Купец. Поморский авантюрист (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Павлик не слушал — он выпученными глазами озирался по плохо освещенным углам, мало ли, не притаился ли где тот самый бес, что команду корабля извел. Митька не нашел ничего лучше, чем влепить ему пощечину всей пятерней, оставив на щеке рыбака внушительную красную отметину. Подействовало, Павлик зашипел, взгляд его сделался куда более осмысленным. Он несколько раз мотнул головой, но причитать перестал, как перестал и взывать к Богу.

— Последи за ним, как бы чего дурного не вытворил, — распорядился Митька, обращаясь к Стеньке, и буквально вручил ему брата, державшегося за ушибленную щеку.

Сам он подошел к англичанам ближе. Не то чтобы он в бесов не верил, верил, да еще как, кто ж не верит в беса в такое время — дурак разве. Но морячки эти понятно от чего умерли, и никаких бесов не надо. И это он потом Павлику расскажет, что угорели они, всяко бывает, а поначалу пусть в себя придет. Сейчас все равно слушать не станет, а если и станет, то не будет воспринимать. На всякий случай Митька попытался распознать дыхание у англичан — никто не дышит. Немудрено, впрочем, тела торговцев окоченели. Надеяться в таких обстоятельствах на чудесное спасение кого-либо из членов экипажа было бессмысленно.

— А вдруг и правда бесовщина? — По правую руку Митьки вырос Стенька. — Я-то беса за жизнь не встречал, но всякое болтают, так и задумаешься.

— Да угорели они, сам же говорил, — покосился на старого рыбака Митька, на всякий случай все же оглядев плохо освещенные углы. Ну… мало ли? — Или брехал?

— Чего брехал? Не брехал, собственными глазами видеть доводилось! И не раз, зима, она никого не щадит, особенно в этих краях, — не стал отнекиваться рыбак. — Просто… это… странно как-то лежат голубчики, а, Митька?

Митька не ответил. Что отвечать? Померли англичане в необычных позах, это да. И выглядели они действительно крайне странно, непривычно, если заводить речь о мертвецах. Словно сомлели по одному щелчку — раз, и дышать перестали. Некоторые лежали на столах, словно пьяные, лицом в салат. У других находились рядом перо и бумага. Митька вздрогнул, прогоняя от себя жуткие мысли. Сказать было нечего, разве что одно Митька знал точно: бесы бесами, и если они здесь и были, то больше их нет. А вот монахи твердо указали, что с англичанами делать следует. И если не исполнить сие постановление, ничего хорошего от монастыря не жди. Вряд ли в Николо-Корельском монастыре о бесах слушать станут, когда речь о новых землях и вольностях пойдет… Ой как вряд ли.

Глава 5

— Слышь, братцы, а, братцы, бесов, глядишь, тут и взаправду нет…

Павлик наконец отпустил дверной косяк, потер затекшее плечо: мышцы гудели после нагрузки. Затем на всякий случай перекрестил одного из мертвых, словно проверяя — вдруг нечистый встанет и пойдет. Оно ведь как бывает — спокойно вроде, а бес внутри сидит, времени своего дожидается.

Никто не встал и не пошел.

— Угорели они, кажись? А? Что скажете? — продолжил он.

— Кажись, — согласился Митька.

— Кажись не кажись, а если бы не Митька, плавал бы ты жопкой кверху в студеной воде, братец, все равно что поплавок, — прыснул Стенька, не преминув поддеть брата.

Павлик поежился — представил, каково оказаться в холодной Варзине, а представив, понурил взгляд и выдавил тихое «спасибо».

— Да и будь здесь бесовщина какая, мы бы отсюда вряд ли живыми выбрались. — Олешка вздрогнул от собственных слов. — А так живехоньки, Господь бережет.

Потребовалось время, чтобы рыбаки свыклись с присутствием трупов и мыслью, что смерть англичан случилась без вмешательства потусторонних сил. Понять бы теперь, что делать со всем этим.

— Ну и чего делать-то дальше будем? Какие мысли у кого? — спросил Стенька.

— Митька, ты решил?

Олешка тут же «перевел» ответственность, персонализировав ее.

— Да как-то не придумал пока, дай подумать. Монахи же ясно сказали: как обнаружим немцев, надо помогать, — ответил Митька.

— Так помогать же некому, — развел руками Олешка.

— Некому… — нехотя согласился Митька. — Дай подумать, говорю же.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теперь, когда первичный шок спал, появилась возможность как следует осмотреться. Благо посмотреть здесь было на что — трюм корабля был обставлен с размахом. Сразу видно, что англичане не с пустыми руками явились к русскому Царю. Мертвецы были одеты в дорогие наряды из тканей разных цветов, что подчас стоили целое состояние и слыли редкостью на рынке. Такие наряды Митька видел, будучи мальчишкой, когда его отец занимался торговлей с Западом. Пусть занимался не так успешно, как некоторые псковские купцы, ну так ничего. Митька верил, что у них все впереди, и они с отцом еще откроют свою компанию.

Возможно, вид английских купцов и убранство их корабля гораздо меньше впечатлили бы настоящих купцов, будь то новгородских или псковских, но рыбаки испытали такое чувство, будто оказались в сокровищнице.

Особо обращали на себя внимание здоровенные до неприличия сундуки, наверняка с добром. Большие бочки, также полные до краев. Какое-то добро лежало под плотной тканью в дальнем углу каюты. Митька невольно задался вопросом — товар стоял рядом с каютами, потому что для него не нашлось места в грузовом отсеке? Так много англичане привезли с собой добра? Или здесь хранили самое ценное? Хотелось взглянуть хоть одним глазом на содержимое сундуков и бочек, но пришлось поумерить пыл. Мало ли, англичане люди серьезные, наверняка все под пересчет — расписано, где, что, в каком количестве хранится… Нет, надо дождаться, когда купцы на торг приедут, и вместе тогда уже решать, разбираться. А пока ничего не трогать и вообще лучше свалить, дабы дождаться купцов на берегу. Как говорится, не буди лихо, пока спит тихо.

Пока Митька размышлял, рыбаки уже разбрелись кто куда. И если сам Митька довольствовался любованием сокровищами англичан, то остальным непременно хотелось все потрогать, подержать в руках. Делать, конечно, это не следовало, но разве рыбачкам запретишь? Вот и обхаживал Стенька сундук, обходя его со всех сторон, благо тот оказался закрыт, а замок такой, что враз не открыть. Олешка простукивал бочку, принюхивался, пытаясь понять, что в ней. Павлик кружил возле стола, у которого «сидели» сразу четверо англичан. И вдруг нагнулся.

— Гляньте…

Он выпрямился, держа в руках бутылку, и с явным удовольствием, запечатлевшимся на его лице, нюхал ее содержимое. Митька стоял всего в десятке шагов от него и если все правильно понял, то в руках у Павлика была бутылка хмельного. Следом Павлик поднес горлышко к губам и сделал несколько жадных внушительных глотков, как бы на пробу. Тут же протяжно, «по-музыкальному» отрыгнул.

— Батюшки, ляпота-то какая! Вино!

— Чего там у тебя? — встрепенулся Стенька, теряя интерес ко всему остальному.

— Говорю же, вино!

— Ну-ка, дай попробовать! — подключился Олешка.

Павлик протянул бутылку брату, дав ему сделать парочку глотков. Но когда Стенька хотел зайти на второй круг, буквально вырвал бутылку из его рук. Всю выпьет, чего не хватало, а Павлику с Олешкой еще делиться. Олешка, впрочем, был тут как тут.

— Давай сюда, — сказал старый рыбак, выхватив вино из рук Павлика. Он хорошенько заложил за воротник и, как маленький ребенок, которому вручили сладкое, расплылся в улыбке.

— Эй, отдай, я нашел.

Павлик поспешно выхватил бутылку и опустошил ее тут же, совершенно позабыв поделиться с Митькой.

— Митька, а тебе-то и не предложил, — растерянно вымолвил близнец.

— Обойдусь, значит.

Митька пожал плечами, хотя вина он бы, конечно, попробовал, что скрывать. Когда в следующий раз придется?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не обойдешься… — Глаза Павлика после выпитого мигом осоловели. — Может, еще чего интересное тут есть? Ща, погодь, поищем, глядишь, найдем чего.

Близнец с любопытством огляделся, думая, куда еще направить свое внимание. Его взгляд остановился на той самой тряпице, что лежала в дальнем углу. Павлик сверкнул глазами; при всей трусости этот рыбак был гораздо ушлей своего братца и с голода не пропал бы, это уж наверняка.