Аметистовое ожерелье - Мэри Брендан

– Иди, Лиззи, – ласково заговорила бабушка. – Виконт здесь… в гостиной… Он любезно согласился отложить свой отъезд в имение, чтобы дать тебе короткую аудиенцию, – торжественно закончила она.

Леди Элизабет Роу пристально посмотрела на Эдвину.

– Он… согласился дать… мне… аудиенцию, – словно эхо, чеканя каждое слово, повторила она. Перед ее мысленным взором вдруг возникли эти наглые темные глаза, которые десять лет назад всегда смотрели на нее насмешливо и дерзко. Она вспомнила, однажды он обвел ее оценивающим взглядом и презрительно ухмыльнулся, давая понять, что перед ним не уверенная в себе светская львица, а молоденькая наивная провинциалка, на которую не стоит обращать внимание.

– Между прочим, Лиззи, он очень занятой человек, – со вздохом сказала Эдвина. – У него очень мало времени, так как он торопится – в свое имение в Кенте, однако он согласился уделить тебе несколько драгоценных минут.

– Ах, всего несколько драгоценных минут! – Пухлый ротик Элизабет надменно сжался. – Какая щедрость с его стороны! – проговорила она дрожащим от гнева голосом.

– Лиззи, у тебя помялось платье, и выбились из прически волосы… – Бабушка быстро поднялась из кресла и обошла внучку кругом, поправляя складки на платье из розового крепа и приглаживая пепельно-русые волосы. – Росс привык к красивым, изысканно одетым женщинам. Нужно, чтобы он увидел тебя в выгодном свете… Мне кажется, ты сегодня очень хорошо выглядишь… Гораздо моложе своих лет…

Элизабет увернулась от заботливых бабушкиных рук и, отбежав, остановилась в двух шагах. Она была словно натянутая струна. Она решительно направилась к двери, распахнув ее с такой силой, что бабушка испугалась за свои обитые кремовым шелком стены.

Пройдя несколько шагов, Элизабет выдернула дрожащими пальцами шпильки из пучка и бросила их на пол. «Вы привыкли к красивым, изящно одетым женщинам? Так вот вам!» – прошептала она и взлохматила волосы, затем стала яростно мять руками юбки.

У двери в гостиную она остановилась, закрыла глаза, глубоко вздохнула и нажала на ручку…

Ей показалось, что в комнате никого нет. Вероятно, виконт возомнил себя важной птицей и давно ушел, не дождавшись ее. Она облегченно вздохнула и подошла к камину, чтобы согреться. Внезапно она поняла, что рада тому, что виконта нет и, что ей некого отчитывать. Элизабет почувствовала угрызения совести, обвинив себя в малодушии и трусости, и уже хотела уйти из гостиной, как вдруг остановилась.

Виконт стоял у двустворчатых дверей на террасу в правой части гостиной, одна из створок была приоткрыта и скрывала его от постороннего взгляда. Он смотрел прямо на нее.

Секунду, показавшуюся ей вечностью, она смотрела на него, не отрываясь. Во рту пересохло, сердце готово было вырваться из Груди. Это действительно был повзрослевший Росс Трилоуни, тот самый человек из числа «золотой» молодежи, который в ответ на ее смущенные взгляды всегда смотрел на нее надменно и пренебрежительно. Смуглый, как цыган, длинные, темно-каштановые, слегка волнистые волосы доходят до воротника фрака. Чего у него не отнимешь, так это умения одеваться: темно-коричневые брюки и рыжевато-коричневый фрак, черный шейный платок заколот булавкой с янтарем цвета переспелой вишни. Пожалуй, и его тигриные глаза тоже коричневого оттенка. Он оказался выше, чем она представляла, если встать рядом, она едва достанет ему до подбородка. Эта мысль вывела Элизабет из оцепенения – она же откровенно рассматривает его, и он это заметил – уголки его красиво очерченного рта слегка дрогнули.

Ее бросило в жар. Росс скользнул насмешливым взглядом по волосам, по розовому платью, и у нее вдруг появилось желание пригладить волосы и одернуть платье. Рука уже готова была подняться, но Элизабет вовремя спохватилась и скрестила руки на груди.

– Что это с вами?

Она вздрогнула от звука его хрипловатого голоса и облизала пересохшие от волнения губы.

– Что… со мной?

– Вы какая-то… растрепанная, – пояснил он, направляясь к ней.

Элизабет отошла на шаг, изобразив на лице улыбку и стараясь пригладить выбившиеся русые пряди.

– Я была в своей комнате, так как думала, что не представляю для вас никакого интереса. Но пришла бабушка и сказала, будто вы замучили ее постоянными напоминаниями и, что очень торопитесь. Поэтому я, как была, сразу же спустилась к вам.

Он нахмурился, и она поняла, что ответ пришелся ему не по вкусу.

Так это она! Росс никак не ожидал, что встретит ту блондинку из расшатанной коляски в доме Эдвины и, более того, незнакомка окажется ее внучкой. Он остался просто из вежливости и хорошо сделал. Такая изысканная красота – большая редкость, и ее невозможно забыть. Даже сейчас, когда девушка выглядела так, будто продиралась сквозь лесную чащу. Он никак не мог вспомнить, где и когда ее видел.

– Извините, но Эдвина так и не сказала, как вас зовут… мисс Сэмпсон, – сказал виконт после небольшой заминки.

– Леди Элизабет Роу, – представилась Элизабет. Голос у нее слегка дрогнул, но слова прозвучали твердо и гордо. Худшее, чего она так боялась, случилось: сердце у нее тревожно сжалось, когда он понимающе улыбнулся и стал пристально рассматривать ее из-под полуопущенных ресниц.

Внезапно все прояснилось, он вспомнил. Непонятно только, почему Эдвина сама не представила ему внучку и почему так упорно сватает ее за него. Неужели трудно выдать замуж такую необыкновенную красавицу? В чем проблема? В подмоченной репутации? В ее возрасте? Она выглядит очень молодо, но, когда ее впервые вывезли в свет, ей было семнадцать, значит, сейчас ей что-то около двадцати восьми.

Эдвина, однако, непредсказуема! Он даже не догадывался о ее родстве с Торникрофтами, ему и в голову не могло прийти, что она теща покойного маркиза! Теперь она хочет выдать замуж свою нелюдимую внучку и, поскольку все сроки прошли, выдать ее… за него! Несмотря на презрительную надменность леди Элизабет, они с бабушкой, скорее всего, заодно и хотят окрутить его, пока красота леди Элизабет не начала угасать под влиянием неумолимого времени. А она весьма недурна… он каких-то пять минут в ее обществе, а все тело у него уже сгорает от страстного желания.

Элизабет почувствовала, что цинизм и презрение виконта начинают исчезать и его интерес к ней растет на глазах. Так было всегда, стоило ей назвать свое имя. Сначала, не зная, кто она, мужчины ее недооценивали, зато потом проявляли повышенное внимание. Она лихорадочно соображала, как ей поставить виконта на место, и одновременно боялась решиться на это. У нее пересохло во рту, губы дрожали. Она прикусила нижнюю губу и постаралась унять дрожь.