Нам подскажет земля - Владимир Прядко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А уж Андрей зря хвалить не станет, он знает цену тем, кто не жалеет себя для других, кто в самую трудную минуту с открытой душой приходит на помощь. Таким человеком он считает своего отца, и это для него — мерило человеческой доброты и честности. Ведь ему самому пришлось вынести немало испытаний в жизни, пока его четырнадцатилетнего беспризорника, чумазого и голодного, не снял с проходящего поезда высокий, худой лейтенант.
— Ты куда путь держишь?
— К черту в зубы, — дерзко ответил паренек.
Но лейтенант не рассердился, а лишь улыбнулся.
— Далеко собрался. На тощий желудок тяжело. Может, зайдем в столовую пообедаем, а?
Паренек взглянул исподлобья на лейтенанта, неторопливо достал из кармана своей рваной фуфайки папиросу, закурил и, не разжимая зубов, спросил:
— В каталажку?
— В столовую.
— Пошли.
Засунув руки в карманы, дымя папиросой, он важно пошел впереди валкой, независимой походкой бывалого человека.
— Как зовут-то тебя? — поинтересовался лейтенант.
— Андрей.
— А я — Рогов. Вот и познакомились...
За обедом паренек разговорился. И Рогов узнал его нерадостную судьбу. Андрей не помнил своих родителей. Воспитывался у тетки, муж которой нещадно бил его за малейшую провинность. Мальчик не выдержал издевательств и в девять лет сбежал. С тех пор и беспризорничает.
Наблюдая, с какой жадностью ест паренек, Рогов думал: «Уже пять лет он живет собачьей жизнью. Нельзя дальше так... Что придумать? Сдать в колонию? Сбежит... И, небось, уже бывал там».
— А ты откуда едешь? — спросил Рогов, помешивая чай в стакане.
Андрей облизал ложку и принялся за оладьи
— Из колонки.
«Ну, вот, угадал я», — подумал лейтенант, а вслух спросил:
— Фамилию свою помнишь?
— Нет. Называют меня Бузой. Андрей Буза.
Рогов удивился:
— Личный адъютант Баланды?
— Он самый, — усмехнулся Андрей.
«Баланда» — кличка вожака воровской группы. Долго его не могли поймать работники милиции. А он в каждой обворованной квартире оставлял короткую записку:
«Были — сплыли. Баланда и личный адъютант Буза».
— Вы его взяли? — Во взгляде паренька чувствуется настороженность.
— Нет, — честно признался Рогов. — Но все равно возьмем...
Долго разговаривали, сидя в столовой, лейтенант милиции и вор, бежавший из колонии. Под вечер Рогов уговорил паренька помыться в бане, постричься. Андрей радовался озорно, по-детски.
— Теперь пойдем ко мне ночевать,—предложил Рогов.
Паренек опять насторожился. Но мирный вид лейтенанта, его добродушие покорили...
Так Андрей оказался в семье Роговых. Приняли его радушно. Но на третий день он сбежал.
А на службе Рогова ждали неприятности. Когда он рассказал начальнику милиции, что у него два дня жил Буза, тот долго распекал лейтенанта, грозился отдать под суд. А Рогов стоял на своем:
— Надо сделать из него человека, полезного обществу...
— Наше дело ловить воров, — оборвал его начальник.— Пусть их потом в тюрьме и колониях воспитывают.
Рогов получил десять суток ареста за потерю бдительности. Через месяц лейтенант опять встретил Андрея в столовой на станции. Паренек очень обрадовался встрече.
Два дня ищу вас здесь, — сказал он.
— Ты где был? — строго спросил Рогов.
- С Баландой рассчитался...
Как?!
— Просто ушел от него. Сказал ему, пусть ищет себе другого адъютанта... С меня хватит.
— Правильно решил, Андрей. Жизнь идет вперед, а ты вроде как на задворках. Учиться тебе надо, работать... А с разными баландами мы скоро вовсе покончим. Так-то, браток...
Андрей привязался к лейтенанту. Рогов устроил его учеником токаря на завод, почти каждый день навещал его, следил за учебой.
Спустя месяц, перед самой войной, взяли-таки Баланду и всю его группу. Началось следствие. Задергали Андрея на допросы, на очные ставки. Воры, считая его «отколовшимся» и продавшим их, лили на него всю грязь. Сам Баланда поворачивал дело так, будто не он, а Буза был главарем шайки, подробно рассказывал больше о тех кражах, участником которых был Андрей.
— Верно говорит? — спрашивал следователь.
— Да, — угрюмо отвечал Андрей. Оправдываться ему было нечем.
И он оказался на скамье подсудимых, рядом с Баландой. В последний день суда из длительной командировки вернулся Рогов. Он с ужасом выслушал сообщение жены о том, что Андрюшку судят. Пока бежал в суд, пришло окончательное решение. Как был, грязный, в запыленной кожанке, перехлестнутой маузером на ремне, вошел в зал.
— Подсудимый, — говорил судья, — ваше последнее слово.
Андрей встал, растерянно посмотрел в зал. И тут вдруг раздался звонкий голос:
— Разрешите мне!—По проходу быстро шел Рогов. Он остановился у самого стола и взволнованно заговорил:— Товарищи судьи... разрешите... Я возьму его на поруки... Буду воспитывать... слово чекиста!..
В зале стало тихо. А за барьером глухо рыдал Андрей...
С тех пор прошло много лет. Из хрупкого на вид, чумазого паренька Андрей превратился в бравого капитана, командира стрелковой роты...
Воспоминания о сыне Василию Вакуловичу навеяла встреча в военкомате. «Так вот кто такой «комиссар Борис»,— думал он о Тимонине,—Хороший, видимо, парень, если Андрей так хвалит его. Нам позарез нужны такие вот люди с комиссарской душой...»
Василий Вакулович остановился у голубого киоска, выпил стакан минеральной. Солнце пригревало, становилось жарко. Вяло ползли полупустые трамваи, отчаянно скрежеща на поворотах.
У здания управления милиции Рогова ждал Байдалов. Мысли о сыне и «его комиссаре» сразу отодвинулись. Полковник первым спросил:
— Что нового, Алексей Тимофеевич?
— Разрешите доложить, товарищ полковник...
— Пойдемте ко мне, — перебил Рогов.
Пока поднимались по прохладной лестнице на четвертый этаж, Байдалов успел коротко рассказать о вчерашнем ограблении магазина, убитом стороже, найденном гаечном ключе и рваной покрышке...
В кабинете Рогов открыл окно и потом уже сел за стол. Достал из тумбочки бутылку минеральной:
— Не желаете?
— Нет, спасибо, не употребляю, — ответил Байдалов
— Напрасно. Повышает аппетит.
— А я на отсутствие его никогда не жалуюсь.
— Счастливый,— улыбнулся Василий Вакулович, старательно закрывая бутылку, и вдруг спросил:
— Алексей Тимофеевич, а не лучше ли дело о грабеже магазина передать кому-нибудь? Вам работы хватит и по убийству в буфете.
— Нет, нет, товарищ полковник, — торопливо возразил Байдалов, — я против.
— Почему?
— Я уверен, что второе происшествие — отголосок первого.
Полковник строго посмотрел на капитана, встал из-за стола и, заложив руки за спину, медленно прошелся по кабинету. У него нет оснований не доверять Байдалову, опытному и способному работнику, тем более, что тот отлично изучил обстановку на местах происшествий. Но в голосе капитана ему послышалась какая-то самоуверенность, вернее, самоуверенная поспешность, и это заставляло подумать: «Не ищет ли он здесь повода только отличиться?» Эта мысль возникла не случайно. В последнее время Рогов заметил, что Байдалов всегда берется за самые сложные уголовные дела, над раскрытием которых работает все управление. Все бы ничего, да недавние два случая дали повод к неприятным размышлениям: как только Байдалов, раскрывая преступления, заметит, что дело затягивается или вовсе не выгорит, он немедленно старается передать его другому оперативному работнику...
Василий Вакулович думал. Высокий, загорелый, он шагал от стола к окну и обратно, изредка отбрасывая рукой со лба вьющиеся поредевшие волосы.
Рогов внезапно остановился перед капитаном:
— Доказательства?
— Я беседовал с постовым милиционером Октябрьского райотдела сержантом Никитиным, — быстро заговорил Байдалов.—Он рассказал, что за несколько дней до ограбления видел возле магазина какого-то рыжего мордатого парня, который часто являлся к концу рабочего дня, курил со сторожем. Но как только Никитин подходил к магазину, он сразу же торопился уйти. А однажды, когда по железной дороге проходил товарный поезд, у магазина вдруг оказалась «Победа». Никитин не услышал, как она подъехала. Он направился к ней, но машина ушла. В кабине рядом с шофером сидел рыжий парень. Правда, Никитин не утверждает, что был именно тот самый, так как приходил парень в тюбетейке, а ехал — в серой клетчатой кепке.
— А «Победа» какого цвета?
— Шоколадного.
— Так, так... — Полковник секунду подумал и, усаживаясь за стол, произнес: — Пока не вижу связи между двумя происшествиями. Что шофера убили, чтобы использовать машину для кражи из магазина — резонно. Но ведь там серая «Победа», а «пристрелку» воры делали на шоколадной...