Искусство ката - Рагрин Николай

– Ты бы давно мог всему научиться. Наверняка там, где ты провёл пятнадцать лет, имелось достаточное количество учителей каратэ.

– Но я же изучал каратэ наряду со всеми другими видами единоборств.

– То-то и оно, что единоборств. Но каратэ – это отнюдь не единоборство. Оно никогда и не служило этой цели. Хотя мастера каратэ также выступают на различных турнирах в единоборствах. Но там они демонстрируют не всё каратэ, а лишь часть. Ту часть, которой научился ты. Но, я думаю, это не вина твоих учителей. Ты просто не просил ничего другого. Ты что делал? Приходил в школу и вызывал лучшего ученика на единоборство. В случае проигрыша проходил обучение в данной школе. Но опять же единоборству. Да и при таком твоём поведении вряд ли у них было большое желание проявлять инициативу в обучении тебя чему-либо другому. Наверняка людская молва о тебе шла впереди тебя. И хотя в принципе ты поступал честно, но, с моей точки зрения, не лучшим образом. А я думаю, что моё отношение не является исключением из правил.

– Чему же учит каратэ, учитель?

– Искусство каратэ состоит из двух равнозначимых частей: искусства проникающего удара и искусство ката. Ката в переводе с японского означает приёмы. Но это приёмы боя с несколькими противниками одновременно. Каждая ката содержит определённое количество приёмов, которые выполняются по определённой схеме, и в определённом порядке. Каждый приём выполняется в полную силу и с максимальной концентрацией, так, как будто от него зависит твоя жизнь. Впрочем, так оно и есть. Ты только что убедился в этом. Многократное повторение ката, и не одной, а нескольких, обучает применению приёмов самообороны на подсознательном уровне, чтобы в реальном бою выполнять их автоматически, независимо от количества противников. Но это при условии правильного исполнения ката. Первую часть – технику проникающего удара, ты усвоил, я это увидел сегодня. А вот второй – искусству ката, тебя никто не учил, я уже сказал, почему. Да ты и не просил об этом. Даже в среде разбирающихся в боевых искусствах людей бытует мнение, что каратэ это и есть умение наносить мощные проникающие удары руками, и это так. Ведь многие удары ногами даже в единоборстве очень уязвимы, а в ближнем бою некоторые из них являются просто помехой. Именно каратэ показало всему миру силу ударов руками, и это послужило причиной названия древнего искусства. В Шаолине Бодхидхарма преподавал Цуань-шу – искусство кулака. На Окинаве его назвали каратэ – китайская рука. И лишь после, в Японии, слово каратэ стало обозначать пустую руку, но именно в Японии кулак стали называть сэйкэн – прямой меч, что само говорит за себя. Но в то же время именно Бодхидхарма впервые начал преподавать искусство ката, позволяющее успешно обороняться против любого количества нападающих. Искусство проникающего удара и искусство ката вместе составляют систему обороны против нескольких одновременно нападающих противников, названную каратэ, и друг без друга существовать не могут. Так как без приёмов, завершающихся мощными ударами, невозможно успешно вести бой с несколькими противниками, когда времени для контратаки больше чем на один удар нет, а без навыков ведения боя на подсознательном уровне в реальном бою, когда думать некогда, приёмов не применишь. Да что там говорить, ты это очень хорошо прочувствовал только что на себе.

– Сэнсэй, я себя неуютно чувствую. Меня как будто бы раздели перед честным народом. Оказывается, я успел забыть о чувстве уязвимости, считал себя этаким сверхчеловеком.

– Это очень хорошо. Постарайся не терять это чувство больше. Очень полезно знать, что ты не самый-самый, всегда найдётся кто-то сильнее тебя или что-то. Оказывается, урок для тебя был вдвойне полезен. А вот насчёт уязвимости ты прав. Выходит, что мне нельзя отпускать тебя от себя ни на шаг на время твоего обучения искусству ката. Ну, ничего. Это вопрос решаемый, благо впереди целое лето. Сегодня же покинем город, уйдём на горные пастбища, где пасутся кобылицы, нагуливая на целебных горных травах бесценный кумыс. Давно мечтал провести там всё лето, полностью посвятив себя ката, да всё недосуг, дела. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Уйдём пешком, не оставляя после себя следов.

– А может быть, связаться с дедом? Я же вам говорил про остров. Там нас точно никто не достанет.

– Ну, это ещё как сказать. Сейчас со спутника газету в руках человека на земле читать можно. Да и потом, пусть думают, что мы на острове. Это и передай деду, если у тебя есть прямая связь с ним.

– Как скажете, сэнсэй, сейчас и передам.

– Вот и хорошо. Передай и отдыхай перед дорогой. А мне ещё надо сделать несколько дел. Нас не будет достаточно долго, а дело не должно стоять.

Дик

Дик шёл по негустому подлеску. Как он попал сюда и где находился, он не понимал и понять не мог. Вдруг он увидел идущих навстречу двух молодых людей. Парень ростом около двух метров обнимал левой рукой за плечи девушку, ниже него ростом, но стройную и гибкую, как кошка. В правой руке парень держал огромную дубину, шутя поигрывая ею, как игрушкой.

«Какой же силой должна обладать эта рука», – мелькнула мысль в голове ничего не понимающего Дика.

Однако он успел отметить, что могучее тело парня удивительно пропорционально сложено и обладает тигриной гибкостью и грацией, что ощущалось даже в свободном перемещении. Да и лица его и спутницы удивительно красивы, а высокие лбы говорили о недюжинном уме. Дик это отметил автоматически, на подсознательном уровне, а осознал свою реакцию потом, после, когда обдумывал своё поведение, вспоминая первую встречу.

Молодые люди тоже заметили Дика, может быть, даже раньше, чем он их, но лица их при этом, не в пример лицу Дика, остались одинаково беспечны, и движение несколько не изменилось, не выражая никакого напряжения.

Вот только этого нельзя сказать про Дика. Он остановился, как вкопанный, ошарашенно взирая на приближающихся к нему двух беспечных молодых людей, одетых всего лишь в звериные шкуры. Он так и стоял, будто парализованный, пока они не подошли к нему и не остановились. Парень обратился к Дику на непонятном певучем языке. Но сразу сообразил, что Дик его не понимает. Переглянувшись с девушкой, он положил левую руку на свою грудь и произнёс одно слово: «Ор». Затем показал рукой на девушку, произнося певучее слово «Уэйя», и вопросительно посмотрел на Дика.

Дик вышел из ступора, понимая, что от него хотят.

– Дик, – произнёс он своё имя, положив правую ладонь на свою грудь.

– Дик, – правильно произнесла его имя Уэйя, но как-то по-своему певуче.

Одежда парня состояла из шкуры ягуара, перекинутой через правое плечо и спадающей на бёдра короткой юбкой. Шкура дикой кошки висела на Уэйе в виде короткой юбчонки, плечи и грудь были закрыты волосами, густой волной струящимися с головы, переливающимися и будто искрящимися на солнце. Правда, даже этот густой покров не мог полностью закрыть высокую грудь, поневоле притягивающую взгляд Дика.

Мужчина остаётся мужчиной в любой ситуации, прочёл Дик в весёлых, всё понимающих глазах Уэйи, с трудом оторвав взгляд от груди, встретившись взглядом с девушкой и невольно покраснев от смущения.

«Где я и откуда здесь кроманьонцы?» – подумал Дик, всесторонние и глубокие знания которого позволили ему предположить, что его новые знакомые не кто иные, как первые представители людской расы на Земле. Он, естественно, знал, что анализ найденных останков кроманьонцев позволил оценить их средний рост в пределах двух метров, и могучее телосложение. Поэтому рост Ора в те времена должен быть обычным явлением, но одно дело читать, а совсем другое – видеть такой яркий образчик людской породы.

Вспомнив об одном тесте, Дик надавил себе на глазное яблоко пальцами.

«Двоятся, значит, это не сон и не мираж, хотя о каком мираже может идти речь в лесу, – недоуменно подумал Дик, – и что мне теперь делать?».

На последний вопрос ответил Ор, махнув рукой в направлении их прежнего движения, предлагая Дику следовать с ними, и, не говоря ни слова, продолжил свой путь, снова положив левую руку на плечи Уэйи и увлекая её за собой. Дик пошёл следом. А что ему оставалось делать? На ходу пытался приноровиться к их будто летящему, только с виду неторопливому шагу, и удерживался от желания перейти на лёгкий бег, что ему удавалось с большим трудом. А увидев брошенный через плечо лукавый искрящийся весёлым смехом взгляд Уэйи, плюнул на гордыню и всё-таки перешёл на лёгкий бег, пристроившись рядом с ней. Часа через четыре, когда солнце уже клонилось к западу, они вышли к большому становищу.

Дик долго не мог понять, почему никто из его новых знакомых не удивился его появлению в становище. И взрослые, и дети приняли появление как должное, абсолютно не обращая внимания на то, как он выглядел, хотя он во всём, начиная от роста и заканчивая застёжками на обуви, сильно отличался от них. Дети природы, слитые с ней воедино, новые знакомые принимали всё, что их окружало, как должное. Раз это есть, значит так и должно быть, и точка – вот простая жизненная философия, согласно которой они принимали окружающий мир. При этом их ум и житейская смекалка ставили Дика в тупик высоким уровнем развития. У них ещё не было стереотипов, с которыми следовало сравнивать увиденное. Они были истинными детьми природы, познающими её с нуля, будто бы только что появились на свет.