Олимпик - Александр Костиков

Я почти не ошибся с расчётами. Шлюпка ещё не отлетела от «Одина», как в яхту ударили ракеты.

— Видим вас! — чуть не криком кричал Сергеев. — Готовы перехватить!..

Эти слова были последним, что я услышал. Взрыв «Одина» вырубил связь и подкорректировал курс, превратив шлюпку в набитый мёртвой электроникой камень. Нас завертело так, что не спасал и чудом не прекративший работать салонный антиграв. Без него мы бы, наверное, не выжили вовсе. Я стал ещё тяжелее раза, наверное, в полтора. Поднять руку стоило неимоверных усилий. Повернуться назад, посмотреть, как там Уорик и, тем более Марго, представлялось попросту невозможным.

Как потом узнал, боевая станция выпустила всего две боевые ракеты. Одна врезалась в нос, другая в топливные баки. Вкупе всё это превратило «Один» в огромное количество обломков, разлетевшихся в разные стороны. Особо крупные тут же расстреляли с «Дрона», несколько помельче ушли в сторону от Олимпика, впрочем, на них никто внимания не обратил. Мелочь, с которой справится защита любого корабля, оставили дрейфовать. Что-то сгорит в атмосфере Олимпика, что-то понесётся дальше.

Лишившись связи и обзора, мы стали похожи на мышей в мышеловке. Свистопляска с нерассчётной перегрузкой и бешеным вращением выворачивала все внутренности наружу. Я с трудом поднял ногу, прицеливаясь, чтобы ударить по единственной кнопке управления шлюпкой. Мог бы и рукой, но не решился. Не спешил снимать и маску, под которой обильно катился солёный пот, заливая глаза. Сосредоточился на прицеливании и ударе по кнопке.

Промахнулся. Нога грохнулась на пол. Блин, больно. Если так и дальше пойдет, я её сломаю. С другой стороны, уж лучше так, чем терпеть всё это. Второй раз ногу поднимал на пределе, вкладывая в процесс всё, что смог, через не могу. Последние силы ушли на прицеливание. Если промахнусь, третьего раза, боюсь, уже не будет.

Удар, слабый и отчаянный. Буквально мягкое прикосновение. Нога бухнулась о пол, в глазах потемнело. Сломал или нет, потом разберёмся. Важно другое — приём сработал! Экран замигал, салонные антигравы увеличили мощность, двигатели заработали, стабилизируя вращение. И тут же снова всё погасло. Дьявол!

Верчение шлюпки не то, чтобы прекратилось, оно продолжилось, только уже в более приемлемом варианте. Сила тяжести почти пришла в норму. И, о чудо! Стабильно заработали антигравы. Вот уж чего не ожидал. Я смог нормально проверить ногу — голень распухла, наверное, всё-же, что-то умудрился сломать. Опёрся о пол здоровой ногой, потянулся к кнопке запуска, стукнул по ней раза три: навигация, электроника, двигатели — всё сдохло.

Сдёрнул шлем и маску, вытер пот. Повернулся к Уорику:

— Лейтенант? Ты там как, живой?

— Знаете, капитан, — чуть громче шёпота ответил Сайдл, — видал я ваш космос… — и показал комбинацию из пяти пальцев и двух рук, красноречиво указывающих, где именно всё это должно находиться.

— Ага, значит, живой. Как Марго?

Лицо девушки как было бледным, так и осталось, без изменений. Я тревожно вгляделся, внутри всё замерло. После всего, что мы только что пережили, с ранением, как у капитана — не живут. Одна в несколько раз увеличившаяся сила тяжести чего стоит. Уорик протянул руку, проверил пульс.

— Что там? — я почти потерял голос, услышал только хрип.

Прежде, чем ответить, Уорик скинул шлем и маску.

— Капитан, вы не поверите, — сказал он и ещё раз проверил пульс Марго.

Сердце остановилось, дыхание прервалось. Как я сдержался, чтоб не накричать на лейтенанта, не знаю. Наверное, его спасло только то, что я мог только губами шевелить, да и то пришлось бы долго присматриваться.

— Тут что-то странное, капитан, — в голосе лейтенанта с каждым словом росло удивление. — Пульс есть, кровотечение прекратилось, дыхание спокойное. Капитан! Да она спит!

«Ну слава богам!» Сердце отпустило, воздух поступил в лёгкие, аж закашлялся. Впечатлительный человек, что тут поделаешь, особенно когда дело касается близких людей.

— Как спит? — дошло, что сказал лейтенант. Заодно и голос прорезался.

Тот только развёл руками, мол, ничего не могу поделать. Верить такому? Я отстегнул ремни, попытался встать, совершенно забыв про повреждённую ногу, и тут же от пятки до макушки словно электрическим ударом пронзило.

— Не стоит, капитан, — сказал Уорик. — Я за ней присмотрю.

— Присмотри, Уорик, — прохрипел я. — За нами кто-нибудь присмотрел.

— Что-то не так? — встревожился лейтенант.

— Не хочу расстраивать, но придётся. Последнее, что я рассмотрел через экран — шлюпка ушла в сторону от космодока. То есть Сергеев нас не поймает.

— Это плохие новости, или хорошие?

— Не знаю, — я мрачно уставился на мёртвый экран. — Прежде, чем экран умер второй раз, я заметил, что мы летим к Олимпику.

— Так это же хорошо!

— Не знаю. Как-то непонятно мы к нему летим. Может это следствие вращения челнока. Так что ни в чём не уверен.

— Ну, не может же нам всё время не везти? — воскликнул лейтенант.

Я обернулся к нему:

— Мы ушли от взрыва, лейтенант! Корпус шлюпки цел, хотя при таком взрыве я этому дико удивляюсь. Это ты называешь невезением? — И вопросительно поднял бровь, мол, что за глупости городишь?

— Ясно, — кивнул лейтенант. — Всё-таки это были хорошие новости. Какие же плохие?

— Если мы врежемся в атмосферу, нам придется туговато.

— Хуже, чем было?

— Видел когда-нибудь падающие звезды, Уорик? — я выбрал простую формулировку и тут лейтенант показал, что тоже что-то знает:

— Это метеориты, сгорающие в атмосфере. Видел, конечно.

— Хм, да. Тогда представь, что «чувствует» метеорит, влетая в атмосферу.

Самого в дрожь бросило от сравнения. Шлюпка развалится ещё в верхних слоях. Спасти нас может только заработавшая автоматика и электронная начинка. Я мрачно уставился на кнопку под монитором. От отчаяния несколько раз ударил по ней — ну, работай же! — никакого отклика.

Попробовал связаться с космодоком по рации — результат нулевой. Может, меня и услышали, но обратная связь не работала, почему-то. В общем, ситуация паршивая. В любой момент можем влететь в атмосферу и конец всему. Подумалось, хорошо бы ошибиться. Ведь всего на секунду видел изображение на экране, мог неправильно оценить ситуацию и шлюпка пройдет мимо Олимпика. Хорошо бы так. Тогда спасательные баржи с космодока смогут нас догнать.

Не хотелось умирать. Как оказалось, настолько, что внимание обострилось, и я разглядел под кнопкой небольшую панельку. Не сказал бы, что она до сих пор была незаметна, просто не обращал внимания.

Вскрыть её не составило труда. Больше помучился, чтобы добраться до неё. Нужно было держать повреждённую ногу на весу, держаться за подлокотник кресла и балансировать, чтобы не упасть: шлюпку продолжало крутить. Панелька вскрылась легко, под ней увидел небольшую плату. Это что получается, нашему спасательному средству лет двести, не меньше? Или производители шлюпок особо голову не загружают, чтобы как-то модернизировать их электронную начинку? Всё ж людей предназначено перевозить, а не просто для инспекторов красоваться. Да, к тому же, ещё где! На яхте директоров КТК, которые могут позволить себе и не такое. А если вот как сейчас? Блин, жив останусь, обязательно телегу накатаю.

С первого взгляда на это безобразие, не смог сообразить, что к чему, в чём причина. Оказалось, в предохранителе. Надо же, и такая древность присутствует. Получается, что при взрыве «Одина» на электронику шлюпки навалилось неимоверное напряжение и эта штуковина вырубила электронику. Вторичный запуск оказался тем самым пёрышком, сломавшим хребет верблюда, и предохранитель сдох окончательно, попросту перегорев. И никаких дублирующих систем. Если я прав, то приборы ещё в рабочем состоянии, просто до них не доходит ток. Поменять предохранитель, и ожидаемой трагедии не произойдет.

Я осторожно сполз с кресла поближе к панельке. При этом пришлось вытянуть в сторону повреждённую ногу, чтобы меньше беспокоила. Выковырнул из гнезда небольшой, чёрный от копоти предохранитель. Взгляд заметался в поисках других панелек и ящичков, что до сих пор было не видно. Зряшный труд, ничего такого, то есть запасного предохранителя я не найду. Вот так вот, только надежда появилась, и тут же её прихлопнули, как надоедливого комара.

Хотелось взвыть от отчаяния.

Лейтенант всё это время молчал, с напряжением наблюдая за моими действиями и не решаясь отвлекать вопросами и советами. Уважение к нему поднялось на пару пунктов. Обычно наблюдатели замучают вопросами, словно что-то понимают.

Я показал Уорику предохранитель:

— Вся беда из-за вот этой штуки. Если найдем такую же, причём быстро, у нас появится шанс.

Трудно казаться спокойным, когда не знаешь, с какой скоростью приближаешься к родной планете и когда разразится катастрофа. Мозги входят в ступор, развивается психоз. В Академии рассказывали, так обычно и бывает. Даже тренировки проводили, когда подсаженные люди специально разводили панику. Кажется, выхода нет, начинаешь нервничать, поддаваться общему настроению.