Реальность снов - Джулия Сильверторн

Мысль — это нарушение в области. Она подобна крошечному камешку, брошенному в спокойный пруд. Она представляет собой форму в бесформенном, что дает эффект как внутри, так и вне нас. Созданный эффект будет зависеть от того, сколько энергии имеет мысль, и как сильно мы активизируем ее с нашим «эго» или личностью. Это тогда, когда происходит конверсия, то, что было чистым потенциалом, получает форму, подобно мысли, когда мы идентифицируем ее. Идентификация создает материальную реальность. У нас есть мысли, которые варьируются от радостных до нездоровых. Они все являются примерами того, что мы можем взять из частотной области. Все эти мысли — выражения чистого потенциала.

Когда мы отождествляемся с нашими мыслями, они ведут себя как частицы, они рождены в мире материи или нейропептидов. Один из способов, в котором мы отождествляем эти мысли, это вынесение суждений о себе с мыслью «О, поскольку эта мысль произошла, она должна означать, что я…» (вы заполняете). В момент идентификации мысль трансформируется от волны в материю, возможно, в форму чувства. Чем больше мы сосредоточены на чувстве, тем более «реальным» оно становится. Оно взаимодействует с самим собой и производит мотивацию или действие, которые затем приводят к увеличению материальности, или заземлению оригинальной формы волны. Мысль становится делом. Посмотрите вокруг. Все, что мы переживаем, начинается с мысли. Поскольку мы можем ощутить, это означает, что достаточная энергия была представлена для того, чтобы привести мысль в материальный мир.

Обе наши реальности сна и реальности бодрствования происходят из одного места. Они являются двумя основными примерами того, как создается реальность из бесформенного. Они также следуют одинаковому плану создания и развития, который мы описали ранее. Тем не менее, наши сны по ночам часто странные, сумасшедшие и нелогичные, по сравнению с реальностью бодрствования. Когда мы спим, наше сознание переходит через виртуально неограниченный ландшафт ассоциаций, где нет ограждений от реальности! Во время нашей реальности бодрствования, ограждения возвращаются на место. У нас есть время, пространство и причина держать себя надежно закрепленными на своих местах. У нас есть религия, наука, культурные нормы, законы, т. е. то, что сохраняет вещи логичными, надежными и предсказуемыми.

Хотя обе реальности происходят из одного и того же источника, наша точка зрения заключается в том, что наши сны ночью ближе к этому источнику. В конечном счете, они, вероятно, имеют больше схожего, чем различного, по крайней мере, в модели квантовой физике. Наша реальность снов возвращает нас к источнику, где меньше конструкций, трудностей и ограничений.

В наших снах мы можем говорить с начальником в доме, в котором жили будучи ребенком. Мы можем быть взрослым человеком и обнаружить себя полностью обнаженным в классной комнате школы. Мы можем общаться с людьми, которых никогда не встречали в реальности. Мы можем разговаривать с умершими людьми, которые в наших снах становятся живыми. Все может быть связано со всем. Наши сны повторяют выводы квантового физика Дэвида Пита о том, что «никакой физический процесс не связан с двумя физическими состояниями существования, никакая продолжительность времени не разделяет их» (Луна Эйнштейна, 1990). В наших ночных сновидениях мы переживаем эту глубокую истину. Это не просто сомнительное утверждение, которое мы можем рассмотреть, проанализировать и отбросить. В наших снах мы переживаем эту реальность. Это становится частью нашего опыта, хотя мы можем не придавать этому значение в реальности бодрствования. Это не означает, что нам нужно спешить и проживать реальную жизнь с той же хаотичной энергией, как и жизнь в снах. Но это показатель, который указывает на другие возможности — возможности, которые, не смогут материализоваться немедленно, но которые сформируют горизонт, где одна реальность встречается с другой.

Когда мы бываем на Гавайях, мы проводим ритуал захода солнца. Мы стоим на гладких, черных, лавовых потоках, которые выступают в Тихий океан, и наблюдаем, как солнце медленно спускается на воду и исчезает за ней. Когда мы смотрим на солнце, мы протягиваем наши руки, соединяя их, и создаем образ солнца. Мы дышим солнечной энергией. Горизонт — это предел нашего видения — где красное солнце покидает голубое небо и сливается с океаном. Существует момент в конце, когда последний желто-красный луч остается на мерцающей воде. Гавайцы говорят, это портал — последнее открытие перед тем, как дверь закроется. «Отправьте все ваши предложения в этот момент!», они говорят, «и Ио, единственный Бог сделает так, что они вернуться к своему Источнику. Они больше не будут вашими». В такие моменты мы соединяемся с солнцем. Лучи, которые касаются наших глаз, связывают нас с ними.

У всех нас были такие моменты. Вспышки происходят, когда мы чувствуем взаимозависимость. Неужели мы действительно взаимосвязаны? Мы полагаем, что да. Многие физики тоже. Но если мы все взаимосвязаны, почему же это не проявляется на практике в нашей повседневной жизни? На одном уровне мы разделены, на другом — взаимосвязаны. Как это может быть? Где тот горизонт, где встречаются религия и наука? Просто следуйте волновой частице: она вернулась к квантовой снова.

В 1920-х годах Вернер Гейзенберг, Ирвин Шредингер и Нильс Бор, отцы-основатели квантовой физики предположили, что субатомные частицы возникают только в присутствии наблюдателя. Другой важный вывод, который возник в то время, был таков, что когда происходят определенные субатомные процессы, они создают пару частиц с одинаковыми свойствами. Независимо от того, насколько далеко двигаются эти частицы, они имеют одинаковые углы поляризации. Это так, как если бы эти две частицы смоги сообщить свои координаты друг другу моментально при смене направления. Их движения всегда точны. Это создает интересную проблему, потому что, если они смогут сообщить немедленно, тогда эта коммуникация будет быстрее, чем свет. Однако это нарушает фундаментальный принцип физиков, включая Альберта Эйнштейна, который утверждал, что ничто не может превышать скорость света. Другой парадокс науки. Сначала это была волновая частица, а теперь — это вещи, движущиеся быстрее скорости света. Каким образом ученые собираются выходить из этой ситуации?

Эйнштейн и его коллеги Подольский и Розен выбирают прямой подход. Они намереваются доказать, что Бор не прав — в конце концов, они предположили, ничего не может превышать скорость света. Вместе с тем, точкой зрения Бора никогда не было то, что коммуникация, или информация между частицами (в виде отдельных записей) движется быстрее света. Его основной аргумент заключался в том, что Эйнштейн забыл то, что до тех пор, пока субатомные частицы наблюдаются, они не существуют. Бор полагал, что Эйнштейн не прав из-за мысли об этих двух «частицах» как об отдельных субъектах. Так что вопрос заключается не в самом деле скорости или движении, потому что частицы не отделены в первом месте. Они еще не наблюдаются, они все еще недифференцированные части единого целого. До тех пор, пока они не замечены, они будут бесформенным фоном, из которого возникает все в реальности. Лишь наблюдение и последующая концептуализация делает их отдельными.

Как выяснилось, большинство представителей физического сообщества согласны с Бором, но скорее по техническим причинам, связанным с ошибками в экспериментальном дизайне Эйнштейна. Критическая точка в том, что мы наблюдаем вещи во время становления. В противном случае, то, что остается незамеченным — это недифференцированное и непрерывное единое целое.

Физик Дэвид Бом построил свой вывод в упрощенном порядке, расширяя при этом его значимость, чтобы объяснить многие тайны мироздания («Цельность и подразумеваемый заказ», 1980). Один теоретик отметил, что хотя теория Бома — это просто теория, она является настолько интуитивно удовлетворительной, что он надеется, она окажется правдивой. Объяснение Бома основано на представлении о том, что Вселенная — это гигантская голограмма.

Точно так же, как голографическое изображение, каждая часть Вселенной имеет внутри себя такую же схему, как и целое. Бом предположил, что существуют два порядка реальности: эксплицитный порядок и имплицитный порядок. Эксплицитный порядок — это наш уровень жизни. Он создан благодаря нашим наблюдениям и измерениям. В нем мы можем концептуализировать два фотона, движущихся точно по отношению друг к другу. Это уровень двойственности, поскольку с помощью наших наблюдений они привнесли что-то в существование. Чтобы что-то существовало, оно должно также иметь свое не зеркальное обратное отражение. Например, чтобы существовала «безопасность», должна существовать по предположению «небезопасность». Если проще, если мы постоянно стремимся к успеху, мы в некотором роде признаем существование «неуспеха».