Мурка - Валерий Александрович Гуров

одетых примерно так же, мягко скажем, неброско, как я до посещения «Бутика». Курят папироски, чинно сплевывают, руки в карманах брюк, а на головах — кепки-восьмиклинки. Среди них выделялся пацан с габаритами молодого Дуэйна Джонсона. Пиджачок ему был маловат, от того он даже не пытался его застегнуть.

— Ну как дело прошло? — спросил он с кривой усмешкой на лице. — Смотрю, ничего так, раз ты прикупил обновочки.

Я заметил, как резко побледнела Лизавета и напрягся извозчик. У меня в голове тут же всплыло погоняло этого типа — Лось. Глава группки такой же, как я, стремящейся в организованную банду шпаны. Ну... сейчас узнаем, Лось, что стряслось.

— Че надо, молодой? — обернулся я к гоп-компании.

— Пойдем-ка побазарим за уголок, хошь, папироской угощу? — предложил здоровяк.

Он вытащил серебристый портсигар с какой-то именной гравировкой, явно краденный, открыл, предлагая мне взять папироску.

— Курить — здоровью вредить, — спокойно ответил я.

Я понимал, что эта пятерка явилась не языками почесать. Память смутно подсказывала, что у них есть ко мне некие претензии.

— Гриша, не надо с ними разговаривать, — Лиза выросла по левую руку от меня, и я заметил, что «Дева Мария» предусмотрительно исчезла с ее пальца. Молодец девочка...

Она, конечно, была права, связываться с этой гоп-компанией не имело смысла. Я не торопясь, но и не медля, прошел к пролетке, давая понять хулиганам, что не настроен разговаривать. Единственное, девчонке уже не получится остаться в магазине и отвести душу на шоппинге, придется ехать со мной.

— Пойдем, Лиза, — ровно сказал я.

— Че, за юбкой теперь прячешься? — выдал в спину Лось и добавил: — Слышь, пацаны, ходит слушок, что Нафаня не только за юбками, но и за ментами прячется.

Дальше больше — двое из этой компашки подошли к пролетке, всё ещё держа руки в карманах брюк, а папироски в зубах. Один запрыгнул на повозку, усаживаясь на корточки меж сидений. Второй подошел к лошади и начал гладить вороного, вымеряя Лизку похотливым взглядом.

Понятно. Уйти мне не дадут. Что ж...

Пусть эти пацанчики не обольщаются моей внешностью, ведь в тщедушном теле, как в кощеевом яйце, спрятались навыки меня пятидесятилетнего. Который за всю жизнь посетил много тренировок по самбо, боксу и прочим «кунг фу». Так что глаза боятся, а нога пнуть может — я скинул руку Лизки со своего плеча, зыркнул на пялившегося на девчонку хулигана так, что он аж папироску изо рта выронил.

— Я, пожалуй, угощусь папироской.

Лизка только широко открыла рот, в глазах ужас, но перечить не стала. Я подошел к гопнику, взял папироску.

— Идем в подворотню, а то тут ветер спички тушит, — довольно прогундосил Лось.

Мы завернули в переулок, пахнувший сыростью и уличной пылью. Я понимал, что курить никто не будет, мне просто хотят всадить перо между ребер. И действительно, хулиганы тотчас замкнули вокруг меня кольцо.

— Говорят, что ты колечко у Рабиновича спер, а делиться не стал, — с деланным сочувствием проговорил Лось.

— По ходу, когти рвать собрался, раз так вырядился, — прокомментировал один из лихих парней.

— Это ты интересуешься или утверждаешь? — так же холодно ответил я. — Может, сначала мне вопрос задать, а я отвечу?

Лось изобразил мыслительный процесс на лице. Ответа не последовало, он вытащил финку, сразу давая понять, что никакого разговора не будет.

— Ну че, крыса, молись. Держите его!

Я внимательно следил за врагами, но пропустил, как один из гопников резко приблизившись сзади, подсек мне ноги размашистым ударом. Устоять не вышло, я упал на землю, успев подумать о том, что новые шмотки испачкаются. Ударился локтем при падении... больно! Черт возьми, а разве во сне можно чувствовать боль?! Видно, можно, и боль, и туман, и тошноту. Додумать не успел, Лось, светя пером, резко пошел вперед, чтобы меня кончать. Не помирать во сне — плохая примета, если верить соннику Миллера. Лежа на земле я резко и точно ударил ему ногой под коленную чашечку, останавливая бандюка. Второй ногой выбил финку из рук. Перекувырнулся через спину, минуя паренька, усадившего меня на пол подсечкой. А поднимаясь, уже держал в руках финку Лося.

Опа.

Молодое тело охотно слушалось, и то, что я бы уже не провернул на своем шестом десятке, здесь прошло как по накатанной. Выставив перед собой нож, я попятился.

— Пацаны, вы бы успокаивались, а то я ж сопротивляться буду, — спокойно сказал я.

Лось удивленно посмотрел на меня, переглянулись и пацаны. Видимо, никто не ожидал от малахольного Нафани подобной прыти.

— Я думал тебя по-тихому кончить, а ты шум поднимаешь — выдавил Лось, явно соображая, как всё-таки повернуть всё по-своему.

— По тихому не получится, — процедил я, окончательно разрушая стереотипы о себе, как о безобидном дохлике.

— Пацаны — кончай крысу! — шипя, распорядился Лось.

Однако ни у кого из гопников не возникло желания атаковать меня первым. Видимо, впечатлился народ, как я ловко обезоружил главного. Сам в шоке.

— Давай сам, Лось, — послышались шепотки.

У главного прыти тоже явно поубавилось. Тем более, идти на меня пришлось бы с голыми руками. Судя по всему, ни у кого больше в гоп-компании ножей при себе не имелось. Лось замялся, понимая, что если сейчас даст заднюю, то выставит себя не в лучшем свете перед подельниками. Шажок, другой — главный двинулся в мою сторону.

— Я бы этого не делал, — сухо предупредил я.

Сам я прекрасно понимал, что в драке, даже если гоп-компания кинется на меня вот так, с голыми руками, у меня не слишком много шансов. Первого я превращу в решето, ну, ещё второго прирежу... а вот остальные отберут у меня финку. Но кузькину мать я этим мерзавчикам гарантирую, если помирать в первый день, так с музыкой. Лось понимал расклад не хуже меня. Терять людей не захотел, поэтому, сделав пару шажков в мою сторону, все-таки остановился.

— Мы еще свидимся, — постарался он произнести как можно весомее и распорядился: Идем, пацаны.

Они начали отходить, чередуя шаги с угрозами — ты труп, тебе конец, порешаем... Угу, правильной дорогой идете, товарищи. Только когда бандюганы исчезли, я опустил финку, оставшись один в вонючем переулке.

Трещала голова, болел локоть, которым я стукнулся о землю. А к горлу медленно подкатил ком. Пришло отчетливое понимание, что это никакой не сон,