Гангстеры - Роже Борниш

— Всем повернуться лицом к стене, — приказывает Лутрель.

Трое служащих в серых передниках: один — худой и подверженный судорогам, другой — маленький толстяк в предобморочном состоянии и третий — повыше ростом, лысый, читающий шепотом молитву, — быстро выполняют приказ.

— Руки вытяните перед собой и положите на стену… Вот так… Ноги оттяните назад… еще… еще… Хорошо.

С трудом удерживая равновесие, трое несчастных слышат, как Лутрель обращается к их коллеге — женщине, захваченной так же, как и они.

— Быстро переложите деньги в почтовые мешки. Я сказал: быстро.

Испуганная женщина исполняет приказ. Справа она видит черную дыру ствола автомата, наведенного на ее висок. Неловкими и суетливыми из-за страха движениями она начинает перекладывать деньги с металлических этажерок в мешок. Несмотря на всю свою добрую волю, она недостаточно проворна. Время поджимает. Через пять минут, ровно в пять часов тридцать минут, сюда придут за мешками конвоирующие, после чего запрут комнату. Лутрель решается.

— Пусть толстяк поможет ей, — говорит он Ноди.

Стволом автомата Ноди несколько раз ударяет по лопатке толстяка.

— Ты слышал?

Толстяк, как назвал его Лутрель, с трудом отрывается от стены из-за судорог, стянувших его мышцы, подходит к сейфу и начинает укладывать банкноты в другой мешок. Все молчат. Слышен только шорох бумаги и прерывистое дыхание двух служащих, стоящих у стены, которые извиваются, чтобы снять напряжение с затекших мышц. Движения толстяка и женщины в некотором роде достигают автоматизма. Они работают четко и методично, как автоматы. Лутрель снова смотрит на часы: пять часов двадцать семь минут.

— Достаточно!

Лутрель подходит к почти полным мешкам и завязывает их веревочкой, после того как женщина и толстяк заняли места у стены рядом с другими пленниками. Лутрель берет один мешок, открывает единственное в комнате незарешеченное окно и высовывается. Внизу ждет Ренар с поднятой кверху головой. Лутрель выпускает из рук мешок, возвращается за вторым, снова подходит к окну и освобождается от груза.

Остается реализовать последнюю, заключительную часть плана, не менее важную, чем предыдущие: уход. Лутрель и Ноди долго ее прорабатывали. Было предложено либо оглушить служащих, либо связать и заткнуть им рот кляпом. Однако и то и другое было отклонено из-за недостатка времени. В конечном счете было решено уйти из комнаты, закрыв ее снаружи.

— Так просто? — подскочил Ноди.

— Так просто, — ответил Лутрель. — В нашем распоряжении останется всего три минуты. Пока их услышат, пока откроют им дверь и выслушают их объяснения, мы будем уже далеко.

Рэймон согласился. Если Пьер выпил, у него на все есть ответ.

Лутрель и Ноди отступают к двери, по-прежнему держа автоматы наведенными на перепуганные жертвы. Лутрель открывает дверь, выходит в коридор и осматривается по сторонам. Следом за ним выходит Ноди, запирает дверь на двойной оборот, убирает ключ в карман. Сейчас в соответствии с полученными от информатора указаниями им следует пройти метров десять по коридору, спуститься по лестнице и пересечь сортировочный зал. Лутрель и Ноди стремительно идут по коридору, слетают вниз по лестнице. Лутрель толкает стеклянную дверь, и они попадают в сортировочный зал. Разбирающие почту служащие с ужасом смотрят на вооруженных мужчин, вихрем влетевших в зал. Однако Чокнутый остается верен себе. Приостановившись на секунду у выхода, он дает короткую очередь и улетучивается. Снаряд попадает в грудь одного служащего, сваливает его на пол. Хватаясь руками за воздух, он приподнимается на секунду, затем снова падает, харкая кровью. Ни Лутрель, ни Ноди этого уже не видят, мчась галопом к машине Лабесса с включенным мотором. Они ныряют в открытые дверцы. Машина отрывается от тротуара. Налет удался.

— Ты действительно главарь, — восхищенно говорит Ноди, переведя дыхание.

Лутрель в ответ смеется, демонстрируя свои зубы удачника.

6

Пять часов пятьдесят одна минута в рыбачьем порту в Ницце. Фернан Раволь замечает Доминика Лабесса и Анри Ренара, идущих к нему по безлюдной набережной. Рыбачьи катера еще не вернулись с ночного лова. Что же касается прогулочных катеров, то для них еще слишком рано. Фернан машет своим друзьям в знак приветствия, затем сходит на набережную и идет навстречу. Лабесс и Ренар волокут тяжелые чемоданы.

— Вы что, переезжаете? — добродушно спрашивает рыбак.

— Почти, — весело отвечает Ренар, перебрасывая свой багаж через борт над гладкой поверхностью воды.

Трое мужчин поднимаются на катер, который Фернан использует и для рыбной ловли, и для прогулок туристов. Лабесс и Ренар садятся на грязную и мокрую скамейку. Фернан приподнимает деревянный капот мотора, берет смазанную маслом ручку, вставляет ее, поворачивает, плюет на свои ладони, снова крутит. Мотор начинает кашлять и чихать, затем умолкает.

— Он заговорит! — ликует Фернан.

Лабесс и Ренар поглядывают на старого рыбака с тревогой, несмотря на его успокаивающую улыбку. Вдалеке на набережной появляются силуэты жандармов. Осторожные руки Фернана щекочут ноздри мотора. И мотор неожиданно начинает чихать. Фернан что-то кричит Ренару, но тот не слышит из-за страшного грохота.

Катер, покачиваясь, направляется к выходу из порта. Ренар констатирует, что столпившиеся на набережной жандармы проверяют номерные знаки оставленных на стоянке машин.

Как только порт остается позади, «Рабыню морей» (так зовут посудину Фернана) начинает сильно раскачивать. Лабесс зеленеет, проглатывает слюну, становится белым как мел. Затем он со стоном наклоняется над бортом. Ренар, чтобы уйти от соблазна, отворачивается и затыкает уши пальцами. Фернан невозмутимо откусывает бутерброд с колбасой и подмигивает Ренару. Ему нравится Цыган. Когда он впервые увидел его с женой Антуанеттой в их доме в Сен-Жак-Кап-Ферра, рыбак сразу проникся симпатией к этому живому невысокому брюнету. Пара хотела снять на юге виллу, чтобы отдохнуть от парижских передряг. Фернан подыскал для них спокойное местечко на берегу моря. Недавно пару приехали навестить друзья. Так старый рыбак познакомился с марсельцем Домиником и двумя парижанами и их женами. Фернан прокатил двух всегда веселых парижан на «Рабыне морей», показывая им маленькие тихие бухточки. Когда они купались, Фернан не мог прийти в себя от изумления: никогда еще он не видел такой татуировки, как на теле парижанина с золотистыми глазами. Восхищаясь этим живым произведением искусства, Фернан сказал ему:

— Ты похож на персидский ковер!

Забавные люди! Не похожи на других. Но очень, очень милые и щедрые. Позавчера, например, после обеда, играя на солнце в петанк, Ренар спросил у него:

— Фернан, ты по-прежнему рыбачишь по ночам?

— Да. В темноте рыба не видит сетей и попадает в них.

— Прекрасно. Завтра я с Домиником отправлюсь в Ниццу. Это не очень далеко отсюда. Не мог бы ты приехать за нами и отвезти нас в Марсель? Нам хочется прокатиться морем. Встретимся в порту, скажем, без четверти шесть. Идет?

— Идет.

— Спасибо, Фернан. Ты получишь двадцать тысяч.

Поднимается южный ветер, и «Рабыню морей» начинает раскачивать еще сильнее. На гребне невысоких волн появляются первые барашки. Доминик, став совершенно прозрачным, жалобно стонет. Когда он смотрит глазами умирающего на жующего Фернана, его желудок сжимается, и он делает новый прыжок к борту. Ренар чувствует себя ненамного лучше, но он не хочет этого показать Фернану и принужденно улыбается. Неожиданно улыбка слетает с его лица: мотор заглох.

— Сволочь! — кричит рыбак.

— Что случилось? — стонет Лабесс.

— Авария! Эта старая развалина все время меня подводит… Как только начинается ветер…

— Что будем делать? — с беспокойством спрашивает Ренар.

— Натянем парус!

С ловкостью, поразительной для человека его возраста, Фернан загромождает палубу веревками, вонючими сетями и бежит к мачте, пнув на ходу заглохший и дымящийся мотор. Он ловко натягивает канат, поднимая прекрасный голубой выгоревший на солнце парус. Ветер надувает развевающуюся ткань.

«Рабыню морей» подкидывает на пенистых гребнях волн. Лабесс и Ренар прижимают к себе набитые деньгами чемоданы с материнской нежностью. Они охвачены сильным неконтролируемым страхом, заставляющим их дрожать. Душа Лабесса рвется с тоской к тихому гаражу: увидит ли он его еще? Он думает о Божьей каре. Он украл, и Бог покарал его. Лабесс крестится. Ренар, напротив, думает о вопиющей несправедливости. Утонуть с такими деньгами кажется ему утонченной жестокостью судьбы. Глядя на мчащиеся по небу черные тучи, он не может удержаться от ругательств. Ветер усиливается. Лабесс и Ренар смотрят с внутренним содроганием на крупные катящиеся на них волны. Чтобы не видеть этой мрачной и зловещей картины, они закрывают глаза.