Муравьи - Бернард Вербер

Всем наплевать. Его слушают без внимания. Потом спокойно уходят. Хватит нас будоражить!

Джонатан спустился в подвал четыре часа назад. Его жена и сын извелись от беспокойства.

— Мам, давай позовем полицию?

— Нет, не сейчас.

Люси подошла к двери в подвал.

— Папа умер? Мама, скажи, папа умер так же, как и Уарзи?

— Да что ты, сыночек, что за глупости ты говоришь!

У Люси на душе кошки скребли. Она наклонилась, вглядываясь в щель. При свете мощной, недавно купленной, галогенной лампы ей казалось, что она различает вдали… винтовую лестницу.

Люси села на пол. Николя уселся рядом. Она обняла его.

— Он вернется, надо потерпеть. Он просил нас ждать, подождем еще.

— А если он больше не вернется?

№ 327 устал. Ему кажется, что он плывет против течения. Он тратит силы, но вперед не продвигается.

Он решает обратиться к самой Бело-киу-киуни. Матери четырнадцать зим, у нее огромный опыт, а бесполые муравьи, костяк населения муравейника, живут три года максимум. Она одна может помочь ему распространить информацию. Молодой самец идет самой короткой дорогой, ведущей в сердце Города. Тысячи рабочих муравьев, нагруженных яйцами, семенят по этой широкой галерее. Они поднимают свой груз с сорокового подземного этажа в ясли солярия, расположенные на тридцать восьмом надземном этаже. Огромный поток белых круглых скорлупок в лапках муравьев движется снизу вверх и справа налево.

Ему надо идти в противоположном направлении. Это нелегко. № 327 задевает нескольких кормилиц, и те возмущенно кричат на грубияна. Его самого толкают, топчут, отпихивают, царапают. К счастью, коридор заполнен не под завязку. Самцу удается расчистить себе дорогу в этой кишащей толпе.

Затем он выбирает тоннели поменьше, так дорога длиннее, но легче, он трусит быстрым шагом. Из крупных артерий он переходит в мелкие, из них — в вены и тоненькие жилки. Он преодолевает километры, проходит мосты, арки, пересекает пустые и запруженные толпой площади.

Самец № 327 легко ориентируется в потемках, благодаря своим трем фронтальным инфракрасным глазкам. Чем ближе подходит он к запретному Городу, тем сильней становится сладковатый запах Матери. Охранников становится все больше. Тут представлены все подкасты солдат всех размеров и со всеми видами оружия. Малыши с длинными исцарапанными мандибулами, здоровяки с твердым, как дерево, тораксом, приземистые богатыри с короткими усиками, артиллеристы, чьи вытянутые брюшки наполнены ядом, вызывающим конвульсии.

Обладатель всех необходимых опознавательных запахов, самец № 327 беспрепятственно проходит через посты заграждения. Солдаты спокойны. Чувствуется, что большие войны за обладание территориями еще не начались.

Уже почти достигнув цели, № 327 выделяет свой опознавательный запах перед привратником, потом проходит последний коридор, ведущий к королевской ложе.

На пороге он останавливается, потрясенный красотой неповторимого места. Это большой круглый зал, построенный с непогрешимой точностью по архитектурным и геометрическим законам, тайну которых королевы матери передают своим дочерям из усиков в усики.

Главный свод насчитывает двенадцать голов в высоту и тридцать шесть голов в диаметре (голова — принятая в Федерации единица измерения, равная трем миллиметрам в человеческих единицах измерения). Цементные пилястры поддерживают этот храм насекомых, созданный так, чтобы, благодаря вогнутой форме пола, пахучие молекулы, выделенные индивидуумом, отталкивались и как можно дольше не впитывались стенами. Это удивительный обонятельный амфитеатр.

В центре его отдыхает толстая дама. Она лежит на животе и время от времени протягивает свою лапку к желтому цветку. Иногда цветок с сухим стуком защелкивается. Но лапка уже в безопасности.

Эта дама — Бело-киу-киуни.

Бело-киу-киуни, последняя королева рыжих муравьев центрального Города.

Бело-киу-киуни, единственная производительница духа и тела Племени.

Бело-киу-киуни, которая правила уже в эпоху большой войны с пчелами, в эпоху завоевания южных термитников, во время восстановления мира с территорией пауков, в эпоху страшной изнурительной войны, навязанной дубовыми осами. В прошлом году она координировала усилия Городов, направленные на сопротивление северным пограничным притязаниям муравьев-карликов.

Бело-киу-киуни, побившая рекорды долголетия.

Бело-киу-киуни, его мама.

Эта живая легенда здесь, совсем рядом с ним, как и раньше. Только теперь ее ласкают и увлажняют слюной двадцать молодых услужливых рабочих, а раньше он, № 327, ухаживал за ней своими маленькими, еще неловкими лапками.

Молодое плотоядное растение щелкает челюстями, Мать испускает скромную обонятельную жалобу. Никто не знает, откуда у нее эта слабость к растительным хищникам.

№ 327 приближается. Вблизи Мать не очень красива. У нее вытянутый череп, снабженный двумя огромными шаровидными глазами, которые, кажется, смотрят во все стороны одновременно. Ее инфракрасные глазки сгруппированы в середине лба. Ее усики, наоборот, расставлены слишком широко. Они очень длинные, очень легкие и вибрируют короткими, прекрасно рассчитанными толчками.

Уже много дней назад Бело-киу-киуни восстала из великого сна, с тех пор она не прекращает нести яйца. Ее брюшко, в десять раз толще, чем у остальных муравьев, подергивается от непрерывных судорог. Сейчас она откладывает восемь маленьких яиц, светло-серых, с жемчужным отливом, последнее поколение белоканцев. Будущее, круглое и липкое, покидает ее лоно и катится по полу. Его тут же подхватывают кормилицы.

Молодой самец узнает запах этих яиц. Это бесполые солдаты и самцы. Холодно, и железа, производящая «девочек», еще не активизировалась. Как только позволит погода, Мать будет производить столько яиц каждой касты, сколько необходимо Городу. Рабочие примутся сообщать ей, что не хватает мукомолов или артиллеристов, и она станет поставлять их по заявке. Бывает, что Бело-киу-киуни выходит из ложи и вдыхает запах коридоров. Ее усики достаточно чувствительны, чтобы уловить малейшую недостачу в той или иной касте. И она тут же пополняет личный состав.

Мать производит на свет еще четыре маленьких подразделения солдат, потом поворачивается к своему гостю. Она трогает его и лижет. Контакт с королевской слюной — всегда особое событие. Эта слюна — не только универсальное дезинфицирующее средство, но еще и настоящая панацея от всех болезней, кроме тех, конечно, что находятся в голове.

Если Бело-киу-киуни и не узнает персонально каждого из своих бесчисленных детей, то этим «слюнным» приветствием она показывает, что узнала запах. Он свой.