Любовь зла. "Ты уже не сможешь тормозить" - Светлана Кармальская

Высокие шпили горят расплавленным металлом в лучах солнца над терракотовыми и голубыми кровлями. На одном из холмов (там, где находится исторический центр города) гордо возвышается королевский дворец, выделяясь необычной красотой среди окружающих его пышных особняков знати. Сверкают позолоченные крыши его сторожевых башен, вращаются от ветра ажурные флюгера, блестят окна и балконы-фонари, откуда открывается чудный вид на долину и ленту реки, что светится внизу, как разлитое серебро.

Вечером, когда над черепичными крышами восходит ночное светило, город преображается. Залитый серебристым сиянием полной луны, а кое-где погруженный в глубокие тени, он кажется иллюстрацией к сказке. В волшебном свете вырисовываются фронтоны и кровли высоких домов и храмов, а купы деревьев в многочисленных городских парках и скверах приобретают в зыбкой полумгле мягкие, неясные очертания. Над входами в кафе и таверны, повторяя форму дверных проемов, заманчиво мерцают огни, подсвечивая названия — 'Звезда', 'Лунный блеск', 'Лакомка'.

Золотистый свет струится из ромбовидных или округлых магических фонарей, стоящих вдоль улиц. По гладким тротуарам из разноцветной плитки цокают каблуки горожан.

Центральные, ярко освещенные бульвары ближе к вечеру заполняются народом. Стайки молоденьких, звонко щебечущих девушек в ярких муслиновых и кружевных платьях, похожие на экзотических пташек, порхают вдоль улицы. Дамы постарше в свободных струящихся нарядах из атласа, шелка и муара пастельных расцветок, вальяжно и неторопливо прогуливаясь под ручку со своими супругами, снисходительным, но острым взором оглядывают пространство вокруг в надежде встретить знакомых и с удовольствием посплетничать.

Из распахнутых дверей таверн и дансингов доносятся мелодичные переборы струн киары, глухой рокот барабана и пронзительные звуки скрипки, а поздней ночью, когда шумная музыка под запретом, сумасшедшие ритмы сменяются негромкими волшебными мелодиями, они медленно плывут над засыпающим городом и колдуют…

ЯНА

Ох и оторвались же мы сегодня в Голубой Лагуне, танцевали всё подряд, и буйную бризанту, в которой Джар подкидывал меня чуть не до потолка, и юркую быструю змейку, не сомневайтесь, её конечно, по очереди вели то Вирна, то Селька, но я тоже не прогадала. Джар, заявив, что будет хвостом змеи, крепко схватил меня за руку и удерживая, помогал выделывать такие кульбиты, что нас можно было показывать в акробатическом номере.

Хорошо, что я, как чувствовала, согласилась одеть мамино любимое платье (то есть платье моё, но его любит больше всех именно мама. По-моему, если уж так нравится, то сама и носи, всего-то 'делов', увеличить немножко размер, подобные штуки мои родители на раз-два проделать могут). Собственно, это целый костюм, стилизованный под одежды Шеймила. У нас такая мода периодически появляется, потом исчезает, сейчас опять носят. Вообще-то костюмчик мне идет: кремовое широкое платье-камис с разрезами по бокам, длиной до колен, сшито из тонкого шелка, по вороту, подолу и возле запястья — золотистая вышивка — переплетающиеся стебли с резными листьями. Талия перетянута замшевым коричневым кушаком, сплошь расшитым золотой ниткой. А ещё ко всему этому прилагаются узкие шелковые штанишки до щиколоток того же кремового цвета. Ноги можно задирать хоть до потолка, все очень прилично! К одежде подобрали туфли без каблуков (а с каблуками у меня, должна признаться, и нет) из светлой мягкой шагрени. Для волос хотела спереть у мамы золотую сетку, не дала, жадина, ну и ладно, не больно-то и хотелось, я их просто распустила, они и сами по себе ничего!

Между прочим, насколько мне известно, в Шеймиле гораздо жарче чем у нас. Географию я хорошо помню, эта страна лежит на юго-восток от Реотаны на берегу Черного океана. Зимних холодов там совсем не бывает, а летом на улицу выйти невозможно, испечешься (это не я, это папа так говорит, он в Шеймиле бывал по делам, и не раз).

Так вот, папа рассказывал, что настоящая шеймилская одежда шьется из плотного атласа, бархата или тафты, да ещё сверху одевают длинную безрукавку, а на голову накидку, вроде попоны для лошадей. Я прям, как услышала, обалдела, думаю, они что там, совсем с ума, наверное, от жары посходили! Представляю, как аборигены потеют и воняют под этой кучей тряпок…Мне в моем тоненьком платье и то к концу вечера жарко стало. И было от чего!!

Музыкантов Делоэн держал отличных, могли сыграть всё что пожелаешь, легко подхватывали новую мелодию, достаточно было напеть или показать парочку основных тактов.

Большого разнообразия инструментов у них не было, да оно и не требовалось, и слушатели, и исполнители прекрасно обходились имеющимся арсеналом: киара, анжон — медный барабан, обтянутый кожей, ещё аналоги земных скрипки и флейты. Если Хольф к вечеру не надирался, то подпевал музыкантам.

Когда заиграли сумасшедший трош, в просторечье именуемый волчком, Джар сразу встал напротив меня и едва послышались первые аккорды, обхватив за талию, закружил с такой скоростью, что мои ноги оторвались от пола и я полетела по воздуху вокруг партнера, чувствуя себя маленьким ребенком на карусели. Вирна, сунувшаяся было к нам, поспешно отступила, злорадно ухмыляясь, видно надеялась, что у меня закружится голова и я упаду, едва встану на землю. Закатай губу обратно, подруга, у Арналя ученики ещё и не то вытворяют, равновесие держать умеем!

Сэйнт, не желая никого обижать (или связывать себя даже такой малостью, как лишний танец) по очереди танцевал с каждой девушкой из нашей компании, переходя из рук в руки. А вот Джар был равнодушен до грубости и невнимателен ко всем, кроме меня! Он то и дело наклонялся ко мне, заглядывая в глаза, периодически брал мои руки в свои, чуть сжимая, и незаметно (во всяком случае, мне так казалось) целовал мои пальцы. Прикосновение теплых мягких губ вызывало неожиданные ощущения — дрожи и томительной сладости, разливающейся по телу до самых кончиков ног.

Находясь, что называется 'на седьмом небе', я впала в состояние странной эйфории, схожей с легким опьянением: хохотала над шуточками Сельки громче всех и танцевала каждый танец так, словно он был последним в жизни.

— Экстаз малолетки, дорвавшейся впервые до взрослых забав, — процедила Вирна, думая что я не услышу (а может, наоборот, надеясь на это), да только я не собиралась ей отвечать, пусть себе злится, ведь самый красивый парень на Тиоре все равно достался не ей, а мне!

Содержимое стоявших на столе кувшинов с молодым, чуть кисловатым вином и бутылочек с вишневой наливкой исчезало прямо на глазах, а мне так хотелось поучаствовать наравне с остальными в их опустошении. Пару бокалов наливки я втихушку приговорила, вишневка была и слаще и явно крепче вина, ой как вку-усно! Но Сэй, подлец, в третий раз углядел, перехватил мою руку с бутылкой и неожиданно разорался на Джара, сидевшего рядом (а почему не на меня, интересно?):