Еврейская и христианская интерпретации Библии в поздней античности - Гиршман Марк

Юстин родился, по его собственному свидетельству, в городе Неаполис Флавия, т. е. Сихеме (Шхеме), очевидно, в греко–римской семье[59]. В первых восьми главах его «Диалога» описывается духовный путь Юстина до той поры, когда ему открылась христианская истина. Некоторые ученые высказывают большие сомнения в подлинности этого описания и рассматривают его как подражание хорошо известному литературному топосу[60]. Во всяком случае, свидетельство о мученичестве Юстина, которое и дало ему имя «мученик» (греч. — martyr) относится к концу II в. Согласно большинству источников, Юстин умер около 165 г., и считается, что он родился в начале II в. Ученые думают, что «Диалог» был написан в 50–е гг., приблизительно за десять лет до смерти автора. Сочинение имеет форму письма, адресованного Юстином своему другу Марку и содержащего отчет о разговоре, который произошел у него с евреем Трифоном, «беженцем с иудейской войны»[61].

142 главы книги можно сгруппировать в четыре блока:

1. Главы 1—9. «Случайная» встреча Юстина с Трифоном, во время которой Юстин перечисляет свои разнообразные философские искания, имеющие кульминацией откровение «старца», который поведал ему, что христианское учение и является единственной истинной философией.

2. Главы 10—47. Юстин «доказывает» Трифону, что законы, данные евреям, не распространяются на христиан.

3. Главы 48–107. Иисус — это Мессия.

4. Главы 108—142. Христиане — это истинный Израиль[62].

Необходимо подчеркнуть, что аргументы и доказательства, которыми Юстин засыпает своего еврейского собеседника, носят характер комментариев к Библии. Время от времени Юстин даже цитирует «иудейскую» версию Писания, как бы говоря таким образом, что иудей Трифон должен признать истинность его толкований. Одной из его главных задач в этом трактате является доказать евреям, представляемым Трифоном и его спутниками, что раввины не справились с задачей истолкования Библии, и убедить их в том, что христианская интерпретация, полученная по благодати Христа через его апостолов, является истинной. Еще одной заботой христианских экзегетов было в то время опровержение гностического положения о том, что еврейская Библия – творение злого бога–демиурга. Следовательно, гностики отвергали еврейскую Библию целиком, в то время как евреи отвергали христианскую мессианскую интерпретацию Писания, которую отстаивают Юстин и его коллеги[63]. Ответ Юстина таков: христианское толкование — единственно истинное толкование Библии, которая возвестила и предсказала события, произошедшие затем во времена Иисуса. Я приведу несколько примеров подхода Юстина и «ответов», которые были даны Трифоном и его спутниками в «Диалоге», а затем перейду к их сопоставлению с письменными талмудическими комментариями на те же темы и стихи. Имеет смысл начать с характеристики участников диалога и их литературных ролей.

Трифон представляется как ученик философа по имени Коринфий, который, среди прочего, научил его тому, что, встретив человека, одетого в философскую мантию, следует вежливо его приветствовать и вступить с ним в полезную беседу (1:2)[64]. Таковы обстоятельства знакомства Трифона с Юстином. Это не разговор между равными — иудей Трифон показан учеником, в то время как христианин Юстин выступает как многоопытный философ, сведущий во всех основных школах. Трифон так говорит о себе Юстину: «Меня зовут Трифон. Я еврей обрезанный, в последнюю войну оставил свое отечество, поселился в Греции и живу по большей части в Коринфе»(1:3). Признавшись, что он находился под глубоким впечатлением от чтения «так называемого Евангелия», Трифон сомневается, может ли смертный исполнить его заповеди (10:2). Такое начало выявляет намерение Юстина создать образ еврея, открытого восприятию христианского благовестия. Наиболее интересным и заслуживающим внимания моментом является то, что почти все ссылки на «иудейских мудрецов» (часть из которых имеет четкие параллели в талмудической литературе) даются самим Юстином, хотя, казалось бы, классические еврейские толкования и аргументы должны быть озвучены именно евреем. Однако намерение Юстина не использовать Трифона в качестве глашатая еврейских интерпретаций было тщательно продуманным. Прежде чем искать объяснение этому любопытному факту, необходимо остановиться на некоторых других аспектах роли Трифона.

Трифон играет активную роль только до 90–й главы, т. е. примерно на протяжении 60% текста[65]. Его основная задача — задавать направляющие вопросы, на которые Юстин подробно и искусно отвечает. Трифон не скрывает того, что находится под большим впечатлением как от самого Юстина, так и от силы приведенных им доказательств (63:1), и, когда Юстин заявляет, что лидеры евреев изменили некоторые стихи в Писании, Трифон не находит лучшего ответа, чем: «Бог знает, уничтожили ли что–нибудь из Писаний наши начальники» (73:5). Ближе к концу «Диалога» Трифон даже повторяет один вопрос, чтобы Юстин смог «повторить то же доказательство для этих слушателей» (друзей Трифона 123:7). Лишь два–три раза Юстин и Трифон вступают в настоящий «сократический» диалог, предполагающий живой обмен мнениями о предназначении еврейского закона и о рождении Христа от Девы (главы 45–49, 67–68). Роль Трифона может быть лучше всего определена при помощи его же собственных слов, которые он произносит, обращаясь к Юстину с просьбой: «Научи же нас из Писаний, чтобы и мы поверили тебе» (90:1). Роль Трифона заключается в том, чтобы узнать от Юстина истинное толкование Писания. Форма диалога здесь по большей части лишь слегка маскирует то, что на самом деле является пространной лекцией Юстина на тему толкования Библии[66].

Поэтому неудивительно, что учения еврейских мудрецов приводятся Юстином, а не Трифоном, как можно было бы ожидать. Цель Юстина состоит в том, чтобы внести раскол между образованными любознательными евреями, представляемыми Трифоном, и «мудрецами» и «начальниками» евреев. Юстин в конце своего сочинения говорит об этом практически открытым текстом: «позаботьтесь предпочесть Христа Всемогущего Бога вашим учителям» (142:2, курсив мой. — М.Г.). Следует отметить, что сама эта фраза заключает в себе достаточное свидетельство против попыток некоторых ученых отождествить Трифона со знаменитым рабби Тарфоном[67]. Как я старался показать, Трифон в «Диалоге» — весьма бледный персонаж, и его познания в еврейских учениях не производят большого впечатления.

Много писали о корректных и даже сердечных отношениях между собеседниками, которые преобладают в «Диалоге»[68]. Исключением являются яростные выпады Юстина против еврейских учителей. Основные нападки содержатся в главах, где Трифон хранит молчание (90—142). Ниже приводятся некоторые примеры оскорбительных выпадов Юстина против иудейских учителей: «Но если все ваши учителя объясняют вам только то, почему в том или другом месте упоминаются или не упоминаются верблюды женского рода; или почему в приношениях употребляется столько–то муки пшеничной и столько–то масла, и это объясняют низко и мелочно…» (112:4). Иудейские наставники терпят неудачу, потому что они «неразумны и слепы» (134). Юстин уже приводил (в гл. 112) суждение Иисуса об иудейских книжниках — «вожди слепые» (Мф. 23:24), — и здесь он лишь пользуется им. Правда, однако, в том, что Юстин берет на себя задачу опровергнуть метод комментирования, существовавший у еврейских ученых мужей, и убедить евреев в том, что истинное толкование Библии невозможно без благодати, дарованной Иисусом. В конечном счете иудеям придется выбирать между толкованиями их глупых учителей и толкованиями Мессии, Повелителя Вселенной.