Падение сурка. Том 4 (СИ) - Абрамов Владимир noslnosl

— Он был предателем, — голос парня звучал сухо и безжизненно.

— Почему ты решил, что он предатель?

— Он саботировал приказ командующего армии Кирина, пытался своим бездействием убить более трёхсот опытных солдат Кирина за раз, собирался избавиться от полезного для страны архимагистра. Он предатель.

— Понятно, — убрала ладошку от его лба девушка и поморщилась, словно от головной боли. — Ну и каша у тебя в голове — не могу прочитать мыслей. Похоже, что ты и правда спёкся. Плохо. Очень плохо.

Она села в кресло и достала из ящика стола пачку бумаги, чернильницу и стальное перо, после чего принялась за написание отчёта. При этом она начала бормотать себе под нос:

— Если каждого самоуверенного ублюдка, поставленного по приказу свыше не на своё место, считать предателем, то страна станет лучше. Вот только кто же позволит графских родственников мочить налево и направо?

Она поставила помарку, которую поспешила исправить чарами. После чего снова продолжила бормотать под скрип пера:

— И зачем тебе это было нужно? — на миг она подняла глаза на арестанта, но не заметила на его лице проблесков разума. — Эх… Целого архимагистра потеряли. И попробуй докажи, что это графских рук дело, хотя любому дурню всё ясно. Молчишь? Ну да, после трёх суток в душегубке-то… Не уверена, что я бы выдержала.

Она продолжила скрипеть пером, но в какой-то момент потеряла мысль и застопорилась. Элоиза оторвала взгляд от бумаги и снова посмотрела на пленника.

— А ты красавчик… Хм… — в её глазах прорезались интерес и жадный блеск. — Хм-м… А что, если мне завести ребёнка от архимагистра? Это же какой у него получится магический потенциал? Хм… А, демоны! Когда ещё представится такой шанс⁈

Давненько Жан-Полю не приходилось выступать в роли фаллоимитатора. Последний раз подобное было с Шоной, но тогда он проявлял активность. Теперь же он оставался полностью безучастным, лишь тело реагировало так, как и должно у здорового мужчины. Элоиза повалила его на пол, стянула с себя штаны и принялась изображать наездницу на единороге. «Рог» тоже имелся в наличии — его-то она и оседлала. Сделав своё дело, женщина привела себя и пленника в порядок, после чего с довольной как у лисицы мордочкой вернулась к отчёту.

После заполнения отчёта Элоиза подошла к двери, распахнула её и пригласила стражников.

— Отведите задержанного в камеру. В обычную камеру! И чтобы никаких глупостей!

— Как прикажете, лэра, — подхватили они парня под руки и поволокли в камеру.

На этот раз ему досталось просторное помещение, в котором находилось четыре шконки, расположенные в два яруса. Камера была отделена от коридора стальными прутьями. В ней находились двое заключённых.

Слева на нижней шконке сидел плотный бугай с бандитской рожей и лысой башкой, на которой была набита зелёная татуировка в виде хищного ящера.

Справа сидел жилистый старик, который не уступал в росте сокамернику ростом под два с половиной метра.

— Новичок, — осклабился бугай и подошёл к нему. — Кто такой?

— Ящер, ты не видишь? Он же после душегубки.

— Да ладно? — он присмотрелся к Жан-Полю и заметил безжизненный пустой взгляд и полное равнодушие к окружению. — Эй! — потряс он его за плечо. — Ты точно поехавший?

Землянин не ответил. Он продолжил стоять на месте и смотреть в пустоту.

— Ху-ху-ху! — погано ухмыльнулся Ящер. — Что-то давненько у меня не было бабы, а ты как раз мелкий… — он запустил руку в штаны к своему хозяйству.

— Ящер… — подал голос старик.

— Чего тебе, дед?

— Это не по понятиям. Каждый может оказаться на его месте. Трогать чела после душегубки — подписать себе приговор стать на рудниках дамочкой.

— А кто узнает? — прищурился он, поглядев на старика с угрозой.

— Поверь, узнают. И не обязательно от меня. Сами же вертухаи тебя сдадут с потрохами. Все, знаешь ли, опасаются попасть на его место. Поэтому негласное правило такое — если попал в душегубку, то после такого тебя не трогают.

— Я пошутил, — вынул он руку из штанов и натянуто улыбнулся. — Ху-ху-ху! Юмор у меня такой. Больно нужен мне этот псих, — он вернулся на свою шконку.

К Жан-Полю подошёл старик, взял его за руку и подвёл к своим нарам. Он усадил его.

— Ох, и досталось тебе, солдатик. Ещё и в кандалы заковали. Антимагические, что ли? Что же ты такого натворил?

Дед оказался в разы более понимающим и добрым, чем Ящер. Он напоил Жан-Поля водой, а когда принесли обед, то и покормил его с ложки.

— Совсем над тобой лютовали, — вздохнул он, убирая миску. — Даже жаль тебя, такой молодой. Мог бы сотни девок попортить.

— Слышь, дед, какого демона ты с ним возишься? — не выдержал Ящер.

— Вот же дурья твоя башка! — одарил его недовольным взглядом старик. — Сам попадёшь в душегубку — поймёшь. Если ты никому не помогаешь, то и тебе не помогут! Так и останешься овощем и сдохнешь от беспомощности.

— И что с ним будет? — поинтересовался ящер.

— Зависит от тяжести преступления и доказанности вины, — пожал старик плечами. — Могут на волю отпустить, а могут на каменоломни отправить. Но это вряд ли, поскольку он там будет бесполезен.

— Вот бы меня отпустили… — мечтательно протянул Ящер. — Может, мне прикинуться таким же поехавшим?

— Во-первых, сначала надо через душегубку пройти и при этом не поехать по-настоящему. Во-вторых, сыскари не идиоты. У них проверкой ментат занимается. Такого дурня как ты на раз раскусят.

Когда принесли ужин, дед обратился к стражнику:

— Начальник, за что попал парнишка, которого к нам сегодня привели?

— Мелкий, что ли?

— Ага, мелкий.

— Тысячника грохнул на глазах всего гарнизона. Тот ему пригрозил вроде как, а этот только после войны вернулся, и разговаривать не стал — сразу его пришил.

— Ветеран, значит… А кандалы с него чего не сняли?

— Так он же маг. Сбежит ещё.

— Начальник, ты серьёзно? — приподнял брови старик. — Он же после душегубки умом тронулся.

— Тем более пусть в каналах походит! Вдруг чего выкинет, — стражник продолжил дальше разносить еду.

Не прошло и часа, как Жан-Поля вывели из камеры, после чего сняли с него кандалы. Его поволокли через всю тюрьму, вывели за пределы крепости и дали пинка под зад.

— Вали отсюда, бесполезный мусор! — сказал ему вслед старый знакомый стражник, который до этого был с ним груб.

— А ты отчаянный парень, — обратился к нему напарник.

— С чего это?

— А если у него мозги на место встанут, и он тебе припомнит унижение?

— После душегубки-то⁈ — усмехнулся первый. — Ху-ху-ху! Ты же слышал слова рыжей сучки?

— Слышал не хуже тебя.

— Раз она сказала, что у него мозги набекрень, значит дело верное. Его не казнили только потому что он всё ещё числится архимагистром. Ху-ху-ху! Умалишённый архимагистр. И чего его не прибили?

— Зря смеёшься. Если тронуть одного, пусть и свихнувшегося мага такой величины, остальные знаешь, как будут недовольны? Подумают сразу: а вдруг завтра со мной такое случится? Могут и короля свергнуть, и в другую страну сбежать. Таких магов везде примут с распростёртыми объятьями.

— Скажи ещё, что и этот мусор примут, — усмехнулся первый.

— В таком состоянии вряд ли, а вот будь он в здравом уме…

Стражники удалились. Жан-Поль оказался на свободе, что послужило триггером к активации выхода из состояния отрешённости. Он заморгал, осознал обстановку, и начал медленно брести вперёд, продолжая изображать из себя зомби.

Он помнил всё, что с ним случилось. Невольная измена вызвала у него отвращение. А вот то, что ничего такого с ним не произошло в тюремной камере, его обрадовало.

Тело парня воняло потом и испражнениями. В штанах неприятно хлюпало. Старик ему помог с кормёжкой, но вот подсобить сходить по естественным надобностям побрезговал.

— Значит, говорите, что в любой стране будут рады? — тихо пробормотал он, продолжая брести вдаль от тюрьмы.

Тюремная крепость располагалась в безлюдной области. От неё шла дорога в сторону столицы, по которой топал бывший арестант.