Иуда Искариот - Юрий Вахтин

 Еще вчера Ивану Егоровичу позвонили из секретариата обкома КПСС и сообщили, что на 11.45 его вызывает товарищ Антипов Юрий Иванович – первый секретарь обкома. Лев Борисович Зарубин, первый секретарь райкома, утром уехал в колхоз «Победа», там из-за разлива реки хозяйство оказалось отрезанным от района. Давно стояла необходимость строительства нового моста, старый обветшал, и сильный разлив, который был из-за снежной зимы, в эту весну разрушил мост совсем. Ехать в колхоз должен был Иван Егорович, но звонок из обкома внес свои коррективы. Зарубин открыто выразил свою неприязнь к Антипову, поэтому вызов своего второго секретаря даже без оповещения его как первого принял с раздражением:

 - Все совещаются. Сами не работают и людям не дают. Крючкотворы.

 Езды до области на райкомовской «Волге» двадцать минут. Зарубин уехал в колхоз на УАЗике второго секретаря. В 10.00 Иван Егорович уже выехал. Нечасто жалует высшее руководство пусть и честно проработавших много лет вторых секретарей райкомов. Знакомая дорога, по ней Захаров проезжал сотни раз, новый мост через Дон, построенный четыре года назад. Раньше на его месте был понтонный, и половодье, чтобы попасть в область, приходилось объезжать через Ярцево, наматывать лишних двадцать километров. Громадина, красавец мост, Иван Егорович вспомнил, сколько было хождений по инстанциям, комиссий по целесообразности перспективе его строительства. И всем надо было доказывать, убеждать, хотя, наверное, все понимали, как и он, необходимость моста. И только когда в соседней области подвели шоссе к границе их района, дорога замкнулась, открыв путь на Москву, так как Московская трасса была давно перегружена, только новая дорога на Москву ускорила строительство моста.

 За мостом до самого облцентра отличная трасса с разметкой, полосатыми столбиками вешками на обочине. Вот и первые многоэтажки. Времени было еще много, у Ивана Егоровича мелькнула мысль: не заехать ли к сыну. Он снимал для него квартиру в центре рядом с университетом и в трех минутах езды от обкома. Жена утром снова говорила, что Виктор очень не вовремя увлекся Викой – «мышкой», как звала ее Елена Владимировна. Парню надо защититься, думать о будущем. Аспирантуру Виктор отвергает, но и романтику геологоразведки надо выбить у него из головы. Но как? Если в девятнадцать они не сумели отговорить сына от службы в Армии, в двадцать пять сумеют? В кого он такой упертый? «Тяжело будет ему в этой жизни, плетью обуха не перешибешь и надо порою чем-то жертвовать», - думал Иван Егорович.

 Перед глазами промелькнула Нина Новикова с длинной, до пояса, темной косой. Наверное, только сейчас, когда ему за пятьдесят, он понял, что Нина осталась единственной женщиной, которую он любил, и которая по-настоящему любила его. Сделал бы он ее счастливой, работая механиком где-нибудь в колхозе «20 лет без урожая»? Любовь проходит, и нужна цель в жизни, к которой надо стремиться. Для чего человек живет? Каждому своя дорога. Он не может сказать, что его жена - плохая мать или хозяйка. Она городская, есть у нее свои слабости: утром любит поспать лишний часок, к земле так и не привыкла. Но все хозяйство в доме и воспитание детей всегда было на ней. И детей она вырастила, выучила. Виктор скоро получит диплом. Галина тоже находит свое место в жизни, у нее свой ресторан, салон красоты. Это дух и веяние нового времени. Еще вчера слово «спекулянт» было приравнено к ругательству, а теперь кооператор – локомотив перестройки. Кооперативы по решению руководства КПСС должны вывести страну из застоя в промышленности и повести вперед для улучшения жизни и благосостояния всех советских граждан. «Эх, заговорил», - подумал Иван Егорович: «Как на митинге». Он только сейчас заметил, что съехал на обочину дороги и выключил двигатель. 10.45, еще есть время, вот он шпиль «Белого дома», обкома КПСС.

 Перед глазами промелькнул однополчанин Колька Сомов с его призыва, как его звали в роте «Сом». Старший сержант Иван Захаров служил срочную в мотострелковом полку, в Грузии. За два месяца до их дембеля из оружейной комнаты пропал штык-нож. Вся часть была поднята, приезжали особисты, даже из штаба округа. Наверное, уже вынесли, как это делается в таких случаях, наказание и командиру роты, и командиру части. Прошел месяц безрезультатного поиска. Однажды Захаров заступил в караул начальником, а ефрейтор Сомов разводящим, в двух километрах от поста склада спецтоплива в русской деревне Воронцовка, в которой «Сом» завел себе зазнобу – голубоглазую Тамару. Как старый приятель заместителя командира взвода, Захаров составлял наряд, всегда брал с собой в караул Сомова, сначала часовым на пост № 2, а потом и разводящим. Он знал, что Тамара обязательно придет, и особого нарушения устава в этом не видел. Может, ему было жалко сироту Тамару, она родом с Белоруссии, ее родителей зверски замучили фашисты, а жила Тамара у двоюродной тетки, у которой своих пятеро детей. Какие мотивы побудили «Сома», или еще ребячий фарс сыграл с ним злую шутку, он рассказал Захарову, что штык-нож - его работа, он хочет увести память о службе, когда они после дембеля с Тамарой уедут к нему в Челябинск. Его арестовали прямо в казарме, он только почистил автомат, сдал в оружейную комнату. Веселый, насвистывая какую-то мелодию, он вошел в умывальник, где другие солдаты чистили сапоги, брились, чистили зубы или просто курили у открытого окна, думая о чем-то своем им близком. Зашел дежурный по части капитан Абрамов и с ним двое в рабочих спецовках. Никто не обратил на них даже внимания. Казарма была совсем новая, еще пахло олифой и краской, и всё делали такие же рабочие в спецовках. Иван, раздетый до пояса, чистил зубы, наклонясь над белоснежной раковиной умывальника. Краем глаза он увидел Сомова, его лицо стало бело-синим, из рук выпала папироса. Он понял, он все сразу понял. Сомову надели наручники и увезли в Тбилиси, на окружную гауптвахту. Капитан Окунев – особист их роты - вызвал потом Ивана в свой кабинет. Он один из троих, кто давал Захарову рекомендации для вступления в партию:

 - Вижу, вижу, - улыбаясь, говорил он, глядя на Захарова бесцветными глазами. – Достойная смена растет в комсомоле для партии. Рад, что не ошибся в тебе. И не ругай себя. Какой он тебе друг? Сегодня оружие украл, завтра захочет взорвать склад спецтоплива. С малого начинаются все большие преступления. Мы, коммунисты, должны зорко следить за всем, что происходит в караулах, роте, части. Из всего этого складывается боеспособность нашей Армии.

 Иван помнит руку Окунева - холодную и почему-то потную.

 Иван Егорович снова взглянул на часы: 11.15. Пора, надо подъехать пораньше, доложить милиционеру из охраны, что прибыл. Он повернул ключ зажигания, мотор сразу заработал, Захаров нажал педаль сцепления. Новая «Волга» плавно, бесшумно тронулась с места.

 Хозяин огромного кабинета, Юрий Иванович Антипов, встретил Захарова, стоя у пришпоренного на половину окна. Подошел, пожал руку:

 - Присаживайся, Иван Егорович.

 Первый секретарь обкома отличался галантностью и вежливостью с подчиненными, но вместе с тем был строг и требователен. Своевременно и точно выполнять все указания обкома – вот основное требование Антипова к секретарям райкомов. Инициативу и своевольность Антипов не одобрял.

 Иван Егорович сел на указанный ему стул. Не знал, что делать с руками, большими и рабочими. Над его руками даже шутили: «Иван Егорович, куда тебе в первые секретари с такими ручищами? Ты все авторучки переломаешь». Немного смущаясь, он положил свои большие ладони на колени.

 - В общем, Иван Егорович, - официальным тоном начал Антипов, – вызвал я тебя по такому вопросу: у нас в области, как и планировалось, будет, да собственно уже и начато, очень большое строительство. Ты видел котлован за городом на границе с вашим районом? Но это прелюдия, теперь за руководство берется Москва, и, соответственно, темпы строительства будут другие.

 Иван Егорович улыбнулся одними губами. Умный Антипов заметил скрытую улыбку. Ничего не проходило мимо цепких глаз первого секретаря:

 - Нет, не оборонный завод, как думали раньше.

 Иван Егорович уже удивленно посмотрел на Антипова.

 - Времена меняются, Иван Егорович, и Америка становится нашим первым другом. Промышленность наша отстает от Запада лет на двадцать пять, это, я думаю, не секрет. Нет, не военная, и космос, здесь мы впереди на столько же лет. Правительству виднее, я думаю. Строить мы будем пивзавод новый, самый современный, аналогов которому нет даже в Европе. Что ты так смотришь на меня, Иван Егорович? Удивлен? В стране компания развернута: «Трезвость – норма жизни!», а тут пивзавод? На Западе в литрах пьют намного больше нашего, но пьяных нет. Нет водки и сивухи, пьют вина сухие, пиво. Вот наше правительство и решило, что верной дорогой шли не мы, а господа капиталисты. Запрет не останавливает, производство уходит в тень. Выпивает мужик литр водки – его норма, пусть пьет свой литр, но пива. Это будет даже не завод, Иван Егорович, а концерн с филиалами еще в ряде областей, но головное предприятие будет у нас. К чему тебе говорю все, спросишь? – задал сам себе вопрос Антипов и сам ответил. – Назначают тебя секретарем партбюро на стройку. Не мы, обком, заметь - Москва, мы только предложили кандидатуру. Стройка огромная, ресурсы как материальные, так и людские, будут задействованы огромные. Дела в районе сдашь Никонову Дмитрию Викторовичу, это наш инструктор, он курировал ваш район, ты его хорошо знаешь, - Антипов помолчал несколько секунд, посмотрел в глаза Захарова. – Почему ты, Иван Егорович? Партия сказала «надо»! Что это: понижение или повышение? – продолжал Антипов. – Конечно повышение, потому что все указания, а так же отчет о работе будешь получать и передавать лично в Кремль. Тебе уже и кабинет здесь, в обкоме, приготовили с гербовым телефоном прямой связи на третьем этаже, недалеко от моего. Девяносто второй номер, вот ключи. Распишись, что принял и печать бери – будешь каждый день опечатывать и ключи дежурному сдавать.