Несчастливой любви не бывает (сборник) - Галина Артемьева

Но богатство – это тот еще капкан. Засасывает, как болотная топь в триллере. Она с невероятной быстротой привыкла ко всему, что могут деньги. Захотел – полетел в теплые страны на пару деньков, если наскучил дождь. К пространствам своего жилища (не обязательно было помнить, сколько в нем комнат, да и не упомнишь), к трепетно неслышной охране, создающей вокруг тебя безопасную пустоту, к покупкам всего, чего в голову придет. И, главное, после всех безумств шопинга не надо было хвататься за голову: что же я наделала и на что теперь жить.

Всего через несколько месяцев после замужества она осталась переночевать у матери, потому что той нездоровилось, и не смогла уснуть в своей детской комнатке площадью двенадцать квадратных метров, на своем продавленном диванчике. Ей катастрофически не хватало воздуха в этом помещении. Она не была чванливой дурой и прекрасно понимала, что, во-первых, многие-премногие живут еще куда хуже, чем это было у них с мамой, а во-вторых, в принципе, человеку для жизни очень мало надо. И можно вполне чувствовать себя счастливым, не имея ничего. Тогда весь мир становится щедрым к тебе, а не только съедающий твою молодость, хищный чужой человек. Она еще помнила, как это бывает в настоящей жизни. Что можно просто на попе съехать по песчаному обрыву к реке и лежать у текущей воды, глядя на чередование белого и голубого в небе. Или купить круглый черный хлеб, еще теплый, и наесться им, шляясь по улице просто так. Только все это хорошо, когда силы есть и душа не заплевана.

Нет, назад дороги не было. Она брезгливо наблюдала, как лебезит перед ней утренняя мамина клиентка, начитавшаяся где только можно о ее головокружительном везении. Попробуй теперь вернись в их мир – затопчут, как заразное насекомое. Лишь одно и можно было – намертво устраиваться в завоеванной жизни. И назад не оглядываться. Так и в заветной книге говорилось: выйдя замуж, нельзя успокаиваться, считая, что последний рубеж пал. Потерять все можно в два чиха. Поэтому необходимо постоянно думать, чем еще и еще привязать к себе жертву своей охоты, чтобы она не опомнилась и не бросилась стремглав прочь от ловца.

И вот, размышляя таким образом, пришла она к выводу, что ребенка не избежать. Те, прежние, тоже ведь не дуры были. Тоже старались, как могли, без всяких даже полезных советов. И фиг бы им что досталось, если б детей не народили. Конечно, он сейчас не тот, плачет от любви к ней, клянется, что всю жизнь одну ее такую и искал, что она его последняя и единственная. Подводит ее к зеркалу и любуется то ею, то отражением. Никак не может глаза свои насытить. И возраст – к семидесяти. Но на двадцать – двадцать пять лет как минимум его еще хватит. Порода у них – мореный дуб. Мать его до сих пор жива и указания ей дает, как о сынке ее заботиться. А вдруг лет через двадцать ее побоку? И новую возьмет, которая еще сейчас и не зародилась даже? И будет ее о сыне просить? Все может быть запросто. То есть именно так и будет, если она поведет себя как дура по отношению к самой же себе.

Так она стала панически хотеть ребенка. Подсчитывала свои дни, подкарауливала его желание, поджимала к животу ноги после всего (так рекомендовалось делать для верняковой беременности). По нулям.

Через четыре года после своего триумфального замужества она была уверена, что муж ее любит по-прежнему.

– Гармония, – повторял он, – между нами та гармония, о которой люди грезят всю жизнь и не находят ее.

Если б он мог прочитать ее мысли! Вникнуть в ее разочарование в самой себе (ведь она была уверена в собственном бесплодии, возникшем после бездумных экспериментов юности)! Услышать варианты, которые прокручивает она, чтоб наследник все-таки завелся. К счастью, это пока невозможно. Думать можно было безнаказанно.

Идеи признания мужу или мнимой беременности, на время которой она скрывается, а потом покупает у бедной женщины не нужного той младенца, были признаны несостоятельными сразу по их возникновении. С мужем она откровенной не была и не собиралась, а определить, что ребенок чужой, можно будет в считаные минуты с помощью элементарного анализа крови. Что более или менее оставалось? Удостовериться все-таки у врача, действительно ли она не способна выполнить самую прирожденную женскую функцию, и, исходя из этого, искать другие решения. Вдруг все-таки не она, а он по старости ничего не может? Дети от него не рождались уже больше двух десятков лет. Кто знает?

Ясное дело, она не могла обратиться в их семейную клинику. Какая там врачебная тайна! Тут же мужу настучат. Поэтому она пошла к знакомому врачу на территории своего детства. Это была громогласная женщина с безжалостными глазами. Несмотря на то, что в свое время она оказала срочную и действенную помощь, воспоминания о ней были самыми гадостными.

– Теперь пришла! – затрубила она, стоило только переступить порог ее кабинета. – Не получается? А я предупреждала! Четыре года не получается? Все! И смотреть нечего! Трубы заросли! Все вы локотки кусаете, когда уже поздно.

Тем не менее она произвела жестокий и стремительный осмотр, после которого ироническим тоном предложила прийти с мужем, ему тоже провериться не мешает.

В общем, ничего нового. Можно было и не унижаться, не прятаться от охранников, не переодеваться в невзрачные джинсики и не повязывать голову платочком. Толку никакого.

Оставалось жить, как живется, как бы это все ни осточертело.

Тут-то мать и передала ей распечатанный плотный конверт без фамилии получателя и обратного адреса.

– Наверное, всем в ящики побросали: реклама. А ты посмотри, вдруг польза выйдет?

Чистый белый лист без каких-либо рекламных яркостей содержал следующее: «Если вы хотите ребенка и не можете его иметь, обращайтесь к нам. 100 %-ный успех. Анонимность гарантируется. Очень дорого».

Тут же, с маминого домашнего телефона, она и позвонила. Терять-то было нечего. Назначили встречу. Район самый что ни на есть тмутараканский. Ехать по пробкам часа три. Одной. Значит, опять изворачиваться с телохранителями. И еще мелькнула мысль, что отличные условия для похищения – с ее мужа было что запросить в этом случае. И что это за реклама такая и фирма?

Перед мощной стальной дверью на пульте домофона она набрала названные ей цифры, и дверь бесшумно разъехалась. И так же бесшумно намертво сомкнулась за ее спиной. Некоторое время пришлось провести в хорошо освещенном холле, стоя в недоумении, ибо присесть было не на что. Она заметила несколько видеокамер, которые явно наблюдали за ней. Паниковать было поздно. Она просто стояла и ждала.

Наконец раздвинулись створки на противоположной стене, можно было проходить вглубь. Новая комната отличалась от предыдущей тем, что в ней имелся стул с подлокотниками и больших размеров плоский экран. А она-то ожидала медицинский кабинет, приборы, персонал. Никого не было и явно не намечалось. Засиял экран, побежали буквы: «Только что вы были диагностированы. Беременность естественным путем возможна после небольшого медицинского вмешательства, которое может произвести любой дипломированный специалист. Уверены ли вы в том, что ваш партнер не бесплоден?»

– У него восемь детей от разных браков, – сказала она в пустоту, не зная, будет ли услышана. Словно сама с собой говорила.

Экран тут же ответил:

– Вы можете выносить ребенка из пробирки.

– Так вы именно это и делаете тут? – спросила она разочарованно. Пробирка полностью исключалась. Муж не должен усомниться в ее полном совершенстве, как эстетическом, так и физическом.

– Нет, мы лишь хотели подчеркнуть, что у вас есть более доступный и естественный путь для достижения желаемого результата.

– А что можете предложить вы?

– С нашей помощью вы можете произвести на свет естественным путем того, кого все окружающие, и вы в том числе, не отличите от обычного младенца. Он будет расти и развиваться в соответствии с возрастом. Но в строгом смысле это не будет человек.

– Вы – инопланетяне? – доверчиво спросила она, воспитанная фильмами про «чужих».

– Ваше предположение неверно. Мы – уникальная научная лаборатория. Ваш ребенок будет представлять собой особую энергетическую субстанцию. В просторечии это может быть именовано как биоробот. Но наименование абсолютно поверхностное и не отражает сути явления. Вы приобретаете у нас капсулу, принимаете ее перорально, и через девять месяцев появляется ребенок. Он будет сосать грудь, потом есть человеческую пищу, станет учиться ходить и говорить, хотя ни питание, ни какое-либо обучение ему не нужны, он сможет прожить весь срок без пищи, а знания, умения, навыки и способности закладываются нами изначально.

– Что такое «весь срок»? – Она уже знала, что обязательно купит эту капсулу. И проглотит ее немедленно.

– Максимум двадцать лет. И это при непременном условии, что ровно через год после его рождения он примет приобретенную у нас капсулу. Это жизнеобеспечение на год.