Ваша взяла, Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Но послушайте, черт побери! Честное слово, вы прекрасно без меня обойдетесь. Пусть Финк-Ноттл вручает призы. Он прирожденный мастер в этом деле, и заполучить его – большая честь. Будьте уверены, тридцать первого в роли ведущего торжественной процедуры Огастус Финк-Ноттл произведет настоящий фурор. Не упускайте этого редкого шанса, второго не будет. Пока-пока. Берти».
Целый час я, затаив дыхание, томился неизвестностью, и вот наконец пришла благая весть:
«Ладно уж, так и быть. Кажется, в твоих словах есть резон. Тем не менее ты жалкий предатель, малодушный размазня и червь презренный. Ангажирую Виски-Боттла. Бог с тобой, сиди в своем Лондоне. Хоть бы тебя омнибус переехал! Целую. Траверс».
Представляете, какое облегчение я испытал. С души свалился увесистый булыжник. Как будто в меня влили бочонок Дживсова зелья для воскрешения из мертвых. Я весело напевал, переодеваясь к обеду. А в «Трутнях» так разошелся, что кое-кто даже попросил меня угомониться. Потом я вернулся домой, улегся в постель и через минуту спал, как младенец. Казалось, все мои тревоги остались позади.
Поэтому вы поймете мое удивление, когда наутро я проснулся, сел в постели, чтобы приникнуть к чашке чаю, и вдруг снова обнаружил на подносе телеграмму.
Сердце у меня упало. Неужели тетушка Далия за ночь передумала? Вдруг Гасси испугался предстоящего ему испытания и удрал, спустившись под покровом ночи по водосточной трубе? Все эти мысли промелькнули в моей черепушке, пока я разрывал конверт. Прочтя текст, я даже вскрикнул от удивления.
– Сэр? – сказал Дживс, остановившись в дверях.
Я еще раз прочел послание. Да, удивился я недаром.
Сомнений быть не могло.
– Дживс, – сказал я, – представляете, что случилось?
– Нет, сэр.
– Вы ведь знаете мою кузину Анджелу?
– Да, сэр.
– А Таппи Глоссопа?
– Да, сэр.
– Ну так вот, они расторгли помолвку.
– Я очень сожалею, сэр.
– Вот телеграмма тети Далии, здесь именно об этом говорится. Не понимаю, в чем дело.
– Не могу сказать, сэр.
– Разумеется, не можете. Не будьте ослом, Дживс.
– Хорошо, сэр.
Я задумался. Известие до крайности меня взволновало.
– Стало быть, Дживс, мы должны сегодня же ехать в Бринкли. Тетушка Далия, видно, совсем выбита из колеи, и мой долг – быть подле нее. Пакуйте чемоданы и поезжайте с вещами поездом, он отходит без четверти час. У меня за ленчем деловая встреча, поэтому я приеду позже на автомобиле.
– Хорошо, сэр.
Я опять задумался.
– Дживс, не стану скрывать, я потрясен.
– Вне всяких сомнений, сэр.
– Страшно потрясен, Анджела и Таппи… Ну и ну! Казалось, они неразлейвода. Жизнь полна печали, Дживс.
– Да, сэр.
– Что поделаешь…
– Несомненно, сэр.
– Держим удар, Дживс… Приготовьте мне ванну.
– Хорошо, сэр.
В тот же день к вечеру я ехал по направлению к Бринкли в своем любимом спортивном автомобиле, без устали размышляя о случившемся. Весть о размолвке или, может быть, даже ссоре между Анджелой и Таппи чрезвычайно меня встревожила.
Понимаете, я всегда смотрел на предстоящий брак весьма одобрительно. Когда твой приятель женится на знакомой тебе барышне, ты, как правило, невольно начинаешь хмурить брови и в сомнении покусывать губы, ибо чувствуешь, что необходимо призвать его или ее или их обоих одуматься, пока не поздно.
Однако вышесказанное ни в коей мере не относилось к Таппи и Анджеле. Таппи, когда не валяет дурака, классный малый. И Анджела, само собой, классная девица. Что касается их взаимной привязанности, то два их сердца бьются как одно, точнее не скажешь.
Правда, у них случались маленькие размолвки. Однажды, например, Таппи, движимый похвальной беспристрастностью – это он так считает, лично я назвал бы это непроходимой тупостью, – заявил Анджеле, что в новой шляпке она похожа на китайского мопса. Однако ни одна любовная история не обходится без ссор, и я считал, что Таппи получил хороший урок и теперь их жизнь польется, как сладостная песнь.
И вдруг внезапный и совершенно непредвиденный разрыв дипломатических отношений.
Все то время, что Бертрам Вустер ехал в Бринкли, отборные силы его незаурядного интеллекта были направлены на решение неожиданно возникшей проблемы. Почему стороны начали военные действия – вот над чем я, не переставая, ломал себе голову. Тем временем моя нога усердно давила на акселератор – мне не терпелось поскорее увидеть тетю Далию и узнать горячие новости из первых рук. И так как вся мощь шестицилиндрового двигателя отзывалась на мои усилия, я развил приличную скорость, и еще до вечернего коктейля мы с тетушкой уединились для конфиденциальной беседы.
По-моему, тетя Далия мне обрадовалась. Она даже сама сказала, что рада меня видеть, – единственная из всего инвентарного списка моих теток, кто мог решиться скомпрометировать себя подобным признанием. Когда я навещаю моих ближайших и дражайших родственниц, они обычно испытывают ужас и тоску.
– Как мило, что ты приехал, Берти, – сказала она.
– Тетушка, мое место подле вас, – отвечал я.
С первого взгляда мне стало ясно, что печальное событие не прошло для нее бесследно. Всегда сияющая, приветливая физиономия вытянулась, радушной улыбки как не бывало. Я сочувственно пожал ей руку – пусть знает, что сердце у меня кровью обливается.
– Скверно, дорогая тетенька, – сказал я. – Боюсь, настали черные дни. Вы, должно быть, совсем выбились из сил.
Она громко фыркнула. Лицо скривилось, будто она проглотила тухлую устрицу.
– Еще бы! С тех пор как вернулась из Канн, ни минуты покоя. Едва переступила порог этого треклятого дома, – сказала тетушка, – все пошло вверх дном. Сначала морока с вручением призов.
Она сделала паузу и бросила на меня выразительный взгляд.
– Я собиралась хорошенько тебя отчитать за твое поведение, – сказала тетя Далия. – У меня на душе накипело. Но раз уж ты прикатил, так и быть – прощаю. Может быть, оно и к лучшему, что ты нахально уклонился от своего прямого долга. Сдается мне, этот твой Спирт-Боттл пройдет на ура. Если на минутку выкинет из головы своих тритонов.
– Он рассказывал вам о тритонах?
– Конечно. Уставился на меня, глаза сверкают, как у Старого моряка[8]. Если бы все беды этим ограничились, куда ни шло. Меня больше всего тревожит, что скажет Том, когда рано или поздно разговор зайдет о деньгах.
– Дядя Том?
– Послушай, не называй ты его «дядя Том», придумай что-нибудь другое, – раздраженно сказала тетя Далия. – Каждый раз, как ты произносишь «дядя Том», я жду, что он обернется негром и заиграет на банджо… Ладно, пусть дядя Том, если тебе так хочется. Не сегодня-завтра мне придется ему сказать, что я просадила все деньги в баккара. Он взовьется к потолку.
– Однако время – великий целитель и, безусловно…
– Пропади оно пропадом, это время. Мне надо не позднее третьего августа получить от Тома чек на пятьсот фунтов для «Будуара элегантной дамы».
Тут я тоже встревожился. Мне, как племяннику тети Далии, был небезразличен ее изысканный еженедельник «Будуар элегантной дамы», но я и сам питал к этому журналу теплые чувства с тех пор, как написал для него статью «Что носит хорошо одетый мужчина». Какая сентиментальность, скажете вы, но нам, старым журналистам, эти чувства хорошо знакомы.
– Ваш «Будуар» на мели?
– Будет на мели, если Том не раскошелится. Пока мы не окрепнем, нам требуется помощь.
– Но ведь два года назад вы тоже были на мели.
– Были. И мы все еще нуждаемся в поддержке. Если речь идет о дамском еженедельнике, никто не может сказать, когда он станет на ноги.
– И вы считаете, вам не удастся заставить дядю… моего дядюшку тряхнуть мошной?
– Понимаешь, Берти, до сих пор я легко, не задумываясь, могла обратиться к Тому за деньгами и никогда не получала отказа, как избалованная дочка, которая играючи выманивает у снисходительного отца шоколадку. Но сейчас налоговая инспекция требует у него в дополнение к прежнему еще пятьдесят восемь фунтов один шиллинг и три пенса, и с самого моего приезда он только и говорит, как разрушительно и пагубно для империи социалистическое законодательство, да и вообще, твердит он, ничего хорошего нам ждать не приходится.