Зима 1238 - Калинин Даниил Сергеевич

И все одно прорываются русичи сквозь ряды поганых, выставивших перед собой чжиды и сбившихся в некое подобие «ежей». Еще два больших порока запылали, да три маленьких подожгли горящими стрелами слишком быстро гибнущие смельчаки…

Но уже доскакали до орусутов тургауды Бату-хана и ударили всей силой по рассеявшимся вдоль надолбов гридям, потерявшим ход! А ведь едва ли не половина ратников еще даже не миновала заграждения…

Юрий Ингваревич понял, что большего уже не дождется, что дружинникам не удастся прорваться к оставшимся порокам… Нет, нужно уводить людей, иначе погибнет слишком много воев, столь нужных при защите крепости, ведь на стене каждый умелый боец стоит троих ворогов! Затрубил он в рог, подавая своим людям сигнал к отступлению, а воевода Яромир уже зычно закричал лучникам с составными луками, тревожно наблюдающим за сечей у бойниц:

– Приготовиться!!! Пальцы грейте, покуда возможно!!!

Не лишний совет: с замерзшими пальцами теряются ловкость и сноровка стрелков, но матерые и умелые вой и сами все знают… Между тем, заслышав сигнал боевого рога, развернули коней еще не вступившие в бой гриди, отхлынули назад уцелевшие пешцы, растворились в ночной тьме, бодро покатив на лыжах к обрыву Оки, к подземному ходу…

А кто из боя вырваться не смог, тот в эти самые мгновения умирает. Тяжело раненный стрелой в лицо, или стащенный из седла крюком чжиды, или изрубленный саблями да затоптанный копытами монгольских лошадей… Но все еще сражаются старшие дружинники, в час собственной смерти выручая соратников! Последним волевым усилием ткнув рогатиной в ворога, или ударив булавой, или рубанув топором аль клинком… Выигрывают обреченные считаные мгновения, коих татарам не хватит догнать отступивших да на плечах их ворваться в град!

И когда тургауды, истребив у надолбов всех вступивших в бой русичей, бросились вдогонку, последние уцелевшие ратники уже вступили на мост! А прикрывая их, из ближних к воротам городней и облама башни ударил во врага град стрел! Впрочем, поганые все одно бы не смогли проскакать вперед – замыкающие колонну всадников вой рассыпали за собой железные рогульки, отбив у напоровшихся на них татар всякое желание продолжать преследование…

Ночной бой окончился, и, глядя на восемь огромных факелов да мечущихся в свете огня поганых, Юрий Ингваревич с тоской подумал о том, что его дружинники хотя бы попытались… А после твердо приказал обрушить оба подземных хода: коли ворог узнает от полоняников, как проникнуть по ним в крепость, жди беды!

Глава 5

Людская толпа, собравшаяся у собора Святой Софии, грозно зашумела, заслышав о сборе ополчения. И в разных концах ее тут же раздались враждебные, нетерпимые возгласы подговоренных (или подкупленных) посадником и боярами заводил, надрывающихся изо всех сил:

– Не пойдем!

– Нет дела нам до владимирцев!

– Коли мужи уйдут, кто Новгород оборонит от псов-рыцарей да свеев?!

Многоголосен их крик, и слова заводил находят широкий отклик среди народа, собравшегося в детинце со всех концов великого града: Людина, Наревского, Славенского, Плотницкого, Загородского… И молодой, семнадцатилетний княжич лишь в бессильном гневе сжал кулаки: новгородцы в своем праве. Князь для них – лишь вожак на время военного похода! Но быть тому или нет, решает вече, а по сути – боярский совет, управляющий вечем через верных людей-заводил и подкупающий простых мужей посулами, а когда и дарами, и обильными угощениями с хмельными медами, текущими едва ли не рекой… Все зависит от того, насколько важно нужное для посадского и бояр решение веча, да насколько сложно убедить народ его принять!

Вот когда сами бояре не могут договориться между собой, вот тогда вече становится едва ли не полем боя их интересов. Полем боя буквально – порой в ход идет дреколье и булыжники! Однако сегодня боярская верхушка Новгорода единодушна в своем желании отказать молодому княжичу…

И подкупать сейчас никого не требуется – новгородцы не хотят собирать рать на помощь Владимиру. Люди еще помнят Липицкую битву, в коей новгородские да смоленские полки разбили Владимире-суздальскую рать, ведомую Юрием Всеволодовичем да отцом княжича, Ярославом. Потери, как и взаимная ненависть с обеих сторон, были велики, и сердца людей ведь не остыли и до сей поры…

Помнят люди также и голод, разбушевавшийся в граде, когда Ярослав Всеволодович, разъяренный самоуправством посадника и бояр, осадил Торжок, не пуская зерно из низовых земель в Новгород. Сколько в ту страшную пору народа сгинуло, и думать страшно… А в другой раз, когда из-за неурожая вновь разразился голод, ближники князя и вовсе тайком вывезли обоих княжичей из Новгорода. Тогда воевода Федор Данилович и тиун Яким испугались ярости обезумевших от голода и горя горожан, ведь последние вполне могли растерзать мальчишек в отместку их жестокосердному родителю, не отменившему забожничье…

Между тем голод тот был особенно страшен, потому что запасы еды здорово сократились из-за переяславльской рати, стоящей летом в городе! Так что счет у новгородцев к владимирцам длинный, и желания складывать головы за бывшего врага нет ни у кого…

Сегодня власти княжича Александра Ярославина, правящего от лица отца, хватило лишь на то, чтобы созвать вече и призвать народ выступить на помощь дяде, великому князю Юрию… К слову, еще когда прибыли в Новгород первые гонцы из Владимира, Александру удалось спешно собрать городской полк из числа ратников верных отцу бояр и отправить их на юг. При себе княжич оставил лишь две сотни конных воев старшей дружины, а верные бояре, отдав своих людей в поход, теперь никак не могут помочь с решением веча, ибо утратили они голоса мужей, кто мог бы сейчас перекричать заводил посадника, кто мог бы убедить новгородцев всерьез воспринять опасность вторгнувшихся на Русь ворогов!

Но за всю свою историю Новгород не знал нападения кочевников, пришедших с востока и юга, зато ему часто приходилось сражаться со свеями. А тут еще и рыцари ордена меченосцев подступили к самым границам княжества, покорив земли чуди к западу от Изборска и до самых литовских владений…

И пусть отец громил меченосцев на Омовже. Пусть тяжелое поражение крестоносцы потерпели от литовцев в сече у Сауле, где рыцарей истребили едва ли не поголовно! Но остатки меченосцев уже прошлой весной объединились с тевтонцами… Великий понтифик католиков объявил их Ливонской комтурией Тевтонского ордена.

А тевтонцы усилили врага, отправив им на помощь шестьдесят рыцарей и шестьсот сержантов. И, таким образом, сейчас общее число ливонцев составляет до ста восьмидесяти рыцарей и двух тысяч сержантов. Кроме того, ландмейстер комтурии Дитрих фон Грюнинген собрал шеститысячное ополчение из крещеной по католическому обряду чуди… Не так уж и много. Вот только лазутчики докладывают: магистр тевтонцев Герман фон Зальца и король данов Вольдемар уже ведут переговоры о землях чуди – в частности, о построенном данами замке Ревель на месте захваченного ими Колываня. Ранее меченосцы взяли Ревель с боем, но если теперь из-за слабости своей они уступят его Вольдемару, последний вполне может поддержать крестоносцев своими воинскими отрядами…

Вот так сжимается гибельное кольцо вокруг Новгорода: с севера – свей, с северо-запада – даны, с запада – главный враг, немецкие ливонцы-меченосцы. Но самое страшное, бродит пограничный Псков, крепко бродит: до поражения при Сауле псковичи открыто помогали меченосцам, заключив с ними военный союз, а между сильнейшими городами севера Руси едва ли не началась война! Правда, после разгрома рыцарей новгородцы заняли ослабевший Псков (дружина его также понесла потери от литовцев), посадили в нем своего наместника. Но бывший князь Ярослав Владимирович, любимый и уважаемый в Пскове, сбежал к крестоносцам и ныне просит у них военной помощи! Подбивает вернуть свой город, обещает, что переметнется он от Новгорода, откроет ворота рыцарям… И ведь посулы его далеко не лживы!

А потому все, кто считает, что нельзя отправлять большую рать во Владимир, по-своему правы. Да, велика сила одного из самых больших княжеств Руси! Новгород может собрать тысяч пятнадцать воев, включая богатый, хорошо вооруженный многочисленными купцами городской полк, опытных дружинников новгородских бояр, а также малые дружины и ополчение городов словенской земли – Ладоги, Изборска, Торжка, Старой Руссы. Наконец, к выгодному для них походу могут присоединиться и новгородские удальцы-ушкуйники… Но нельзя ведь трогать отряды пограничных Ладоги и Изборска, лежащих на пути свеев и немецких крестоносцев. А какую бы часть городского полка ни отправили на юг новгородцы, крестоносцы и свей о том прознают еще до того, как покинут вой пределы княжества! Ибо Готский и Немецкий дворы Новгорода кишат лазутчиками всех ворогов разом…