Не родись пугливой - Ирина Хрусталева

– Нет, совсем не этого, – сморщилась девушка. – За этот год, после того как умерла бабушка, я уже свыклась с этим состоянием. Мне неудобно за то, что вам придется заплатить за меня. Что я сама не могу сейчас сделать этого. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Более-менее, – неопределенно ответил мужчина. – Значит, вы феминистка?

– С чего вы взяли? – округлила глаза Кира.

– Ну, те тоже стараются быть независимыми, самостоятельными, делать все наравне с мужчинами.

– По-моему, мы разговариваем с вами на разных языках, – вздохнула девушка. – Я совсем не претендую на место, которое положено занимать мужчине, и не понимаю женщин, которые стремятся на таковое. Я, например, в состоянии и на своем месте доказать, что чего-то стою. А феминисток я не понимаю. Сейчас речь совсем не об этом. Мне неприятно, что приходится доставлять вам определенные неудобства. Надеюсь, теперь вы меня поняли? – с нажимом спросила она.

– Думаю, да, – кивнул Ганшин головой. – И снова повторю, что это попахивает феминизмом.

– Ай, думайте что хотите, – вздохнула Кира. – Но за разбитую посуду все же вычтите из моей зарплаты, и давайте прекратим этот разговор.

– А давайте будем считать, что вы съели не одну, а две порции форели, – весело предложил мужчина.

– То есть как? – не поняла Кира.

– Вы же не предложите мне, чтобы я из вашей зарплаты вычел и за этот ужин? – весело глядя на девушку, спросил Ганшин.

– Нет, это мне в голову как-то не пришло, – растерянно ответила Кира. – А надо было?

– Вот теперь я вижу, что вы не феминистка, – захохотал мужчина. – Я про две порции сказал, чтобы вы выкинули наконец из головы эту разбитую посуду. Будем считать, что на ужин вы съели две порции форели, три салата и выпили пять чашек кофе, а я за все заплатил. Теперь понятно, что я имел в виду?

– Теперь понятно, – неуверенно улыбнулась Кира. – Только я никогда в жизни так много не съем.

– Я и не предлагаю, – усмехнулся мужчина. – Прошу только представить. Теперь, надеюсь, вы меня окончательно поняли?

– Да, окончательно.

– Вот и слава богу, – облегченно вздохнул Ганшин. – Счет, пожалуйста, – сказал он официанту, который стоял в сторонке.

– Мне можно идти? – осторожно спросила Кира.

– Нет.

– Почему?

– Я же сказал, что отвезу вас.

– Илья Борисович, мне бы не хотелось доставлять вам столько хлопот, – неуверенно начала говорить девушка и резко захлопнула рот, как только встретилась со строгим взглядом шефа.

– Вот и хорошо, – кивнул тот головой. – Мне нравится в вас эта черта, Кира Эдуардовна: понимать своего работодателя с полувзгляда. И еще, – сморщил он нос. – Снимите вы свои дурацкие очки, они совсем вам не идут.

«А он вроде ничего, – подумала Кира, поднимаясь на лифте на свой этаж. – Там, в ресторане, разговаривал как вполне нормальный человек. Не то что в своем кабинете, бирюк бирюком».

Только что шеф довез ее до дома и, сухо попрощавшись, дал своему шоферу распоряжение ехать дальше.

«Впрочем, скорее всего, здесь я тоже ошибаюсь и принимаю желаемое за действительное. Он же откровенно признался, что привез меня в этот ресторан, чтобы получше узнать меня перед ответственной поездкой в Штаты. Да, сложный человек мой шеф, что есть, то есть, и как мне к этой сложности приноравливаться, ума не приложу. А собственно, что мне-то волноваться? – нахмурилась девушка. – Мое дело – хорошо работать, чтобы не было нареканий в мой адрес, остальные проблемы меня не должны касаться. А на характер босса я просто не буду обращать внимания, вот и все, – приняла решение Кира и постаралась успокоиться. – Господи, как же неудобно получилось с этими пирожками, – вспомнила вдруг она, и ее щеки залил яркий румянец. – А потом еще и посуда! Прямо все сегодня против меня, как нарочно. Илья Борисович теперь думает, что я какая-то неуклюжая, да еще и нищая ко всему прочему. Впрочем, в данный момент так оно и есть, у меня ни копейки, – вздохнула она. – Только и богатства, что бабушкина квартира мне в наследство осталась да наши фамильные драгоценности. Но ни то, ни другое в моем безденежье помочь мне не могут. Квартира мне самой нужна, а драгоценности переходят из поколения в поколение, как реликвия, так что толку от них, можно сказать, никакого. А больше ничего и нет, ни одежды нормальной, ни еды вдоволь, ничегошеньки у меня нет! Нет, неправда: мозги-то у меня имеются, – улыбнулась Кира. – Будем надеяться, что они меня не подведут и дадут возможность вылезти из бедственного положения. Мне главное – не подкачать, чтобы шеф не разочаровался в моих способностях и не уволил. Зарплата более чем достойная, через месяц-другой я уже смогу себя чувствовать почти уверенно. А когда пройдет полгода, тогда совсем уверенно. Надежда Николаевна сказала: если переговоры с американскими партнерами пройдут удачно, вполне вероятно, что мне потом дадут хорошие премиальные. А он еще и хитрый, оказывается, – снова подумала Кира про шефа. – Специально привез в ресторан, чтобы узнать и рассмотреть меня получше, вне рабочей обстановки. Да-а, и я, естественно, оправдала его ожидания, – тяжело вздохнула она. – Совсем не удивлюсь, если в Штаты он поедет без меня, и тогда мои премиальные накроются медным тазом».

Девушка вошла в квартиру, переоделась и пошла на кухню выпить перед сном стакан чая.

«Как хорошо, что не нужно сегодня ужинать, сыта, как кошка после сметаны, – потянулась Кира. – Здорово, что мои пельмени остаются в целости и сохранности до завтра. Еще один день я выиграла, значит, обморок от голода мне пока не грозит», – весело подумала она, выпила свой чай и пошла в душ.

Два выходных дня Кира провела в лени и праздности, отдыхая после напряженной рабочей недели. Она вдоволь начиталась своих любимых детективов, немного посмотрела телевизор, немного поболтала с Катей, рассказывая о своей новой работе и хмуром начальнике.

В понедельник утром Кира стояла перед зеркалом и вертела в руках очки, расправляя погнувшуюся оправу.

«Он сказал, что они дурацкие, – вспомнила девушка, разглядывая оптику. – И правда дурацкие, – пришла к выводу она, но, несмотря на это, снова нацепила их на нос. – Получу зарплату, куплю что-нибудь поприличнее, а пока похожу и в этих. Хоть они мне и не идут, по мнению некоторых, но чтобы я их сняла – не дождетесь, господин президент», – пробормотала Кира и, показав своему отражению язык, с улыбкой выбежала из квартиры.

Уже когда девушка ехала в маршрутном такси, она с ужасом вспомнила, что забыла сфотографироваться на загранпаспорт.

«О господи, что же мне делать-то? Шеф не любит, когда забывают его приказания. Будет злиться», – подумала она и не ошиблась.

Как только тот вошел в свой кабинет, сразу же вызвал Киру. Холодея от ужаса, она вошла и застыла у порога.

– Я надеюсь, вы принесли фотографии? – хмуро поинтересовался он, как обычно, глядя в бумаги у себя на столе. – Сегодня нужно подготовить документы, осталось очень мало времени.

– У меня дома нет фотографий, – пролепетала Кира. – А утром все фотоателье еще закрыты, они начинают работать с десяти.

– А выходных вам не хватило? – сердито спросил Ганшин.

– Не хватило, – еле слышно пискнула девушка.

– Здесь недалеко есть заведение, в обед сходите и сделайте срочное фото. Все, можете идти, вы мне пока не нужны, – резко закончил он. Кира выскочила из кабинета и облегченно вздохнула. Потом, вспомнив, что у нее денег в кошельке только на обратную дорогу домой, покрылась холодным потом.

«Что делать? – с ужасом подумала она. – Я здесь никого не знаю, а просить в долг у Надежды Николаевны… мамочки, она обязательно доложит об этом боссу, – простонала про себя девушка. – Мало мне пришлось краснеть в пятницу, и вот – снова, я точно сгорю от стыда», – схватилась она за свои пылающие щеки, отворачиваясь от секретарши, чтобы она не видела ее лица.

В это время на столе у той ожил селектор внутренней связи, и Ганшин попросил Надежду Николаевну зайти к нему в кабинет. Кира шмыгнула к себе и села за стол. Она начала лихорадочно грызть кончик карандаша, мучительно соображая, как же ей выкрутиться из неудобного положения.

«Ну почему мне так не везет? – думала она. – Почему я все время попадаю в какие-то дурацкие ситуации? Неужели мне на роду так написано – выглядеть полной идиоткой? Как же это некстати, да еще на новой работе!»

Когда из глаз девушки уже готовы были политься слезы, дверь ее кабинета приоткрылась, показалась голова Надежды Николаевны.

– Кира Эдуардовна, вы на месте? – улыбаясь, спросила она.

– А где же мне быть-то? – буркнула та в ответ, уже понимая, что секретарша пришла к ней насчет документов и наверняка напомнить еще раз, чтобы она сфотографировалась. У Киры уже вертелись на языке слова о ее катастрофическом финансовом положении, но Надежда Николаевна опередила ее.