Волки - Евгений Токтаев

головой незнакомец, — если тут костёр развести, снег на ветках подтает и вниз соскользнёт. Огонь затушит.

— Костёр-то можно снаружи развести.

Незнакомец удивлённо взглянул на юношу.

— А спать ты в стороне от огня намерен? Хочешь дуба врезать?

Бергей только вздохнул. Он уже еле волочил ноги и плохо соображал.

К счастью, дальше идти не пришлось, буквально в двух шагах обнаружилось местечко, которое незнакомец счёл вполне удобным. Несколько елей тут образовали маленький амфитеатр.

Незнакомец скинул с плеч мешок. Снял фалькс, висевший на ремне, прислонил оружие к дереву, распустил завязки мешка и вытащил из него топор. Примерился к стоящей неподалёку засохшей на корню ели.

Топор звонко врубился в мёртвую древесину. Бергей вздрогнул, ему показалось, что, заслышав громкое эхо, сюда сейчас сбежится пара легионов римлян.

Мужчина свалил ёлку, даже не запыхавшись. Вернулся за фальксом, расстегнул застёжку на ножнах и обнажил клинок. Проворчал:

— Не для того тебя ковали…

Протянул серп-переросток Бергею со словами:

— На-ка, парень, поработай. Сучья отсекай.

Вдвоём они быстро очистили ствол, потом разрубили его на три части. Положили два бревна рядом, вплотную. Наломали веток, с росшей неподалёку берёзы надрали бересты на растопку, разложили её между брёвнами. Когда добыли огонь, и пламя хорошо разгорелось, третье бревно навалили сверху.

— Спать вдоль ляжем. Жар в бока пойдёт, не замёрзнем, — сказал незнакомец.

Он развязал мешок и извлёк из его недр небольшой закопчённый, обёрнутый в тряпицу котелок. Набил его снегом, поставил на край костра. Достал из мешка пару сухарей, протянул Бергею.

— Какой-то ты парень, незапасливый.

Бергей поблагодарил. Он хотел жевать медленно, с достоинством, но не совладал с собой, заторопился.

Мужчина покачал головой, вновь посмотрел на обувь юноши.

— Н-да…

Он порылся в мешке и вытащил шерстяные портянки.

— На-ка, надень.

— Да я… — замялся Бергей.

— Надевай.

— Я отплачу… — смущённо пробормотал юноша.

Незнакомец криво усмехнулся. Он удобно устроился возле пышущего жаром костра на постели из еловых веток. Мешок подложил под голову.

Бергей последовал его примеру.

— Хорошо. И одеяла не надо. Ещё бы мяса сейчас зажевать… — мечтательно заявил незнакомец, закинув руки за голову.

Бергей не ответил. Некоторое время они молчали, потом мужчина спросил:

— А ты, парень, не того ли Сирма сын, что с Вежиной водил дружбу?

Бергей, помедлив с ответом, подтвердил.

— Того.

Незнакомец хмыкнул.

— Ишь, ты. Важный тарабост, значит. А по виду и не скажешь.

Бергей ничего на это не ответил.

— Стало быть, ты из Берзобиса? — продолжил расспросы незнакомец.

— Оттуда. Только мы, ещё когда отец был жив, перебрались в Сармизегетузу.

— Ясное дело, — заявил незнакомец.

Пять лет назад, во время прошлой войны с римлянами, их путь пролегал через крепость Берзобис. Децебал не стал её оборонять. Царь решил затащить врага подальше в горы и без борьбы отдал «красношеим» все крепости в долинах. Берзобис, занятый римлянами, так и остался в их руках. После того как легионы, принудив Децебала к довольно унизительному миру, частично покинули Дакию, в нескольких крепостях остались римские гарнизоны. С тех пор Бергей не видел родного дома.

— А я знавал твоего отца, — сказал незнакомец, — хотя и не слишком хорошо. Сам-то я из людей Диега, у нас с Вежиновичами давняя тёрка.

— Царёв брат бывал в нашем доме, когда отца убили, — сказал Бергей, — только я тебя среди его людей не помню… господин.

Последнее слово он выговорил через силу. Как-то не пристало ему, сыну знатного тарабоста, звать господином простого воина (а что-то подсказывало ему, что хотя незнакомец явно из числа «носящих шапки», все же он не слишком родовит). Сказать такое Бергея вынудило собственное плачевное состояние и помощь, полученная от незнакомца. В другой ситуации он бы обратился к старшему, пусть и менее знатному, со словами «почтеннейший» или «уважаемый».

— Господин… — усмехнулся незнакомец, угадав его мысли, — не привык такое говорить, сын Сирма? Ну и не начинай, коли так.

Он поёрзал, меняя позу, приподнялся на локте, и, наконец, представился:

— Люди называют меня Дардиолаем.

Дардиолай, стало быть. Бергей наморщил лоб. Это имя показалось ему знакомым. Что-то было с ним связано. Что-то громкое, известное в Дакии каждому мальчишке.

«Люди называют меня Дардиолаем».

Э, нет. Люди тебя называют иначе. Бергей вспомнил.

— Не о тебе ли, уважаемый, идёт слава, будто в драке с тобой мало кто может сравниться быстротой?

Дардиолай усмехнулся.

— Досужие люди болтают всякое. Пустая трескотня. Не слушай.

Ушёл от прямого ответа. Стало быть, и правда, он. Дардиолай по прозвищу Збел, «Молния», прозванный так за прямо-таки нечеловеческое проворство в схватке. Вот ведь судьба Бергею выпала — столкнулся с едва ли не самым искусным воином во всей Дакии.

Бергей слышал о нём множество небылиц. Будто бы у него глаза горят, как у волка. Да что там волка — ночью жарят, словно начищенное бронзовое зеркало в ясный день. Будто бы именно Збел, практически в одиночку, молниями из глаз и огненными шарами из задницы испепелил на перевале Боуты римский легион «Жаворонков».

Бергей в подобные бредни, конечно, не верил. Это бабы, у которых языки, как помело, такое болтают. Так ему было приятно думать. Не сознаваться же, в самом деле, что большая часть небылиц придумана мальчишками, такими же, как он сам.

Однако, несмотря на выдумки, оставалось бесспорным — в той битве Дардиолай, коему тогда от силы всего двадцать годов минуло, совершил нечто выдающееся. К сожалению, Бергей так достоверно и не знал, что именно. Рассказы серьёзных мужей, коим не к лицу расцвечивать свою речь небылицами, тоже разнились. Тут уж не ясно, почему.

Одни говорили, будто Збел, совсем тогда юнец сопливый, от которого никто и не думал ожидать подвигов, поразил римского знаменосца. Мол, именно благодаря ему золотой Орёл «Жаворонков» оказался самым ценным трофеем Децебала, заняв почётное место в царском дворце.

Другие рассказывали, что Дардиолай вступил в единоборство со злосчастным префектом претория Корнелием Фуском, неосмотрительно бросившим легион в атаку на неразведанный должным образом перевал. В схватке Збел одолел Фуска, а тот был знаменитым воином, хотя и бездарным командующим.

Префект претория — командующий императорской гвардией (преторианцами). Позже функции префекта претория были значительно расширены.

Так оно было или иначе, но Децебал заметил молодого человека. Царёв брат Диег приблизил его, и Дардиолай, коего с тех пор нечасто звали по имени, отдавая предпочтение яркому прозвищу, совершил ещё немало подвигов.

— Рот закрой, ворона залетит, — привёл Бергея в чувство насмешливый голос, — басню какую, поди, вспомнил?

Бергей смутился и рухнул на еловую постель, стараясь спрятаться от взгляда Дардиолая.

В котелке закипела