Случай из жизни государства (Эксперт) - Александр Хабаров

Вредитель, чуть подумав, открыл мэйлер, набрал сообщение: "Братан, обнимаю как родного, ждем всем миром - С. П." - и отправил его в тюрьму Рэд-Билли-Хаус, Витяну Корейцу, тоже любимчику покойного Похороныча. Кореец сидел в Штатах уже пятый год, через три месяца откидывался по звонку. Он навел там шороху - пока премьер-министр страны по телефону вежливо беседовал с дегенеративными чуранцами, захватившими дурдом в Котовске, вор в законе Кореец, после суда, когда выводили из зала заседаний, разбил ногой видеокамеру корреспонденту Эй-Би-Си, плюнул в рожу другому щелкоперу короче, достойно представлял Родину. И в тюрьме не простоволосился - держал мазу крепко, не давал спуску ни черным, ни белым... Конечно, отсидка в Штатах - это не Вятлаг, Краслаг и Зимлаг. У Корейца в камере телевизор, холодильник, кондиционер, и за компьютером, наверно, можно поторчать пару часов в день... Но все же кича, она и в Америке кича... Неволя, значит...

На закрытом сайте "www.urka.ru" Шелковников, набрав пароль входа, нашел для себя интересную информацию: какой-то московский жучила провернул сделку с колумбийцами на пятьсот зеленых "лимонов", латиносы сделали полную предоплату. Где же сейчас эти "бабки"? Не Бармалея ли это клиент? Поискать надо.

Чифир достиг кондиции. Сергей Петрович, придержав нифеля ложечкой, перелил тягучую массу в фарфоровую чашку и сделал три небольших глотка самых боевых, подъемных. Захотелось курить, но, однажды бросив, Шелковников изгнал из дома весь табак и курить в квартире позволял лишь нескольким старым кентам, уважая их возраст и бродяжье сердце. Чуть ли не год прошел, а все равно хотелось потянуть дымок из хорошей сигаретки. Но Сергей Петрович не сдавался, принципами не поступался, назад не возвращался. Давно привыкнув к ограничениям, Шелковников, проснувшись, никогда не нежился в постели, а из-за стола всегда вставал чуть голодным, отдернув руку от последнего ломтя с икоркой, севрюжкой или буженинкой.

Он снял с книжной полки толстую книгу в синей бархатистой обложке и увалился в мягкое удобное кресло. Чтение книг было обязательным, как чифир, мероприятием: чего простеца корежить вроде Промокашки киношного? Во время последней отсидки Сергей Петрович, подобно большинству зеков, в течении всех семи лет выписывал около двух десятков журналов, в основном специальных и литературно-художественных. Тут были и "Вопросы философии", и "Новый Мир", и "Москва", и "Юность" и даже "Системы управления". А вот газеты Вредитель презирал, придерживался излюбленных старых "понятий" и любую газету, независимо от направления, называл "сучкой".

Особо любил Шелковников стихи, знал наизусть чуть ли не всего Есенина, да и новых разных жаловал. Вот в "Юности" как-то было: "Душил "наседку" старый вор..." и так далее, Домбровский написал, видно, с понятием был мужик. Журнал "Москва" тоже печатал, про этап на зону:

"Поезд шел, как линкор, разрезая Сибирь

На равнины, озера, хребты.

За кирзой голенища точеный снегирь

Уготовил кому-то "кранты".

Сильно сказано, а вот автора Вредитель забыл, фамилия простая, негромкая... И журнальчик "заиграл" какой-то штымп.

За такими мыслями Шелковников не успел перевернуть ни одной страницы в выбранной книге, задремал. Томик выпал из рук и остался лежать на персидском ковре обложкой вверх: "Капитанская дочка".

Но подремать не удалось даже четверти часа - запикал сотовый.

Сергей Петрович, не открывая глаз, вытащил из кармана халата черную коробочку.

- Алей! - сказал он в нее, стараясь придать голосу оттенок нормального настроения - хотя и был раздражен незапланированной побудкой.

Это я, Шилов.

Ну, говори, Шилов. Наши взяли Оршу? Или Орел?

Нет. Срочная встреча нужна с тобой одному человеку.

Человеку ли?

- Сам посмотришь. На мой-то взгляд - да, хотя он из Конторы...

- Как - из Конторы? Вы чё там, совсем вальтанулись?... Да я вас, дураков...

- Погоди, не ругай. Это не красная шапочка и не синяя даже. Грю.

Ну, гри.

Да я в смысле не говорю, а ГРУ...

Шелковников задумался. Он знал, что такое ГРУ, но какой интерес к нему мог быть у этой загадочной хевры?

- А чего ему надо, Шилов? Советская малина врагу сказала "нет"?

- Он вкратце объяснил - я согласился. Он, вообще-то, в запасе, но, сам понимаешь, какой у них запас. Как у нас. Это с твоей хатой связано. Похоже, борзота дешевая кинула нас в темную. Ну, не на бабки, мы ж лишнего не давали, а на авторитет. Макитрин постарался. Вроде как с козлами дело поимели, с демонюгами. У них там погода плохая, кругом сыро... Я бы даже сказал - мокро. Надо исправлять срочно.

Ладно, пусть приезжает. Когда - завтра?

Нет, сегодня надо. А то поздно будет. Сейчас надо.

- Хорошо. Вези. Квартирку-то не отберут, ха-ха?... Больно хороша хатка-то...

Сергей Петрович хотел было нажать кнопочку отбоя, но вдруг спохватился:

- Слушай, Шилов, у этого ГРЮ связи, наверное, от бани до академии?

Точно так. А что?

- Как - что? У меня Ништяк без девки сохнет, нервничает... Может, они мне зайчиху достанут? Скажи: рост три сантиметра, нормальный самец, живой такой, шустрый, добрый, обеспеченный, не судимый. Сделаешь?

- Сделаю.

Тогда отбой.

Сергей Петрович Шелковников, подобно рядовому обывателю, был уверен в некоем всемогуществе таких организаций как бывший КГБ, ГРУ. Впрочем, некоторые обыватели приписывали не меньшее всемогущество и той "организации", которую возглавлял он сам. Во всем, конечно, была своя правда...

АЗАРТ ДЛЯ ЖЕНЩИН И МУЖЧИН

До краевого центра К. из аэропорта Домодедово с двухчасовым летели два самолета, до первого рейса оставалось более трех часов. Марина, обменяв долары, заняла место в длинной очереди в кассу и вышла с детьми на площадь перед аэровокзалом: оглядеться, осмотреть ларьки, найти для детей туалет.

Утро приближалось к пику, за которым должен был последовать предобеденный спад общей активности.

У центрального входа на раскладном стульчике сидел юный шатен без шапки, затянутый в черную кожу. Лицо его, румяное от мороза, простое (и не запомнишь), добродушное и приветливое, располагало к общению.

- Подходи, народ хороший! - вдруг душераздирающе заорал он. - Ставь скорей на счастье гроши! Навалися веселей, не уйдешь без "Жигулей"!

На зов сразу явился "игрок", такой же шатен в кожаной куртке "пилот", словно родной брат зазывалы. Впрочем, возможно, так и было.

- Тут фортуна, мужчина! - стал горячо объяснять "брат" "брату". - Но и наука. Вы о теории вероятности слыхали?

- А как же! - подтвердил "игрок" и картинно облизнул верхнюю губу якобы предвкушая удачу. - Вот, ставлю три сотки!

Закружились наперстки-стаканы, заметался с хищным стуком массивный, чуть меньше бильярдного, темнокоричневый шар.

- Под правым! Под правым! - завопил радостно "пытатель счастья". Чуть переигрывал, однако...

- Верно, - огорчился держатель игры. - Ваша взяла, получите выигрыш!

Он отслюнил "брату" шесть сотенных. Тот взволнованно, шмыгая носом, пересчитал их и сразу отодвинулся чуть в сторону, как бы нехотя уступая место заинтересованной шиншилловой даме с крупными золотыми серьгами, видневшимися из-под цветастого платка. В игру рвался и морячок-рыбачок (светилась тельняшка между отворотов дубленки) с пузатой сумкой на плече. Мужчина в пыжиковой шапке и в драповом пальто сосредоточенно наблюдал, ожидая очереди.

Марина, отпустив детей к ларьку с игрушками, тоже, как завороженная, наблюдала за игрой сзади, чуть поодаль. Трудно было оторвать взор от этого шара, от этих вертких рук, то накрывающих, то открывающих шар. Так и тянуло поближе, хотелось сыграть... ну, разочек, угадать... вот он, вот он, под правым... под левым...

В аэропорту она чувствовала себя хорошо, как и на железнодорожном вокзале, как и, например, в парке культуры и отдыха или в магазине "Детский Мир". Эти общественные места всегда казались ей апофеозом городской безопасности - то ли из-за обилия людей, то ли из-за указателей на каждом углу: "туалет", "милиция", "касса" и т.д.

Дама быстро выиграла крупную сумму и так же быстро проиграла раза в три больше. Пока она шарила дрожащими пальцами в сумочке, в игру вступил "пыжик". Ему тоже везло, даже больше чем даме, но и проигрыш оказался пропорциональным. Игра приостановилась.

Мужчина не волновался.

- Товарищ, - солидно обратился он к "держателю". - У меня рублей, к сожалению, больше нет...

- Жаль, - посочувствовал "наперсточник". - Вы ж понимаете, мужчина, тут фортуна. А по теории вероя...

- Скажите, а иностранные можно поставить? - перебил его "пыжик".

Шатен и бровью не повел.

- Иностранные? - переспросил он безразлично. - Не знаю, как и быть с вами. Вы хоть покажите.

Мужчина нагнулся, открыл чемоданчик, стоявший у ног и достал из-под аккуратно сложенных вещей пачку десятидолларовых купюр. Её стягивала белая, "из трусов", резинка.

Шатен внимательно посмотрел на пачку. Правое веко у него задергалось.