Темный лес - Лю Цысинь

– Но космический полет – дело опасное, разве не так?

– Так. Но ведь и Земля к тому времени станет довольно опасным местом! Посмотрите, какие перемены происходят уже сегодня. Основные средства народного хозяйства тратятся на строительство космического флота; этот флот не имеет коммерческого применения и не принесет ни юаня прибыли. Жизнь людей станет ухудшаться. Примите во внимание огромную численность нашего населения – даже накормить всех будет непросто. Вдобавок посмотрите на международное положение. Развивающиеся страны не имеют возможности принять участие в Исходе, а развитые отказались предоставить технологию. Но небольшие и небогатые страны не смирятся. Разве они не грозятся выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия? В будущем от них можно ожидать и более опасных шагов. Может статься, что через сто двадцать лет, еще до прибытия флота инопланетян, весь мир будет охвачен огнем войны! Кто знает, какую жизнь будет вести поколение ваших праправнуков. Более того, корабли Исхода будут не такими, какими вы их представляете. Их сравнение с капсулой «Шэньчжоу»[8] или с МКС просто смехотворно. Корабли будут огромными, размером с небольшой город с замкнутой экосистемой. Совсем как Земля в миниатюре! Человечество сможет жить в них вечно, не нуждаясь во внешних ресурсах. И самое главное – на кораблях будет гибернация. Она доступна уже сегодня. Пассажиры будут проводить бо́льшую часть времени в «холодном сне», где столетие кажется одним днем – пока корабль не найдет подходящий новый мир или пока не удастся достичь соглашения с трисолярианами о возвращении в Солнечную систему. Тогда они проснутся. Разве такая жизнь не лучше, чем страдать на Земле?

Чжан Юаньчао молчал и размышлял.

Ши Сяомин продолжал:

– Честно говоря, должен признать: космический полет и в самом деле штука опасная. Никто не знает, что может случиться в космосе. Я понимаю, что вы действуете ради выживания своей семьи, но вам не стоит об этом беспокоиться…

Чжан уставился на него так, словно его укололи булавкой:

– Ну как вы, молодежь, можете говорить такое?! Как же мне не беспокоиться…

– Дайте мне договорить, дядя Чжан. Я не это хотел сказать. Я хотел сказать, что даже если вы не собираетесь отправлять своих правнуков в полет, фонд Исхода гарантированно заслуживает вложения денег. Как только он откроется для всех и каждого, стоимость акций взлетит до небес. Вы же знаете, богатых людей много, вкладывать деньги особо не во что, а копить их теперь противозаконно. Кроме того, чем больше у вас денег, тем чаще вы будете задумываться о спасении своей семьи, разве не так?

– Само собой.

– Клянусь честью, дядя Чжан! Фонд Исхода только что открылся, и ему не хватает специальных агентов по продажам. Мне было сложно пробить квоту. В любом случае позвоните мне, когда все обдумаете, я помогу с оформлением документов.

Ши Сяомин ушел, но Лао Чжан остался стоять на балконе, глядя в небо, тускло отсвечивающее огнями большого города. Он сказал себе: «Дети мои, неужели и правда ваш дед отправит вас туда, где царит вечная ночь?»

Как раз всходило небольшое солнце, когда царь Вэнь из дома Чжоу снова ступил в заброшенный мир «Трех тел». Хоть солнце грело не особенно сильно, оно довольно ясно освещало пустынную равнину. На равнине не было ни одной живой души.

– Есть тут кто-нибудь? Отзовитесь!

Его глаза засверкали, когда он увидел всадника, несущегося к нему от самого горизонта. Он узнал Ньютона издалека и побежал навстречу, размахивая рукой. Ньютон вскоре поравнялся с ним, придержал лошадь, слез и торопливо поправил парик.

– Чего кричишь? Кто перезапустил это проклятое место?

Царь Вэнь, не ответив на вопрос, взял Ньютона за руку и настойчиво заговорил:

– Соратник, соратник, послушай меня! Господь не оставил нас! Или, точнее, у него была причина нас оставить, и мы ему скоро будем нужны. Он…

– Да знаю я, – сказал Ньютон, нетерпеливо отводя руку царя Вэня. – Софоны и мне передали послание.

– Это значит, что Господь наш послал сообщение многим из нас одновременно. Замечательно. Контакт организации с Господом больше никогда не будет в руках одного человека.

– Организация все еще существует? – Ньютон утер лицо носовым платком.

– Конечно, существует. Редемпционисты полностью развалились после глобального удара; выживальщики откололись и образовали независимую группу. Теперь в организации остались только адвентисты.

– Удар очистил организацию. Это хорошо.

– Раз ты здесь, то ты наверняка адвентист. Но ты, похоже, не в курсе событий. Ты здесь сам по себе?

– Мой единственный контакт – другой соратник, но он мне не дал ничего, кроме адреса в Интернете. Я еле-еле сам спасся после того ужасного разгрома.

– Ты отлично продемонстрировал свою способность к выживанию в эпоху Цинь Шихуаньди.

Ньютон огляделся:

– Здесь безопасно?

– Конечно. Мы находимся на самом дне многоуровневого лабиринта; нас практически невозможно обнаружить. Если даже кто-то прорвется сюда, он не сможет отследить наше местонахождение. Из соображений безопасности организация изолировала ячейки и свела контакты к минимуму. Нам нужны место для встреч и буферная зона для новых членов. Здесь безопаснее, чем в реальном мире.

– Ты заметил, что атаки на наше Общество в реальном мире значительно ослабели?

– Наш противник умен. Он знает, что Общество – это единственный способ получить разведывательные данные о Господе, а также единственная возможность добраться до технологии, которую нам передает Господь – даже если такой шанс невелик. Именно поэтому он позволяет нам в какой-то мере продолжать существование. Но я думаю, что он об этом пожалеет.

– Господь не настолько хитер. Он даже не понимает, что такое быть хитрым.

– Следовательно, он нуждается в нас. Очень на руку, что Общество по-прежнему существует. Надо как можно скорее сообщить всем соратникам.

Ньютон забрался на лошадь.

– Хорошо. Мне пора. Как только уверюсь, что здесь на самом деле безопасно, зайду на более долгое время.

– Даю гарантию: здесь абсолютно безопасно!

– Если так, то в следующий раз соберется больше людей. До свидания.

Ньютон рванул с места и умчался. Ко времени, когда топот копыт стих, небольшое солнце превратилось в летящую звезду, и на мир опустился полог ночи.

Ло Цзи расслабленно лежал на кровати и полусонными глазами следил, как женщина одевается после душа. Солнце стояло уже высоко. Оно просвечивало сквозь оконные занавеси. На их фоне женщина выглядела темным силуэтом, словно в сцене из какого-то черно-белого фильма, название которого он позабыл. Но сейчас было важнее вспомнить ее имя. Как же ее зовут? Так, спокойно. Сначала фамилия. Если бы ее звали Чжан, то она была бы Чжан Шань. Или она Чэнь? Тогда Чэнь Цзинцзин… нет, так звали других его женщин. Ему пришла идея посмотреть в телефоне, но телефон лежал в кармане, а одежда валялась на ковре. Да и в любом случае они были знакомы недолго, и он не успел записать ее номер в телефон. Главное сейчас было не спрашивать напрямую, как он однажды поступил – с катастрофическими последствиями. Он повернулся к телевизору, который она включила и оставила, приглушив звук. Показывали сессию Совета Безопасности ООН; люди заседали за большим круглым столом. Впрочем, это уже был не Совет Безопасности, но Ло Цзи не помнил его нового названия. Он совсем не следил за политикой.

– Сделай погромче, – попросил он. Без нежного обращения его слова прозвучали сухо, но сейчас ему было не до того.

– Можно подумать, тебе и впрямь интересно. – Она сидела и расчесывала волосы. Звук она так и не прибавила.

Ло Цзи протянул руку к прикроватной тумбочке, взял сигареты и зажигалку и закурил. Высунув ноги из-под полотенца, он с удовлетворением пошевелил большими пальцами.

– Вы только посмотрите на него! И он еще называет себя ученым! – Она наблюдала за ним в зеркале.

– Молодым ученым, – поправил он, – у которого не бог весть сколько достижений. Но это потому, что я лентяй. У меня на самом деле много идей. Иногда я за одно мгновение могу понять то, на что у других уходит вся жизнь. Веришь или нет, однажды я чуть было не стал знаменитостью!

– Из-за той «субкультуры», которую ты изучал?

– Нет, не из-за нее. Тогда я работал еще над одним проектом. Я основал космическую социологию.

– Что?

– Это социология инопланетян.

Она хихикнула, отложила расческу и взялась за макияж.

– Разве ты не знаешь, что многие ученые жаждут славы? Вот и я мог бы стать звездой.

– Ученых, изучающих инопланетян, сегодня пруд пруди.

– Это случилось только после того, как вся эта ерунда повылезала, – Ло Цзи указал на телевизор. На экране показывали большой стол и заседающих за ним людей. Что-то уж больно долго они мусолят этот сюжет. Прямая трансляция, что ли? – Раньше ученые не изучали инопланетян. Они стяжали себе славу, копаясь в кучах старых бумаг. Но потом публике надоела эта культурная некрофилия «старой гвардии»; я появился как раз в это время. – Он протянул обнаженные руки к потолку. – Космическая социология, инопланетяне и множество инопланетных рас. Больше, чем людей на Земле – десятки миллиардов! Ведущий той телепрограммы – «Аудитория» – хотел, чтобы я принял участие в нескольких передачах, но потом все это случилось на самом деле, а потом… – Он нарисовал кружок пальцем и вздохнул.