Аввакум Захов против 07 - Андрей Гуляшки

— В обычных обстоятельствах эти две карты, безусловно, не имели бы никакого значения, — продолжал Аввакум. — Но ведь здесь, в этой комнате, нам предстоит разгадать загадку. И хозяин дома сам нам подсказал, что случайности в создавшейся обстановке нельзя расценивать только как случайности. Подумайте хорошенько! На крышку клавесина обычно кладут ноты, полагается класть ноты, а не игральные карты. Следовательно, эти две карты лежат не на месте, Станилов нарочно положил их на крышку клавесина. А когда какую-то вещь нарочно кладут не на свое место, то это делается с определенной целью, не правда ли? Словом, карты что-то означают, а в создавшейся обстановке это «что-то» должно иметь прямое отношение к ключу, который мы ищем. Станилов прямо говорит, что он оставил след. И я готов спорить на что угодно, что именно эти две карты и есть тот самый след! Есть желающие?

Все решительным движением головы дали понять, что таковых нет. А Крыстанов заметил, что математики вообще не имеют обыкновения заключать пари.

— Дело ваше! — снисходительно усмехнулся Авва кум. — Когда задают задачу, — продолжал он, — то обычно сообразуются с подготовкой тех, кто должен ее решать. В данном случае Станилов, естественно, учитывал вашу подготовку, то есть ваши знания и способности. — Он обратился к Атанасову: — Не могли бы вы, дружище, прочесть условие задачи?

Атанасов с рассеянным видом пожал плечами. Крыстанов почувствовал, что сейчас взгляд Аввакума переместится на него, и энергично поторопился предупредить его вопрос:

— Ради бога, ради бога! Эта честь по праву принадлежит вам. Нам уже осточертело читать условия и решать задачи!

— Прекрасно! — сказал Аввакум с легким поклоном. — Весьма благодарен за доверие. — Он взял в руки карты. — Обычно вы имеете дело с числами, именно это имел в виду хозяин дома. Вот они, эти числа: дама червей означает тринадцать, а король треф — четырнадцать. В сумме это составляет двадцать семь. Заметь те, каждое из слагаемых имеет свое собственное значение. Следовательно, условие задачи предлагает разные величины: во-первых, сумму. Во-вторых, самостоятельное значение каждого из слагаемых. Обе величины, несомненно, должны сыграть свою роль при отыскании ответа.

Аввакум закурил сигарету.

— Скажите, дорогая, — обратился он к Розе, — что еще видите вы на крышке клавесина?

Роза раскрыла рот, как будто ей не хватало воздуха, затем ответила речитативом школьницы:

— На крышке клавесина я не вижу ничего другого, кроме книги. Она в синем переплете.

Очень хорошо! — мягко усмехнулся Аввакум. Он взял в руки книгу и прочитал: — «Малый атлас мира». Хорошо. Теперь, не кажется ли вам, что в зале это единственный предмет, к которому числа, обозначенные картами, имеют какое-то отношение? — Он начал перелистывать атлас. На каждой из страниц стоят цифры, правда? Другого предмета, который бы содержал цифры, здесь нет. Следовательно, карты имеют отношение только к этой книге. Ну-ка! Сколько в сумме дали две карты?

— Двадцать семь! — с воодушевлением сказала Роза. Аввакум отыскал страницу с этой цифрой. Под картой Африки Роза увидела написанное карандашом слово, но скептик бесцеремонно оттолкнул ее и прочитал вслух:

— «Ключ…»

— Терпение! — подняв палец, предостерег Аввакум. — Давайте теперь раскроем атлас, чтобы была видна страница, соответствующая меньшей цифре — тринадцать. Впрочем, следующая, четырнадцатая страница тут же, напротив. Читайте!

Внизу, под картами Северной и Южной Англии, скептик прочитал:

— «…спрятан в третьем… хлебце слева»!

Все захлопали в ладоши и кинулись к столу, но Роза оказалась проворнее всех, она первая схватила третий хлебец слева и тут же разломила его — бронзовый ключик от потайного замка кладовой действительно оказался внутри хлебца.

Чего только не было на полках кладовой! На противнях рядами лежала форель; на сковороде — жареные фазаны, украшенные перьями, словно гвардейцы; в цветастых тарелках — заливные цыплята; кремы, политые розовым шербетом. Но бессовестный листочек бумаги, приколотый спичкой к подрумянившейся корочке баницы, с цинизмом, на какой был способен только Методий Станилов, пояснял:

«Все это для ваших желудков, ешьте на здоровье! А если вам захочется развеселить свои сердца — вы найдете в расписном сундуке под окном выдержанное вино. Оно из Мелника, льется, как золото, искрится в бокалах, как алмаз! Наберите на барабанчике замка самое прекрасное слово, и это золото и этот алмаз будут ваши. Пейте на здоровье!»

— Вот проклятие! — прошипел, сжав кулаки, Крыстанов и глотнул. — Для моего гастрита мелницкое ви но — что бальзам! И с какой стати этот человек так над нами измывается? Что за шутки? — Он тяжело вздохнул: — Я больше не могу! — воскликнул он и с мрачным видом опустился на стул.

— Ничего! — отозвался скептик. — Сейчас мы наберем буквы самого прекрасного слова, и все будет в наших руках? — Оказывается, он все же был оптимистом.

— Но какое же это слово — самое прекрасное? — с тоской в голосе спросил Крыстанов.

Мама, конечно! — сказала самая старшая из женщин. Не в меру полная и рыхлая, она напоминала подошедшее в квашне тесто.

— Нет, не то, — покачав головой, сказал Аввакум Раз он говорит «не то», значит, действительно не то.

Начали предлагать другие слова: Родина!

— Свобода!

— Свет!

И так далее и тому подобное. Но Аввакум по-прежнему качал головой.

Роза стояла рядом с ним, у самого его плеча. На какую-то секунду ее рука случайно коснулась его руки.

Глаза их встретились и она засмеялась тихо, почти неслышно, а губы прошептали:

— Любовь!

Аввакум кивнул головой.

— Разве вообще существовали бы на свете слова, если бы не было любви? Любовь дарует людям жизнь, а люди создают слова! — Он положил руку на обнажен ное Розино плечо и как-то очень тепло поздравил ее.

Роза вспыхнула и стала искать глазами мужа, но он куда-то пропал, наверное, опять занялся камином.

— Позвольте, я открою замочек, — предложил Авва кум. — Мне уже приходилось иметь дело с такой шту кой, — добавил он. — Мне будет легче с ним справиться!

Он присел у сундука на корточки. Станилов, маньяк по части электроприборов, обычно замок соединял двумя тоненькими проводами с квадратным щитком, прикрепленным к сундуку. При повороте соответствующего кружка барабанчика, если буква найдена правильно, на щитке загоралась красная лампочка. Но от замка шли три проволочки, причем третья оказалась не проволочкой, а настоящим кабелем, обмотанным изоляционной лентой.

«Новая выдумка Станилова, — подумал Аввакум и улыбнулся: — Вероятно, когда будет найдено и набрано нужное слово, этот кабель приведет в действие какую-нибудь мощную сирену на крыше виллы или фонтан в саду».

Он начал вращать кружки барабанчика, и на щитке, к великому удовольствию гостей, одна за другой вспыхивали с рубиновым блеском красные лампочки. Все-таки, как ни эксцентричен был живший особняком Ста-нилов, но заниматься такими глупостями, как сирена на крыше, даже для него было бы слишком, а в саду вообще не было никакого фонтана. На кой черт ему понадобился этот кабель, закрепленный внутри замка? Изоляционная лента была совсем свежая — очевидно, ее присоединили к замку лишь несколько часов назад.

Когда Аввакум подошел к последней букве, пальцы его на минуту замерли. На щитке мягко сияли красные лампочки. За окном шел проливной дождь и так грохотал гром, словно рушились гигантские скалы Витоши.

Одна за другой бежали секунды, гости удивленно смотрели на Аввакума. А он никак не мог понять, каково назначение этого проклятого кабеля. В этот момент он был похож на волка, на старого опытного волка, немало повидавшего на своем веку — застыл на месте и раздумывает, как ему быть, — его смутила ветка, оказавшаяся в каком-то неестественном положении — то ли идти дальше, то ли повернуть обратно?

Аввакум редко поворачивал обратно. Почувствовав неуверенность, он шел вперед обходным путем, но шел, шел. Так поступил он и сейчас. Отпустив замок, он достал пластмассовый карандаш и концом его провернул кружок барабана. Из замка вылетела искра, тонкая как игла. За окном ослепительно сверкнула молния, зазвенели стекла, над домом прогремел гром страшной силы. Погас свет. Все это произошло одновременно, буквально в одну и ту же долю секунды.

Женщины взвизгнули, а Крыстанов даже подпрыгнул на стуле. Роза опустилась на колени и ухватилась обеими руками за плечо Аввакума.

— Велика важность, — спокойно сказал скептик. — Просто где-то совсем рядом ударила молния. Да попробуем ли мы сегодня в конце концов это вино или нет?

— Конечно, попробуем! — весело ответил Аввакум. Он пошел на кухню, нашел у посудного шкафа щиток и поднял ручку рубильника.

И тут все обратили внимание на то, что от рубиновых лампочек на щитке остались одни цоколи.