Океан Бурь. Книга первая - Лев Правдин

— Какую каверзу опять задумал?

Володя ничего ей не ответил, и она ушла, так стукнув калиткой, что воробьи дружно рассыпались в разные стороны.

Вдруг на улице послышался необыкновенный шум, крики ребятишек и возбужденные голоса взрослых.

Володя не выдержал и, приоткрыв калитку, выглянул на улицу. Выглянул и замер от восторга.

По улице шел слон!

Самый настоящий, живой-разживой слон!

Шел, не торопясь переставляя свои толстенные, как диванные валики, ноги и отмахиваясь от мух мягкими, похожими на лопухи ушами.

Прохожие сначала ахали от неожиданности, но потом успокаивались и сообщали друг другу:

— Смотрите-ка, слон по улице идет!

Ребятишки бежали за слоном, а некоторые, самые отчаянные, заскакивали вперед и восторженно орали.

А Васька вел себя совсем уж нахально. Сначала он бежал по тротуару и отталкивал мальчишек с таким видом, будто слон — это его собственность, будто он купил его на базаре и вел домой. Но этого ему показалось мало, и он начал показывать свое удальство: забегал вперед, строил рожи и, размахивая руками, плясал перед самым хоботом слона.

А слон шагал, не обращая на Ваську никакого внимания.

— Наверное, он из цирка убежал, — сказал кто-то.

Другой возразил:

— Как же, убежал! Это они его для рекламы выпустили. Чтобы народ заманивать…

Какой-то толстяк снял соломенную шляпу и тонким голосом пропищал:

— Это безобразие — так распускать слонов!..

А Володя подумал, что никакого тут безобразия нет и вообще было бы здорово, если бы слон вдруг свернул с дороги и вошел к нему во двор. Ему даже показалось, что слон тоже так подумал и вроде даже замедлил шаг.

Распахнув калитку пошире, Володя призывно пощелкал языком, заманивая слона, но тот прошел мимо, даже не посмотрев на него.

Встречные машины сворачивали в сторону, нарушая правила уличного движения. Ослепительные зайчики весело прыгали на их разноцветных крышах и чистых стеклах.

Навстречу шел красный автобус. Он остановился и затрубил. Слон тоже остановился и тоже затрубил. Он, наверное, подумал, что встретил какого-то особенного городского слона, и очень обрадовался.

По крайней мере, Володя подумал именно так. Он ходил с мамой в цирк, видел там много всяких зверей: шесть львов, медведей, если считать с медвежатками, троих. Даже тюленей было два. А слон один. Ему даже и поиграть не с кем. Это разве жизнь?

Это Володя отлично понимает. Уж кто-кто, а он-то настрадался один в четырех стенах. Поэтому он очень посочувствовал слону: ничего нет особенного в том, что ему надоело сидеть в своем цирке и он вышел в такой хороший летний день на улицу подышать свежим воздухом.

За слоном гнались четыре очень красивых и, судя по всему, необычайно отважных человека. Их короткие красные куртки и брюки, тоже короткие и красные, блистали золотыми нашивками и пуговицами. Но, конечно, самым красивым и храбрым несомненно был пятый человек. Он, бойко работая коротенькими ножками, бежал впереди всех. Его голубой, расшитый серебряными звездами плащ взвивался выше головы. Одной рукой он придерживал тюрбан, чтобы не потерять, а в другой у него был пучок моркови. Он кричал явно не по-русски:

— Борка, Борка, назад!..

Остальные, размахивая булками, кричали русскими голосами:

— Борька, давай назад! Борька!

Они уговаривали слона вернуться обратно в цирк, но он даже и не глядел в их сторону, а когда они все стали на него наседать, слон поднял хобот и так оглушительно затрубил, что Васька от страха подпрыгнул.

— Люди! — заорал он дурным голосом. — Спасайте меня!..

Он упал и на четвереньках, как лягушка, запрыгал по тротуару.

Володя засмеялся, а в это время слон свернул куда-то в переулок, словно его и не было. Сразу улица стала обычной и довольно скучной. А Васька Рыжий, сидя на краю тротуара, плевал в ладонь, растирал ссадины на коленях.

— Эх ты, — сказал Володя, — слона испугался.

Продолжая растирать свои ссадины, Васька пообещал:

— Вот как дам!

Володя боком пошел к Ваське:

— Ты дашь?

— Дам!

— А ну дай…

— Пачкаться неохота, — проворчал Васька и пошел к своему дому, презрительно покачивая плечами.

— Лягушка рыжая! — вдогонку сказал Володя и повернул к своему дому.

Но едва он переступил порог калитки, как в ворота с треском ударился обломок кирпича. Володя выбежал на тротуар, но Васька уже плясал около своего дома и строил самые противные рожи.

Володя погрозил ему кулаком.

В УГОЛ НОСОМ

Закончив рассказ про слона, Володя хотел перейти к перечислению злодеяний Васьки Рыжего. Это необходимо было для того, чтобы мама могла вполне оценить тот шедевр, которым Володя заклеймил эту личность.

Рисовать Володя начал рано, лет с пяти. Тогда он считал, что для рисования годится любая поверхность: скатерть на столе, обложка книги, наволочки на подушках, собственные ладони, оконное стекло, тетради из маминого портфеля, а также пол, стены, печка, не говоря уже о заборах и тротуаре перед домом, которые, как он считал, только для этого и приспособлены.

И доставалось же ему за это от мамы и от соседей, но особенно попадало от квартирантов, хотя как раз один из них больше всего и был виноват в том, что Володя пристрастился к рисованию.

Итак, Володя сидел за столом, вытирал посуду, которую мама мыла в белом тазу, и обдумывал, как бы ему убедительнее рассказать про Васькины злодеяния. Маме почему-то совсем не понравилось, что в ее отсутствие Володя выходил за ворота.

— Ты же дал мне слово, — строго сказала она.

— Так я и не выходил. Я калитку открыл, а он тут и вышагивает.

Мама постучала пальцем по столу и самым строгим голосом сказала:

— Чтобы этого никогда больше не было. А за то, что ты нарушил слово…

Она не успела договорить, потому что в это время с шумом распахнулась дверь и вошел Ваоныч. Его буйные седоватые волосы клубились вокруг головы, как дым под ударами ветра. Володя сразу смекнул, зачем он пришел, и поспешно начал оползать со стула, намереваясь укрыться под столом. Разгадав его намерение, Ваоныч схватил Володю за руку.

— Что случилось?.. — спросила мама.

Но Ваоныч и ее схватил за руку и молча потащил на двор, и тут все стало ясно. На досках забора густой оранжевой краской нарисовано что-то похожее не то на убитого горем крокодила, не то на крушение поезда. Через забор перевесился Васька Рыжий. Он держал в руке старый, истертый веник и старался дотянуться до изображения. Могло показаться, что художник пользовался вместо кисти его головой, она была такая же ярко-желтая, как краска.

Увидев Ваоныча, который тащил Володю и его маму, Васька бросил веник и, охнув, свалился по другую сторону забора. Но он не убежал: Володя все время видел, как сквозь щели мелькают его огненные волосы.

— В-вот! — сказал художник торжествующе, словно он сам нарисовал на заборе эту картину. — Полюбуйтесь?

— О господи! — прошептала мама и, схватив Володю за плечи, строго спросила: — Что это такое? Отвечай сейчас же!

Володя вздохнул и в волнении вытер нос посудным полотенцем, которое все еще держал в руках.

— Васька это Рыжий, — пояснил он. — От слона побежал и растянулся, как лягушка!..

Из-за забора послышался злорадный смех.

— А-а! Васька! — зловеще спросил Ваоныч и скорбно покачал головой: — Гуашь всю загубил!.. Гуашь! Кадмий!..

Он в эту минуту был так похож на печального волшебника, выкликающего колдовские слова, что Володя с интересом начал ожидать, что же произойдет. И дождался. Несомненно Ваоныч знал свое волшебное дело, потому что мама вдруг сказала:

— Ну, долго я терпела!

Она вырвала полотенце из Володиных рук и больно хлестнула его по спине. Он стойко перенес наказание под мстительный смех своего врага, торжествующего за забором.

Проглотив неизвестно откуда взявшиеся слезы, Володя вызывающе вскинул голову и громко сказал:

— Ха! Ха! Ха!

Пусть все видят, как он умеет презирать боль, пусть не радуются враги!

— Пошел в угол, — приказала мама.

— Стой, — нормальным голосом спросил Ваоныч, — а где же тут слон?

Володя глубоко вздохнул. Из-за забора последовало пояснение:

— Он слоновую краску стащить не успел!..

— Вот как! Неужели тебе целой банки не хватило?

Удивленно посмотрев на Ваоныча, Володя снова вздохнул:

— Слоны разве рыжие?..

Ну кто же этого не понимает? И нечего его разыгрывать. Такой могучий, такой красивый слон может быть изображен только благородной слоновой краской. Какая она, он пока еще не выяснил, но уж во всяком случае не презренная рыжая Васькина краска.

Ваоныч сразу все понял и рассмеялся, но мама строго спросила: