Мама на выданье - Джеральд Даррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо,— ответил я.
— Вы не подумывали о том, чтобы перебраться к нам на Юг и стать американцем? С таким аксе-центом мы были бы рады видеть вас у себя.
Я сказал, что благодарен за приглашение и непременно подумаю об этом.
На другое утро, страдая, увы, от похмелья, вызванного потворством южному гостеприимству, я не слишком твердой походкой спустился вниз к завтраку и застал все семейство в полном составе за сверкающим от полировки столом, по которому горными ручьями растеклось серебро. Прислуживал Фред.
— О,— сказала двоюродная бабушка Доринда,— познакомьтесь — мой муж, мистер Рочестер.
— Мы уже познакомились, Доринда,— отозвался двоюродный дедушка Рочестер.— Вчера вечером этот доблестный джентльмен помог мне отбить атаку мятежных орд янки.
— Я очень рада за вас обоих,— ответила двоюродная бабушка Доринда.— Это прекрасно, когда людей объединяет что-то.
— Как вам спалось? — справилась миз Магнолия, не обращая на них внимания.
— Отлично,— сказал я, вкушая поданный Фредом скромный южный завтрак: шесть кусков хрустящего, благоухающего, как осенние листья, жареного бекона, яичница из четырех яиц с подобными утреннему солнцу желтками, восемь купающихся в масле гренков и столовая ложка поблескивающего лимонного джема.
— Пойду послушаю последние известия,— сообщил двоюродный дедушка Рочестер, вставая из-за стола и запахивая полы своего халата.
— Ты спустишься к ленчу или будешь дальше воевать? — осведомилась двоюродная бабушка Доринда.
— Мадам, войну нельзя ускорить,— сурово заметил двоюродный дедушка Рочестер.
— Конечно, конечно, понимаю,— сказала двоюродная бабушка Доринда.— Я просто хотела знать — как насчет мороженого?
— Меня занимают вещи поважнее мороженого, женщина,— ответил двоюродный дедушка Рочестер.— А какое мороженое — ванильное или земляничное?
— Земляничное,— сказала двоюродная бабушка Доринда.
— Тогда мне два шарика и кекс с орехами,— заключил двоюродный дедушка Рочестер и покинул нас, а двоюродная бабушка Доринда направилась на кухню.
Нет, это просто что-то невообразимое,— заметила миз Магнолия, просматривая местную газету.— Теперь они вздумали сделать ниггера мэром.
Я тревожно посмотрел на дверь, за которой скрылся Фред.
— Хотите знать мое мнение — так нами управляют белая шваль и ниггеры, честное слово, белая шваль и ниггеры,— сказала миз Магнолия, потягивая кофе.
— Простите, миз Магнолия, учитывая, как чувствительны теперь чернокожие, следует ли говорить так при Фреде? — спросил я.
— Как именно? — Она удивленно воззрилась на меня своими огромными голубыми глазами.
— Ну, называть их ниггерами и все такое прочее.
— Но Фред никакой не ниггер,— негодующе произнесла миз Магнолия.
«Уж не дальтоник ли она?» — подумалось мне.
— Никакой не ниггер,— продолжала она.— Мой прадед купил его деда еще в пятидесятых годах прошлого столетия. Мы до сих пор храним расписку. Фред родился здесь. Фред вовсе не ниггер. Фред член семьи.
Я окончательно отказался от попыток понять ход мыслей жителей южных штатов.
Глава 3.
Отставка
В моих путешествиях мне доводилось сталкиваться со многими печальными и горестными случаями, но одно из множества событий оставило особенно глубокий след и вызывает скорбь всякий раз, когда я думаю о нем.
...Он был совсем маленького роста, и веса в нем было не больше, чем в покинутом родителями четырнадцатилетнем мальчишке. Кости казались такими же тонкими и хрупкими, как трубки древних глиняных флейт. Голова странной формы на худой шее напоминала опрокинутую греческую амфору. На ней выделялись подернутые влагой огромные глаза, размерами и формой похожие на глаза оленухи, изящный точеный нос, словно птичье крыло, и добрый красивый рот. Большие уши, точно вырезанные из тонкого пергамента, заострялись кверху, как у эльфа. Родом из Скандинавии, он был капитаном торгового судна, на котором мы плыли из Австралии в Европу.
В ту далекую дивную пору вполне можно было не спеша странствовать на таких судах до полутора месяцев в обществе еще десятка пассажиров. На этих маршрутах Не было лайнеров типа «Куин Элизабет II», вы плыли точно на собственной яхте. Правда, были и свои изъяны: от вас не зависел выбор попутчиков. Все же среди десяти человек по меньшей мере двое оказывались более или менее приличными людьми, с коими можно было завести дружбу, не боясь обидеть остальных своим невниманием.
На сей раз я был единственным пассажиром мужеского пола. Все остальные — возбужденно щебечущие пожилые австралийские леди, для которых это было первое в жизни морское путешествие, первый случай посетить Европу и первая возможность увидеть родину предков — Англию, обиталище королевы. Разумеется, все было для них так ново, так захватывающе интересно, что восторгам не было конца. И каюты чудесные, и койки удобные, и в душе всегда есть вода, и в салоне подают крепкие напитки, и обеденный стол такой большой, тщательно отполированный, и кормят замечательно. Точно дети на первом в жизни пикнике... Смотреть, как они радуются, было сплошное удовольствие. Но главным источником их радости, несомненно, был капитан парохода. С первого взгляда они прониклись к нему глубокой, серьезной, вечной любовью. В свою очередь капитан был сама забота и очарование. Он останавливался у каждого шезлонга на палубе, чтобы осведомиться, понравился ли нежащейся на солнце пассажирке завтрак, не был ли слишком горячим бульон (подаваемый ровно в одиннадцать); в салоне он лично следил за приготовлением тошнотворного напитка, именуемого коктейль «мартини». По его команде матросы спешили вызвать дам на палубу, чтобы они полюбовались летучими рыбками, фонтанирующим в отдалении китом, альбатросом, парящим на широко расправленных крыльях за нашей кормой, как будто его кто-то привязал к ней невидимой струной. Капитан приглашал пассажирок пройти на нос парохода (в сопровождении матросов, следящих, чтобы никто не упал за борт) и посмотреть, как дельфины сопровождают судно, иногда стремглав уносясь вперед и стрелой взлетая в воздух над водой. Он спускался с ними в машинное отделение, сверкающее такой чистотой, что можно было, как говорится, есть с пола, как с тарелки, и рассказывал о внутренних органах корабля. Поднимался с дамами на мостик, откуда управлялся пароход, и объяснял, как радар позволяет ночью расходиться на безопасном расстоянии с другими судами, избегая страшных катастроф. Показывал камбуз и морозильник, где хранились продукты и готовились блюда для их стола, и с каждым новым открытием дамы проникались все более пламенной любовью к капитану, а этот милейший скромный человек старался придумывать для них все новые сюрпризы, как фокусник поражает публику своими чудесами.