неприятно слышать, но многое в твоей фразе произнесено незаслуженно, прервала она его, — кстати, я уже довольно долго слушаю о себе, да о себе, а почему бы не послушать о том, чем ты занимаешься?

— Да ничего интересного. Придумываю разные приборы, пытаюсь их как–то улучшать, испытываю.

— Отлично, а что за приборы–то?

— Ну разные, по сути что получится, то и хорошо.

— Не могу сказать, что я хоть что–то поняла, ты бы хотя бы пример привёл какой–то. А то ты уже подозрительно много обо мне знаешь, а я про тебя почти ничего. Может ты шпион какой–то?

— Нет, не шпион, хотя даже если бы был шпионом, это что–то поменяло бы?

— Я бы вела себя с тобой осторожнее. Ну так что, про прибор расскажешь?

— Ладно, подумаю о чем бы таком рассказать… Дело в том, что я редко придумываю им названия, поэтому придется говорить в стиле штука, которая делает то и то, хорошо?

— Хорошо, хорошо, не томи уже! Рассказывай!!!

— Ладно, недавно я такую штуку придумал, она показывает что происходило вокруг предмета какое–то время назад.

— В смысле показывает?

— Ну вот смотри, например, сижу я сейчас, пью пиво, а через сто лет можно взять кружку и увидеть как мы разговариваем. Недавно доделал, чтобы и услышать можно было, так что полное кино получается.

— Да ладно тебе выдумывать, как такое можно сделать?

— Ну как, сделали же фотографию? Она–то у тебя не вызывает никаких сомнений?

— Фотография не вызывает, но вот всё, что происходит записывать, да ещё и на любой предмет…

— Ты не поняла, я ничего никуда не записываю, я только считываю, записывается всё и без меня. Насчет сравнения с фотографией тоже всё логично, просто для фотографии используется специальный материал, который после обработки позволяет получить доступ к изображению такому нечувствительному прибору как человеческий глаз. Ты ведь не можешь увидеть фото до проявки? Ты не можешь увидеть цифровое фото на карте памяти, а ведь оно там есть и не одно.

— Ну допустим, и как же это происходит в случае с кружкой. Я не хочу сказать, что я большой знаток фотографии, но ничего принципиально нового ты мне сейчас не сказал.

— Ну ты, вероятно знаешь, что звук и свет распространяются волнами?

— Да, что–то такое слышала, я даже помню слово корпускулярно–волновой дуализм.

— Слово помнишь, уже хорошо, — улыбнулся он, — так вот, эти волны в каждый момент времени оставляют на кружке след. Причем след этот не затирается, а накладывается как бы слоями. Глазами это разумеется не различишь, да и не каждый прибор зафиксирует, что кружка вообще как–то меняется.

— И ты хочешь сказать, что научился использовать эту информацию?

— Ну а как иначе я бы собрал эту девайсину?

— Вероятно никак, — она не могла решить — верить ему или нет. С одной стороны слишком уж невероятная история, а с другой — зачем ему так врать нагло…