Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт - Юрий Александрович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аргументы о «добрых и мудрых» императорах Диоклетиане и в особенности Максимиане оставим на совести непросвещенных доброхотов. Что же касается остального, заметим следующее. Во-первых, император Запада действительно не распоряжался легионами Востока, однако вполне мог (и такая практика известна) получить от своего восточного коллеги военную поддержку. Следовательно, в распоряжении Максимиана мог оказаться и не один, а больше легионов, если это счел бы необходимым Диоклетиан.
Во-вторых, название «Фиванский» (или – «Фиваидский») приписывается X легиону. Но такое название этот легион получил только почти век спустя. Эвагрий мог, конечно, назвать так X легион в силу привычки, однако в 290-х годах этот легион не покидал территорий Восточного Средиземноморья. В самой же Фиваиде на 298 год находились три легиона, точнее: III «Диоклетианов» легион, III «Траянов» легион и I «Максимианов» легион. Ни один из них Египта не покидал вплоть до 299 года. Однако известно, что Диоклетиан (как и до него, как и после него) при необходимости прибегал к созданию т. наз «вексиляций», т. е. «сводных бригад», созданных из воинов различных легионов на непродолжительное время и для выполнения конкретного задания. Поскольку восстание в Египте локализировалось в районе Северного Египта и собственно Александрии, поскольку на Евфрат были направлены «балканские легионы» Галлерия, Диоклетиан мог, и это весьма реально, составить «вексиляций» из тех трех легионов, которые находились в Южном Египте, и направить его для оказания поддержки Максимину. В аберрации памяти «вексиляций» вполне свободно мог трансформироваться в «легион», а то, что легионеры «вексиляция» были из Фиваиды по той же причине дало этому «легиону» и название «Фиваидский» (или «Фиванский»).
В-третьих, конечно, количество в сорок тысяч мучеников, встречающееся в более поздних католических источниках и часто приводимое и в последнее время – это очевидный перебор. Но и число, указанное Эвагрием – в шесть тысяч шестьсот человек – также может показаться чрезмерным. Почему? Потому, что в т. наз. «вексиляциях» никогда не было более двух тысяч человек. Подавляющая часть легионов, тех, что были образованы в ходе III века, не превышала пяти тысяч человек, средняя же их численность колебалась в пределах трех-четырех тысяч. Такие легионы решали тактические задачи, в основном по охране границ и исполнения гарнизонной службы. Были, конечно, и легионы «старого образца», численность которых даже превышала штатный состав «классического легиона» эпохи раннего Принципата (т. е. I века) в семь тысяч человек. При Диоклетиане они достигали двенадцати тысяч. Они предназначались для решения стратегических задач, а таковых на последнее пятилетие III века в понимании Диоклетиана было две – завершение восстания в Египте и победоносная война с Сасанидской империей. Возможно, лионский епископ преувеличил число репрессированных Максимианом. Но ведь может быть и иное – Эвагрий указал общее число погибших в Октодуре христиан, не только легионеров. Почему он так сделал? Скорее всего потому, что за полтора века многое истерлось в памяти, многое спрессовалось в некий иконичный образ. И в этом особенность предания, пренебрегающего подробностями, но в обобщении усиливающего смысловое значение того или иного события.
В-четвертых, лионский епископ наделяет руководителей легиона, тех, кто стал мучениками за веру – Маврикия, Кандида и Экзюперия – титулами, характерными для императорских придворных, не называя их привычных для легиона воинских званий. Возможно, здесь мы имеем дело с вольностью автора, который хотел подчеркнуть высокий статус мучеников. Но ведь возможно и иное: то, что командиры набранного «вексиляция» и в самом деле были из ближайшего окружения Диоклетиана. Учитывая стоящую перед легионерами ответственную задачу и, что не менее важно, учитывая реакцию опомнившегося Максимиана, а затем и ответную реакцию Диоклетиана на события в Октодуре, второе представляется более вероятным.
В-пятых, относительно того, что будто бы после 68 года децимация никогда не проводилась. Проводилась, и довольно часто. Например, очень скоро, во время войны с даками после неудачи под Серметогетузой ее провел император Домициан. Проводилась децимация и после Диоклетиана и Константина Великого, например, Юлианом Отступником во время войны с персами.
В V веке епископ Теодор Октодурский близ деревни Акавен случайно обнаружил останки захороненных легионеров-христиан. Отсюда и другое название – «акавенские мученики». Некоторое время спустя, в 515 году, на этом месте было воздвигнуто аббатство Сен-Морис д'Аргон. В Христианском мире солдаты «Фиваидского легиона» стали олицетворением стойкости христианских воинов и мученичества во имя веры. Они воплощали мысль о первенстве Завета над человеческими законами, о первенстве «присяги Богу» перед «присягой цезарям», о ничтожности цивилизационных ценностей перед Жизнью Вечной и обетованием Царства Божия.
Уже само проведение децимации – событие экстраординарное. Уничтожение же всей воинской части по причине ее неповиновения – событие, какого в истории Рима еще не случалось. Легионы терпели поражения и даже проявляли трусость в сражениях. Легионы поднимали восстания, чтобы привести к власти «своего» кандидата на императорский трон. Но происшедшее в Октодуре было невероятно – легионы не восстали, не перешли на сторону врага, не посягнули на жизнь августа; они просто отказались выполнять приказ, который противоречил их вере. Было ли это изменой? Если «да», то легионеры сами же и наказали себя, предпочтя непротивление и добровольную смерть.
Максимиан, чьи действия и спровоцировали события в Октодуре, сильно струсил. Ему нужно было оправдаться перед Диоклетианом за казнь людей, которых тот лично отобрал и направил на запад для борьбы с германцами, и которые, очевидно, пользовались его особым доверием. Кроме того, Максимиан не слишком-то преуспел за три года, проведенные в походах по выдворению германцев из приграничной полосы. Одной из главных причин явилось то, что август Запада увлекся карательными экспедициями, а это только обозлило местное население, и круг восставших только расширялся. Максимиан нашел оправдание: варвары-переселенцы почти все входят в число христиан, а христиане пренебрегают законами империи и помогают германцам. Подтверждением этого август приводил события в Октодуре – легионеры вышли из повиновения, поскольку для них верность своим учениям и обрядам важнее высшей римской добродетели, которая, конечно, состоит прежде всего в верности империи и императору. Нет сомнения, Максимиан отлично понимал, что совершал подлог. Но спасая собственную пошатнувшуюся репутацию, он провоцировал Диоклетиана на то, чтобы тот, наконец, дал добро на репрессии против христиан. И тогда Максимиан смог бы на законных основаниях утолить свою месть в отношении римской аристократии и, заодно, сполна удовлетворить свою страсть к стяжательству.
Диоклетиан отнюдь не сразу принял решение. В политических вопросах Диоклетиан принимал решение медленно, все взвешивая и стараясь предусмотреть все возможные последствия. Он перепроверил донесение Максимиана. Правда, как ее понял Диоклетиан, была много хуже.
