Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

— Правда? — охнула Пега.

Глаза ее сияли.

— На вид — совсем как живые, но твердые — топор сломаешь.

— Скукотища, — буркнул Джек.

Бард резко вскинул глаза, и мальчишка тут же пожалел о своих словах. Отец всегда говорил, что лучшее лекарство от скуки — тяжкий труд. Так что Джек уже мысленно приготовился к какому-нибудь особенно неприятному поручению. Вот, например, в отхожем месте давно пора лед оббить.

Но Бард отложил арфу и проговорил:

— Настало время для урока.

Пега, не дожидаясь приказа, принесла кочергу и положила ее на уголья разогреваться.

— Нынче — канун Дня Бригитты, — начал старик.

— Святой Бригитты? — уточнил Джек.

Он много слышал о ней от отца. Бригитта, не желая выходить замуж, помолилась о том, чтобы стать уродиной. А после того как нареченный жених от нее отказался, сделалась святой монахиней. А еще она совершала много забавных и полезных чудес. Ее коровы, например, доились трижды в день, а однажды, когда в гости нежданно-негаданно нагрянули несколько священников, Бригитта превратила в пиво воду, оставшуюся от омовения.

— Наша Бригитта жила задолго до всяких там святых, — отмахнулся Бард. — Она из числа древних богов Ирландии и обучала искусству пения первых бардов.

Пега погрузила горячую кочергу в чаши с сидром, и комната наполнилась благоуханием лета.

— А еще она подарила нам искусство прозрения, — продолжал Бард.

Джек разом позабыл и о буре, что ревела снаружи, и о холоде, и о скуке; его даже Пега не раздражала — Пега, что устроилась у очага, словно у себя дома. Бард ведь о магии рассказывает! А магии Джек жаждал больше всего на свете.

— Прозрение — это вопрос внимания, — объяснял старик. — Нужно смотреть, сосредоточившись на своей цели, убирая преграды между собою и тем, что ты хочешь узнать. Не в моих силах рассказать тебе, как это делается. Я могу лишь описать последовательность шагов. Если способности у тебя есть (а я думаю, что так), ты сам найдешь путь. Но остерегись. Гнев и зависть сокроют тропу от глаз, точно так же, как туман застилает болото. Тогда ты забредешь во тьму и уже не вернешься.

Бард заглянул в глаза Джека. Мальчуган ни минуты не сомневался: старик видит самые потаенные уголки его сердца. И понимает, как злит Джека присутствие Пеги. И предостерегает ученика против опасности: ведь иначе он, чего доброго, никогда не станет бардом. Хорошо же! Если надо, он заставит себя полюбить настырную девчонку.

— Замечательно! — похвалил старик, смакуя сидр. — Напиток из рук твоей матери; вкуснее в целом свете не сыщешь!

Они посидели немного молча, следя за сине-зелеными проблесками в желтом пламени. Пега убрала чашки. Джек и Пега пили из дешевой, непрочной посуды работы местного горшечника. А вот у Барда была чаша, покрытая бледно-зеленой глазурью; ее привезли откуда-то с юга, и она напоминала Джеку море в пасмурную погоду.

— А мне можно тоже поучиться прозрению? — чирикнула Пега.

Джек едва не позабыл о своем твердом намерении перестать ненавидеть девочку.

— Тебе это не нужно, — мягко проговорил Бард, и Джек воспрял духом. — У тебя есть свой собственный талант — ты сама не сознаешь, насколько великий; но тропа барда опасна и одинока. А твой дух жаждет семьи и тепла.

— Мне их никогда не видать, — отозвалась Пега.

— Я думаю иначе.

— Нет, никогда! — вскричала девочка. Голос ее зазвенел гневом; Джек думать не думал, что Пега способна так рассердиться.

— За всю свою долгую жизнь я запомнил одно: никогда не говорить «никогда», — укорил Бард.

— Простите, — тотчас же извинилась Пега. — Я кажусь неблагодарной, но это не так. Я буду счастлива остаться здесь — и работать не покладая рук — незаметная, как муха на стене.

— Ты заслуживаешь гораздо большего. — Бард потрепал девочку по клочковатым волосам. Пега улыбнулась; в глазах ее стояли слезы. — А теперь мне предстоит поучить Джека кое-чему важному. Твоя задача — сидеть тихо-тихо, как мышка. Как думаешь, справишься?

— О да, господин! Как скажете!

И Пега устроилась на груде соломы в своем углу: ни дать ни взять лягушка на кочке.

— Сложи пальцы вот так, Джек, — чтобы получилась так называемая смотрящая трубка. — И Бард показал, как именно, сложив пальцы колечком вокруг глаз. — Это поможет тебе сосредоточить зрение. А теперь иди посолонь вокруг огня, повторяя про себя:

Я смотрю вдаль,За горные кряжи,За девять морских валов,За круговерть ветров.Я смотрю вдаль,За поворот лабиринта,За развязанный узел,За открытую дверь.Я — свет, я — тьма,Я — оба в одном,Явись, что ищу!

— Повторяй заклинание снова и снова, пока не обойдешь огонь трижды по три раза. Затем остановись, сосредоточься на огне. Вдохни поглубже и начинай сначала.

И Бард опустил руки.

— Только-то? — спросил Джек.

— Это труднее, чем ты думаешь.

— И сколько же раз мне это проделать?

— Не знаю, — отвечал старик. — Сегодня у тебя не получится; а может, не получится вообще никогда. Но если ты будешь терпелив и если ты наделен даром, то однажды дверь перед тобою откроется.

Джек очень хотел бы знать больше, но именно так учил его Бард. На протяжении месяцев он посылал Джека за холмы наблюдать за птицами и облаками и ни словом не объяснял почему. И все это время мальчуган узнавал много нового о жизненной силе.

Бард повторял заклинание до тех пор, пока Джек не запомнил его от слова до слова: ведь ошибка может обернуться настоящей катастрофой! Кому, как не Джеку, об этом знать! Он отлично помнил, что произошло, когда он попытался спеть хвалебную песню для королевы Фрит. У той все волосы выпали.

Пега, очень серьезная, сидела на своей «кочке». Тихо-тихо, не производя ни звука. Крепко сжатые губы превратились в тонкую черточку, уши словно бы оттопырились больше обычного. Из-за родимого пятна в пол-лица казалось, будто она полускрыта в тени.

— А чего мне высматривать, господин? — спросил Джек.

— Твоему взору откроется то, в чем твоя наибольшая нужда. Позже ты научишься направлять взор по своей воле. — И Бард отошел к своей низенькой кровати и улегся на нее спиной к огню.

«А в чем моя наибольшая нужда?» — спросил себя Джек.

Увидеть маму. Отец запретил ей навещать сына. Мальчуган страшно скучал по ней и остро переживал обиду. Отцу не следовало даже думать о том, чтобы покупать себе рабов, — после всего того, что Джек рассказал ему о своей жизни в плену среди викингов. Похоже, к словам сына Джайлз вообще не прислушивается, в то время как самый пустячный каприз Люси — дело жизненной важности.