Девушка Online. Статус: свободна - Зои Сагг

Когда Эллиот узнает о Каллуме, он просто обалдеет и, надеюсь, будет гордиться тем, что я предпринимаю шаги в направлении, противоположном от бруклинского парня.

– Ты уже ела?

– Ага! Сэндвич в поезде.

– Тогда конечно! Только вернись до одиннадцати. А пока за Беллой присмотрит папа.

Я целую маму в щеку, затем крепко обнимаю Сейди Ли. Снова выйдя на крыльцо, перепрыгиваю через ступеньки, направляясь к входной двери в дом Эллиота.

– … возможно, если бы ты слушала больше!

– Я? Слушала? Ты мне и слова не дал ВСТАВИТЬ!

Мой палец зависает над звонком, пока через дверь доносятся гневные слова. Я ежусь. Отец и мать Эллиота опять ссорятся. Сделав шаг назад, я смотрю на самое верхнее окно, пытаясь понять, смогу ли я как-то дать знак Эллиоту, не мешая его родителям.

Но оказывается, что в этом нет необходимости. Дверь распахивается настежь, и наружу, отталкивая меня назад, выкатывается Эллиот, лицо у него красное.

– Эллиот! – кричу я. Он вскидывает взгляд, а затем, узнав меня, бросается обнимать.

– Заберешь меня отсюда? – шепчет он мне в ухо.

Я хватаю его за руку, и мы вдвоем спешим вниз по ступеням. Я точно знаю, куда надо идти.

Глава девятая

В «Старбаксе», обхватив ладонями тыквенный латте, Эллиот выплескивает эмоции. Слезы текут по его щекам, и бедный бариста, обслуживающий нас, добавляет ему бесплатную порцию сиропа, надеясь, что это его немного взбодрит.

– Я просто больше не вынесу этого, Пен. Они ссорятся с вечера пятницы, весь вчерашний день, а сегодня утром все началось заново. А знаешь, из-за чего они поссорились?

Я даже спрашивать не хочу, но он продолжает и рассказывает мне все:

– Из-за цвета папиного галстука. Очевидно, он пошел на работу в одном галстуке, а вернулся в другом. Мама захотела узнать почему. Папа пытался дать какие-то жалкие объяснения вроде пролитого за ланчем супа или типа того.

– Ну… это вполне вероятно.

– Вполне вероятно. Но совершенно не важно, потому что мама ему не поверила. Так что они орали, орали и орали, пока я не допустил ошибку, спустившись вниз, чтобы сделать себе тост с авокадо прежде, чем умру с голоду. Мама загнала меня в угол и спросила, что думаю я. – Он делает еще один огромный глоток кофе.

– О боже, и что ты сказал? – спрашиваю я.

– Мне не пришлось ничего говорить! Папа заорал что-то вроде «К чему спрашивать его совета о личных отношениях, когда его личные отношения в этом доме не приветствуются?», а потом мама завопила, чтобы он не смел быть таким гомофобом, и сменила тактику, спросив меня, какого цвета галстук был на папе утром в пятницу, и я ответил, что не знаю, потому что был у Алекса. Тут мама разрыдалась и сказала, что Алекс мне дороже, чем они, и что она больше не разрешает мне ночевать у него. И тут я выскочил вон… и вот мы здесь.

– О, Эллиот. Мне так жаль.

– Это все ужасно неприятно. Мои родители всегда были предельно терпеливыми, тихими, держащими в узде свои эмоции, а теперь они выплескивают их постоянно в очередной схватке. Создается впечатление, что двадцать лет их ярость клокотала под крышкой, и вот сейчас ее прорвало. Я не могу выносить это. Напряжение такое плотное, что всякий раз, как я прихожу домой, мне хочется тут же пойти в душ и смыть его. – Он передергивает плечами. – Алекс – мое единственное убежище, так что я ни при каких условиях не перестану оставаться у него… даже если это будет означать, что я больше не вернусь домой.

– Ты это несерьезно, – говорю я.

В голубых глазах за зеленоватыми стеклами очков блестят слезы.

– Может быть. А может, и да. Каждый раз, когда мама чувствует себя виноватой и дает мне денег за то, что они все время ругаются, я начинаю думать о своей Карте Большого Побега. Ты не представляешь, что там творится. Это ад на земле.

Я понимаю, что все серьезно, раз он говорит о Карте Большого Побега. Эллиот всегда полон безумных планов, которые часто начинаются с «давай убежим…» и заканчиваются каким-нибудь гламурным местом вроде Парижа или Лос-Анджелеса. Однажды это был цирк (но не просто любой старый цирк – это должен был быть «Цирк Дю Солей»). И тот факт, что я не смогу даже пройтись колесом, не смущал его. В какой-то момент он понял, что, если все же решится воплотить один из этих планов в реальность, ему понадобятся деньги, поэтому он завел карту – дебетовую карту для «просто на всякий случай» сбережений. Я всегда ужасно завидовала этой его карте, но никогда не умела распорядиться собственными деньгами достаточно разумно, чтобы завести собственную. Потянувшись, я беру его ладонь и крепко сжимаю. Он отвечает пожатием и слабо улыбается мне.

– Ну, отвлеки меня, – говорит он. – Расскажи, как ты провела день с мегадрянью.

– Ну, она не так плоха, Вики. Школа у нее действительно крутая. Честно говоря, никогда не видела ничего подобного… словно на телешоу побывала. И все же… – Эллиот склоняется ко мне, предчувствуя какую-то сочную сплетню. Я не хочу нарушать обещание, данное Меган, и рассказывать, как несладко ей там приходится, но мне также нужен совет Эллиота по поводу Поузи. Я делаю глубокий вдох и продолжаю: – У меня была небольшая паническая атака, и мне пришлось выйти на улицу, и там я познакомилась с одной девушкой, которая учится с Меган. Она просто потрясающая певица, но у нее страшная боязнь сцены, а ее только что выбрали на главную роль в «Вестсайдской истории».

– Стоп, но разве главная роль не у Меган?

Я качаю головой.

– Нет, она дублер.

– Что? Так она врет на фейсбуке?

– Ну… Если эта девушка не сможет играть, тогда Меган получит главную роль. И теперь я просто разрываюсь на части… Я действительно хочу помочь этой девушке, но если Меган узнает об этом, она меня убьет.

– Так, так, так, – говорит Эллиот, откидываясь на спинку стула, – мегазвезда – это мегафейк.

– Эллиот!

Он смеется.

– Не беспокойся, я ничего не скажу.

– Есть еще кое-что, что может изменить твое отношение к ней. Что-то, в чем вы с ней солидарны.

– Сомневаюсь, но выкладывай.

– Ну, в общей комнате был один парень, и она дала ему мой номер.

Тут Эллиот снова склоняется ко мне, уперев ладони в стол.

– СТОП! Мне нужны подробности. Рост? Цвет глаз? Привлекательный? Имя? Чем занимается? Вываливай все, Пенни Портер.

Я смеюсь.

– Его зовут Каллум, он шотландец.

– Я его уже обожаю, – отвечает Эллиот, изображая обморок.

– Учится фотографии в школе мадам Лаплаж, очень высокий, с такими удивительными зелеными глазами и короткими вьющимися светлыми волосами… Мне он кажется чуточку прекрасным!

– Суперсексуальный гик-фотограф? Ты уверена, что не придумала все это?

Я чувствую, что от разговоров о Каллуме мои щеки краснеют.

– Уверена, но было странно встретить кого-то, с кем у меня столько общего. По крайней мере, на первый взгляд.

– Вот почему ты обязана пойти с ним на свидание, Пенни. Чтобы выяснить всю подноготную. – Он подмигивает. – И, полагаю, у него обалденный шотландский выгврррр?

– Что?

– Акцент. Оуч, а-ха, неа, душка. «Доброе старое время»[5] и все такое?

Я морщусь, слушая, как ужасно он коверкает слова.

– И совсем не так, но да, иногда мне приходилось напрягаться, чтобы понять, что он говорит! Временами даже казалось, что он говорит на другом языке, но мне это нравится.

– О, это так романтично!

– Не беги впереди паровоза, он мне еще не звонил и не писал.

– Напишет.

– Откуда ты знаешь?

– Просто предчувствие. Ох, Пен, я так рад за тебя.

Я киваю.

– И тем не менее не говори об этом, когда мы вернемся домой.

– Почему нет? Готов поспорить, твои мама с папой тоже будут рады узнать, что ты встретила кого-то еще и больше не станешь хандрить.

– Да ладно, это же еще не отношения… он просто попросил мой номер! И еще… У нас в гостях Сейди Ли и Белла.

– Что? Как? Неужели…

– Он не вернулся, – быстро говорю я. – Сейди Ли будет заниматься кухней на свадьбе в Шотландии через пару недель.

– И тебя это устраивает? – спрашивает он, как всегда, читая меня, словно открытую книгу.

– Конечно! Я люблю Сейди Ли и Беллу!

– Но…

Я вздыхаю.

– Но от этого я лишь еще больше думаю о нем. И беспокоюсь. И гадаю, что он собирается делать…

– Я знаю. Зато теперь у тебя есть проект «Каллум» и проект «студентка-актриса», на которых ты можешь сосредоточиться.

– Надеюсь на это. Когда вернется Алекс?

– Слава богам, должен быть этим утром чуть позже.

– Хочешь пригласить его к нам? Вы, ребята, можете помочь мне посидеть с Беллой.

– Звучит неплохо. Хотя мы, наверное, услышим через стену, как орут мои родители. Может, стоит врубить этот попсовый альбом с музыкой девяностых, который ты хранишь рядом с кроватью.

– Эй, в тоскливый осенний вечер никто не устоит перед несколькими песнями «Spice Girls». Не беспокойся, у меня есть идея, как мы сможем потом выбраться из дома.