Черноморский флот в трех войнах и трех революциях - Александр Широкорад

Свидетель бойни знаменитый писатель А. И. Куприн писал: «Посредине бухты огромный костер, от которого слепнут глаза и вода кажется черной, как чернила. Три четверти гигантского крейсера — сплошное пламя. Остается целым только кусочек корабельного носа, и в него уперлись неподвижно лучами своих прожекторов «Ростислав», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов». Когда пламя пожара вспыхивает ярче, мы видим, как на бронированной башне крейсера, на круглом высоком балкончике, вдруг выделяются маленькие черные человеческие фигуры. До них полторы версты, но глаз видит их ясно.

Я должен говорить о себе. Мне приходилось в моей жизни видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могу припомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники; осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть сумасбродной волей одного человека. Нет, пусть никто не подумает, что адмирал Чухнин рисуется здесь в кровавом свете этого пожара, как демонический образ. Он просто чувствовал себя безнаказанным…

… И опять этот страшный, безвестный, далекий крик:

— Бра-а-атцы!..

И потом вдруг что-то ужасное, нелепое, что не выразишь на человеческом языке, крик внезапной боли, вопль живого горящего тела, короткий, пронзительный, сразу оборвавшийся крик. Это все оттуда. Тогда некоторые из нас кинулись на Графскую пристань к лодкам, и вот теперь-то я перехожу к героической жестокости адмирала Чухнина.

На Графской пристани, где обыкновенно сосредоточены несколько сотен частных и общественных яликов, стояли матросы, сборная команда с «Ростислава», «Трех Святителей», «Двенадцать Апостолов» — надежный сброд. На просьбу дать ялики для спасения людей, которым грозили огонь и вода, они отвечали гнусными ругательствами; начали стрелять. Им заранее приказана было прекратить всякую попытку к спасению бунтовщиков»{16}.

По приказу офицеров с кораблей и берега стреляли во все, что движется в воде, — и в плывущих людей, и в лодки. За компанию застрелили командира минного заградителя «Буг» капитана 2-го ранга М.и. Славочинского, который на ялике уходил от затопленного минзага.

П. П. Шмидт вместе с шестнадцатилетним сыном Евгением, которого он зачем-то взял на «Очаков», вплавь добрались до миноносца № 270. Но миноносец вскоре был подбит артиллерийским огнем с «Ростислава» и потерял ход. Петр Петрович и Евгений были доставлены на борт «Ростислава». Отец и сын не успели после пребывания в ледяной воде переодеться, но старший офицер «Ростислава) лейтенант Карказ глумился над ними, не давая одеться (и это в ноябре!). Наоборот, он выставил пленников перед всей командой и кричал: «а! Вот он — командующий флотом! Вот она, сволочь эта! Тащите его за мной, эту сволочь!»

Карказ хотел дать наглядный урок матросам «Ростислава», и они его хорошо запомнили — Ф.Ф. Карказ был расстрелян в Севастополе в ночь на 23 февраля 1918 г.

Крейсер «Очаков» горел в течение двух суток, а затем буксиры отвели его в глубь бухты к Инкерману. Позже в корпусе крейсера насчитали 63 пробоины от артиллерийских снарядов. Следует заметить, что «Очаков» строился по типу балтийского крейсера «Богатырь», спроектированного и построенного в Германии. Рационально расположенная броня и конструкция судна обеспечивали хорошую живучесть, свойственную всем германским боевым кораблям.

На ремонт и восстановление «Очакова» потребовались большие суммы. Вернуть крейсер в то состояние готовности, какое он имел на 15 ноября 1905 г., удалось лишь к 1 мая 1909 г. (!)

Чтобы стереть всякую память об «Очакове», наши адмиралы придумали хитроумную комбинацию. 7 апреля 1907 г. был исключен из состава Черноморского флота старый крейсер «Память Меркурия», построенный еще в 1882 г. Его название было передано крейсеру «Кагул», однотипному с «Очаковом», а «Очаков», в свою очередь, был переименован в «Кагул». Хитры были наши адмиралы, одно плохо — воевать не умели.

Восстановление «Очакова» за неимением специальных ассигнований выполнялось целиком за счет отказа от планировавшегося капитального ремонта и перевооружения броненосца «Чесма».

Замечу, что по проекту 1899 года «Чесма» должна была получить современную артиллерию: четыре 305/40-мм и десять 152/45-мм орудий. Кроме того, подлежали замене котлы и многие механизмы. Разумеется, после модернизации «Чесма» не могла стать современным боевым кораблем, зато для борьбы с береговыми целями с учетом толстой брони «Чесма» стала бы эффективным средством. Как раз такие суда и требовались для Босфорской экспедиции и для поддержки приморских флангов Кавказской армии.

Деньги на модернизацию «Чесмы» (один миллион золотых рублей) были выделены лишь в конце 1903 г., но после ноября 1905 г. Чухнин настоял на том, чтобы этот миллион пошел на восстановление «Очакова». 18 марта 1907 г. броненосец «Чесма» был выведен из боевого состава флота.

После расстрела «Очакова» 49-й Брестский полк к 7 часам утра 16 ноября сравнительно легко овладел казармами флотских экипажей. В плен было взято 1400 матросов, но многие бежали и укрылись в городе. У восставших было захвачено 10 пулеметов.

Расправа над мятежным лейтенантом была предопределена заранее. Престарелая императрица Мария Федоровна 2 декабря 1905 г. пишет из Копенгагена любимому сыну: «Дорогой Ники! Вчера я, наконец, получила старое письмо от бедной Ксении, телеграммы совсем не доходят. Она в полном отчаянии от всех гадостей в Севастополе и пишет, что несколько дней положение в Ялте было очень неприятное, так как там ожидался приход взбунтовавшихся судов с подлецом Шмидтом … Надеюсь, что с Шмидтом покончили, а то, пожалуй, он еще убежит, с такими канальями церемониться не надо»{17}.

19 декабря 1905 г. новый морской министр Бирилев телеграфирует Чухнину: «Государь повелел выделить дело Шмидта из прочих дел и вести его наискорейшим образом. Скажите Крамаревскому, что если он осмелится потерять хотя бы один день, будет уволен со службы. Государь уже дважды спрашивал, когда кончится дело»{18}.

Ну чем не «басманное правосудие»?!

Между прочим, 3 января 1906 г. газета «Новое время» опубликовала письмо бывшей Жены лейтенанта Шмидта, в котором говорил ось: «Мой муж давно уже обнаруживал признаки душевного расстройства. 16 лет назад, служа в Черном море, он, явившись к главному командиру Черноморского флота Кумани, стал говорить самые несообразные вещи в состоянии крайнего возбуждения, вследствие чего и был помещен в севастопольский военный госпиталь. По прошествии 2-недельных испытаний ему был дан 11-месячный отпуск по болезни. Переехав в Москву, я поместила мужа в известную психиатрическую больницу Савей-Могилевича …

..Зачисленный в Сибирский экипаж, он плавал на канонерской лодке «Бобр», вторично заболел сильным нервным расстройством и был помещен в Нагасаки в морской лазарет …

…Плавая затем на судах Добровольного флота и командуя в обществе РОПиТ «Дианой», он нередко подвергался внезапным приступам сильной раздражительности, истерии и судорогам»{19} и т.д. Многое из сказанного было правдой.

Самым выгодным вариантом для русского правительства был бы вызов независимых европейских экспертов, которые неизбежно установили бы у Шмидта психическое расстройство. (Не будем забывать, какому стрессу он подвергся 15 ноября.) Ну а затем по закону он был бы помешен в психиатрическую клинику.

Но святой Николай жаждал крови. Из шифрованной телеграммы Чухнина председателю суда полковнику Александрову от. 18 февраля 1906 г.: «Если вы все желаете, чтобы негодяй Шмидт был в мае месяце морским министрам, то даруйте ему жизнь. Мне же кажется, что этого негодяя нужно как можно скорее повесить»{20}.

Приказ есть приказ. Приговор суда: «Отставного лейтенанта Шмидта лишить прав состояния и подвергнуть смертной казни через повешение.

Старшего баталера Сергея Частника, комендора Никиту Антоненко и машиниста Александра Гладкова исключить из службы с лишением воинского звания, лишить всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через расстреляние …»

Казнь должна была состояться на пустынном острове Березань недалеко от Очакова. Специально для Шмидта из Петербурга вызвали опытного палача Усачева. На всякий случай он надел парик, но на полпути, в Харькове, в купе поезда неизвестный студент всадил в Усачева две пули.

Делать было нечего, и 6 марта 1906 г. в 8 часов утра Шмидт и его товарищи были расстреляны на острове Березань. Руководил казнью командир канонерской лодки «Терец» М.М. Ставроки. Капитан 2-го ранга М.М. Ставроки будет расстрелян в Севастополе в 1923 г.

Один из главных участников подавления Севастопольского восстания, генерал от инфантерии барон А.И. Меллер-Закомельский, в докладе Николаю II рекомендовал ни много ни мало, как «расформировать Черноморский флот», включая даже офицерский состав.