Уйти, не оставив следов - Марина Серова

– У меня нет секретов от Евгении. – Подруга нервно вцепилась в мою руку.

– Хорошо, как будет угодно. Меня кое-что насторожило в состоянии вашей психики.

– Я ненормальная? – Оля стала стремительно бледнеть. – Так и знала, провалы в памяти это первый шаг к психушке.

– Тихо, спокойно, твоя нервная система несколько взвинчена, отдохнешь немного, и все будет в порядке, – сказала я.

– Простите, не хотел напугать вас. Ничего страшного не случилось. Просто меня насторожили некоторые реакции. Просматриваются своеобразные блоки. Но я провел поверхностное обследование. Точнее можно сказать, если немного вас понаблюдать, хотя бы несколько сеансов.

– Но это необязательно? – снова напряглась Ольга.

– Настоятельно рекомендую, – сделал упор на первом слове психиатр.

– Хорошо, – решила я взять ситуацию под свой контроль, – мы обещаем подумать. Ольга отдохнет, оправится от пережитого, решит свои семейные проблемы, и мы свяжемся с вами, мистер Смит.

– Для вас просто Генри.

– Спасибо, Генри. Номер вашего телефона и адрес офиса я помню.

Наконец мы со всеми попрощались и отправились в Саутгемптон к нетерпеливо ожидающим нашего приезда домашним.

Следующие несколько дней прошли в подготовке к похоронам Мари и поминкам. Сначала я засобиралась домой, считая свою миссию выполненной. Но Ольга слезно просила меня остаться. Немного понаблюдав за поведением подруги, я поняла, что это не просто расшатавшиеся нервы, ее что-то серьезно беспокоит. Олю продолжали мучить кошмары, несколько раз она громко кричала во сне, пугая домашних. Подруга чахла на глазах. Теперь мне казалось, что при свидании в тюрьме она выглядела гораздо лучше, чем сейчас.

Солнечным мартовским днем мы отправились в парк. Нэнси с детьми расположились на детской площадке. Мы с Олей облюбовали небольшое летнее кафе. Столик выбрали с таким расчетом, чтобы не терять их из виду, но никто не мог услышать наш разговор. Заказали холодный чай и очень популярные в Англии маленькие миндальные пирожные.

– Оленька, я понимаю, ты испугалась. Тут и горе от потери свекрови, и страх перед осуждением. Стресс пережила огромный. Но нужно оправляться, брать себя в руки, так же нельзя. Ладно, Майк взрослый, ты детей пугаешь.

– Не могу взять себя в руки, не выходит, Женька, мне страшно. Постоянно, круглосуточно, я испытываю всепоглощающий ужас. – Оля нервно оглянулась. – Даже сейчас… Они следят за мной, – прошептала она после небольшой паузы.

– Неправда! – твердо заявила я. – Я проверяла постоянно, с того момента как ты в разговоре обронила слово «водят». Никакой слежки. Да и раньше, ты же знаешь, я никогда не теряла бдительности.

– Значит, смерть Мари или мой арест их спугнули. Но, поверь, слежка была! Они нашли меня! А я наивно полагала, что все закончилось! Что же делать?! Что же теперь делать?! Теперь мы все в опасности: я, Майк, дети и ты! Должна предупредить, что, помогая мне, ты очень рискуешь! – Подруга так сжала высокий стакан, в котором подали чай, что побелели костяшки пальцев.

В первые несколько секунд Олиной тирады я вспомнила о Генри Смите и его предупреждениях. Оно-то понятно, все психиатры в глубине души считают, что нет здоровых людей, есть недообследованные. Подруга пережила стресс, но повредиться в уме она не могла, не хочу верить в такое. С другой стороны, слежка, опасности, тайны. Что про Ольгу я могу не знать? Мы же выросли вместе.

– Так, во-первых, разожми пальцы, сейчас стакан лопнет. Давай, сделай глубокий вдох и медленно, очень медленно выдохни! – Оля послушалась. – Хорошо. Давай еще раз и еще! Хорошо. Приступ панической атаки мы остановили. Теперь давай спокойно и с самого начала. «Они» – это кто?

– Представители серьезной организации, – неожиданно совершенно спокойно сказала Оля.

– Организации какого рода?

– Помнишь, кто негласно курировал наше учебное заведение?

– Да ладно!

– Именно!

– Что им от тебя может быть нужно? – усомнилась я.

– Понимаю, такое заявление требует пояснений. Иначе ты примешь меня за сумасшедшую. Видела, в твоих глазах уже промелькнуло нечто вроде опасения. Но это долгий рассказ.

– Погода отличная, дети гуляют под присмотром, времени у нас обеих вагон, так что начинай.

– Не знаю, с чего…

– С главного: что им от тебя нужно?

– Старинная семейная драгоценность, я храню ее со дня смерти бабушки, как и тайну, которую узнала незадолго до того.

– Драгоценность? Сомнительно, что одна вещица, пусть и очень дорогая, стоит таких усилий, слежки в течение десятилетий.

– Все по порядку. Как ты помнишь, я потеряла родителей в возрасте двух лет и воспитывалась бабушкой. Бабуля всегда очень боялась за мою безопасность и, как только я немного подросла, задействовала все связи, чтобы пристроить внучку в Ворошиловку. Она надеялась, что в этом заведении меня научат, как постоять за себя. А еще бабуля часто любила повторять: «Драгоценное яйцо лучше всего прятать в корзинке, среди похожих яиц. Желательно в той, что расположена поближе к врагу». Но я тогда не понимала смысла этой фразы, а в ответ на расспросы бабушка только хихикала. За полгода до окончания учебы я осиротела окончательно.

– Да, помню, ты уезжала дней на десять, пришла телеграмма, что у тети Маши инфаркт.

– Я провела с бабушкой ее последние дни, потом занималась похоронами. А вначале, как только приехала, застала бабулю без сознания. В бреду она все время повторяла: «Они ее искали. Они ее нашли». Перед смертью, казалось, бабуле стало лучше, она полностью пришла в себя и рассказала все о семейной тайне, которую хранила многие годы. Ее мама Галина, моя прабабушка, происходила из богатой купеческой семьи. До революции они жили в Питере. Иван, отец Галины, быстро сообразил, что после дворянских погромов новые власти начнут трясти всех обеспеченных людей. Поэтому он быстренько сосватал дочь за своего помощника, молодого амбициозного парня подходящего, пролетарского, происхождения. И выделив юной семье часть денег, отправил жить в провинцию, в город Тарасов. Там в это время было гораздо спокойнее, чем в Питере. Купец планировал таким же способом спасти от жерновов революции обоих сыновей: женить, сменить фамилии и, выделив денег, отослать жить в небольшие города. Но не успел, погиб вскорости вместе с женой. Братья Галины сгинули во время Гражданской войны, один погиб, другой вроде бы пропал без вести. Галина прожила со своим мужем хоть и короткую, но счастливую жизнь. Жили хорошо, не бедствовали, но старались ничем не выделяться из общей массы. Муж был очень осторожный, продуманно и медленно тратил выделенные тестем деньги. Бабушка говорила, что ее отец с дедом были очень близки по духу. Дед относился к зятю как к родному сыну. Тот отвечал преданностью и любовью, он всю жизнь сокрушался, что не спас тестя. Но выполнил данную ему при отъезде клятву – сберечь единственную дочь.

Купец Иван был человеком грамотным, продумывал каждый шаг. Капитал нажил самостоятельно и честно и терять его не собирался. До революции, хоть и жил богато, не устраивал загулов, не пил, не кутил, любовниц не заводил, в карты не играл, богатством не кичился.

– То есть совершенно не соответствовал образу купца, растиражированному советским кинематографом? – ухмыльнулась я.

– Точно. Основной капитал прадед держал в золотых монетах и драгоценностях. Он рассказал зятю, что спрятал все далеко и надежно. Самое главное, прадед оставил зятю ключ к поиску сокровищ на случай, если с ним что-то станется. Бабушка Маша думала, что ключ существовал не один, например, у братьев Галины тоже могли быть такие же ключи – подсказки.

– Ключ в прямом смысле слова? Как золотой ключик?

– Нет. Это старинная семейная драгоценность: брошь черненого серебра с опалом.

– Скажи, а твой прадед, отец бабушки, сам не пытался клад найти?

– Нет. Бабушка думала, что он знал примерное место, но боялся ехать в Питер. Всю жизнь трясся от страха. В Тарасове никто не знал, чья Галина дочь, и муж ее надеялся, что так будет и дальше. Думаю, он знал или подозревал, кто приложил руку к гибели Ивана.

– Возможно. Могли слухи дойти, а мог и справки потихоньку наводить.

– Отец бабушки Маши сам погиб довольно молодым, лет в тридцать пять. Не знаю подробностей, какая-то авария на производстве. А мама, Галина, дожила до глубокой старости и рассказала дочери о броши перед самой смертью. Завещала беречь и скрывать от посторонних глаз.

– И она же рассказала бабушке Маше про клад?

– Только то, что знала сама: сокровища существовали и были спрятаны в городе на Неве. А брошь являлась ключом. А еще она предупредила, что за вещицей могут охотиться.

– Бабушка Маша брошку спрятала, как было велено, но в рассказ о кладе не поверила. Посчитала все это старческими фантазиями. Шли годы, подросла дочь Марина, моя мама. – Внезапно Ольга замолчала, смахнула набежавшие слезы.