Тихая - Барри Лонгиер

— Вот тебе за это, Тихая!

Она стояла в оцепенении, а мир ее сжимался до размеров женской половины. Она проклинала невольные слезы на своих щеках, когда показывала: «Ты ничтожество, Рахман! Ты такой же, как все. Ничтожество».

Он занес руку, чтобы снова ударить ее, но она сильно толкнула его в грудь ладонями, повалив навзничь на его модель. Он успел наполовину привстать, когда она прыгнула на него, снова сбив его на пол и раздавив модель. Она боролась с ним, пока не уселась верхом ему на грудь, удерживая на полу его руки за запястья.

— Я убью тебя, девчонка! Клянусь, я убью тебя за это!

Из-под своей вуали Тихая смотрела вниз в ярко-красное лицо брата. Она собрала слюну во рту, раздвинула губы и выплюнула ему в лицо. Когда брат завопил от ярости, она заглотала воздух сколько смогла и изрыгнула самое грязное из услышанных ею слов:

— Сортир!

Отпустив его, она встала и в последний раз оглядела комнату, полную игрушек. Принц оказался чудовищем, но королевство его оставалось чудесным.

— Ты уродина! — завопил Рахман со своего места на полу. — Ты подлая, уродливая и вонючая! Ты глупая, ты девчонка, и ты всего лишь дура! Я тебя ненавижу! Я ненавижу тебя, и хочу, чтобы ты умерла!

Тихая повернулась и растворилась в тенях, возвращаясь на женскую половину. В эту ночь, плача, она чувствовала, как разрывается ее сердце.

Неделей позже все люди усадьбы стояли во дворе перед входом в главное здание, когда зябкий осенний воздух холодил их шеи. Мужчины располагались неровным полукругом возле Думана Амина. Женщины и девушки всего дома теснились черной кучкой у подножья каменной лестницы.

Рихана стояла вместе с женами Онана, Набила, Джамила, Маджнуна и Исака. Даже жена садовника-язычника Тоя была здесь же. Пятеро судомоек толпились вместе, и как не уговаривала их Рихана расслабиться, она со страхом в глазах держались друг за друга.

Маджнун и Исак стояли среди женщин, но не со своими женами. Между ними стояла вторая жена Думана, известная женщинам под именем Хедия. Все слуги-мужчины находились на месте, но на церемонии никто не присутствовал.

Тихая смотрела на свою мать. Исак держал ее за левую руку, Маджнун за правую.

— Клянусь льдом Камила, — с чувством сказал Думан Амин. — Это же варварство. — Он взглянул на Рази Итефа, своего секретаря. — Ортодоксы поднимают свою беззубую старую голову, чтобы испустить свое последнее сенильное сопение с целью посмотреть, не станем ли мы все остальные прыгать. И ничего больше.

— Но я вижу, что мы, тем не менее, прыгаем, министр.

Отец Тихой секунду глядел на Рази, потом гневно хохотнул.

— Твои губы не лгут. — Думан сделал паузу и посмотрел на главную подъездную дорожку. — Если первый министр хочет из этого фарса устроить целое представление, то где же он?

— Уже скоро, министр. Секретарь премьера, когда позвонил, сказал, что они как раз проезжают Йоэль. — Рази взглянул на часы. — Наверное, мне следовало захватить ваш плед, сэр. Вы уже кажетесь продрогшим, а вся церемония будет проходить на воздухе. Если они планируют еще и чтение, вдобавок ко всем их речам, это обещает быть настоящим испытанием.

Думан поморщился и взглянул на Рази.

— Тахир Ранон заявится туда по меньшей мере на час, будь уверен. — Он кивнул и вздохнул. — Плед был бы очень кстати. Спасибо за предложение.

Рази кивнул Набилу, главный слуга Думана поклонился и поспешил вверх по ступеням. Пока Думан ждал, он нахмурился и подошел к женщинам. Тихая и все остальные глубоко склонились при его приближении.

Он поднял руки:

— Слушайте меня.

Они выпрямились, и Думан осмотрел каждую. Когда его взгляд упал на Тихую, он задержал его. Помолчав немного, он обратился ко всем:

— Я хочу, чтобы вы поняли: церемония, которую мы вскоре проведем, такая, которой я с реформистами противились десятилетиями. Эта церемония унижает любого ее участника: мужчин так же, как и женщин. Она так же не служит воле Алилаха, как танцы колдунов не годятся для вызова песчаных демонов.

На лицах некоторых женщин появились тревожные выражения. Взгляд Думана на секунду остановился на его второй жене.

— Я надеялся, что смогу избавить тебя от этого. — Он пожал плечами и посмотрел на остальных женщин. — Я хотел избавить вас всех. Однако, после пограничного инцидента с Бахаи, ортодоксы пришпоривают нацию фундаментализмом. Это пройдет, но пока это не прошло, всем нам следует поступать так, чтобы глупая гордость не позволила нам быть захваченными истерией текущего момента. Кроме того, нам надо съесть свою порцию сухого песка. Наш первый министр Микаэль Ючель ест свою долю, мы обязаны съесть свою. Женщины наших двух домов должны предстать на церемонии вместе с женщинами из домов других членов кабинета министров.

Набил появился, принеся Думану его серое пальто с черным меховым воротом. Когда Думану помогли его надеть, он сказал женщинам:

— Я просто хочу, чтобы вы знали: я против этой церемонии.

Крик со стены просигналил о появлении кавалькады премьер-министра. Через мгновение блестящий бордовый нос лимузина появился в воротах, за лимузином последовал целый поезд из четырнадцати машин, все до одного того же бордового цвета. На всех машинах на капотах развевались крошечные флажки — белые, с золотым звездным крестом в центре.

Тихая повернулась и увидала, как две поломойки показывают друг другу знаки.

«Ты слышала, что он сказал? — Зед показала Джойне. — У меня просто кровь закипела».

Джойна кивнула и показала в ответ: «В один прекрасный день Тахир счистит эти грязные пятна с одежд Алилаха».

«Может, Бог откроет ему глаза…»

Рихана повернула Тихую и показала: «Невежливо стоять спиной к первому министру».

Девочка сунула руку в рукав Риханы, чтобы можно было делать знаки на невидимой снаружи коже: «Зед и Джойна злы на моего отца».

«Они ортодоксы», — ответила Рихана.

«Должны ли мы предупредить отца?»

«Твой отец и так знает.»

Тихая нахмурилась, словно о чем-то задумавшись. Ее пальцы снова задвигались по руке Риханы: «Если они ортодоксы, почему они говорят пальцами? Я думала, что докси этого тоже не позволяется».

Губы Риханы изогнулись в улыбке и она ответила: «Они считают, что все правильно, потому что делают это они. Теперь переведи внимание на первого министра».

Думан у первого лимузина ждал, когда Набил откроет дверцу. Первый министр вышел из свое машины, и Тихая была разочарована, какой он низкорослый. Так как он был первым министром, это делало его более важным, чем ее отца, и она ожидала, что он будет выше, чем Думан. На лице первого министра застыло тревожное выражение.

Отец выступил вперед, взял руку Микаэля Ючеля, поцеловал ее и поднес к своему лбу. Отпустив руку, Думан расцеловал первого министра в обе щеки. Тихая оглянулась на дом. Рахман смотрел на нее вниз с лицом, полным ненависти. Она отвернулась, шоферы последних пяти лимузинов открыли дверцы, и пассажиры заняли место в свите.

Набил начал рассаживать женщин в последние пять автомобилей, и у Тихой закружилась голова от перспективы оказаться за пределами поместья. Куда они поедут? Что они увидят? Она последовала в лимузин за Риханой, и мгновенно ее ноздри приласкали запахи дорогой кожи и ароматного дерева.

Она уселась между Риханой и старой женщиной, которую помнила с похорон матери Думана. Она положила ладонь на руку Риханы и начертила: «Кто она?»

Рихана знаками начертила в ответ, что это тетка Думана по имени Лееба, и сказала, что Лееба слабоумна и не надо ее ни о чем спрашивать, иначе она начнет плакать. В кабину вошел Исак, за ним последовали Хедия и Маджнун. Вторая жена Думана уселась лицом к дочери, охранники сели по обе стороны от нее.

Тихая видела, что мать пристально смотрит на нее. Она опустила взгляд на руки матери. Хедия показала: «Ты — мое дитя. Я слышала, как ты плакала, когда родилась. Я знаю, что у тебя есть голос».

Девочка нерешительно показала в ответ: «Говорят, что ты сумасшедшая. Говорят, что я не должна приближаться к тебе, потому что ты делаешь мне больно. Говорят, что я не должна читать ничего из того, что ты мне показываешь».

«У тебя есть голос».

«Нет. Я пробовала. У меня нет голоса».

Пальцы Хедии повторили: «У тебя есть голос».

Тихая долго сидела неподвижно, глядя на длинные, изящные пальцы матери. Когда машины начали движение, она показала матери: «Ты не дала мне тайного имени».

«После того, как тебя у меня забрали, каждый раз, когда я тебя видела, ты от меня убегала».

Глаза девочки расширились: «Так у меня есть тайное имя?»

«Да».

«Какое имя у меня среди женщин?»

Жесткий рот Хедии немного смягчился, когда она показала: «Твое тайное имя — Лилит. Она была первой женой Адама. Она потребовала равенства с Адамом, а когда Адам не согласился на это, она его бросила. Адам потом получил от Бога Еву и вместе они основали расу мужчин и уступчивых женщин. Лилит ушла, чтобы основать расу свободных женщин».