Под пологом кровавых теней - Роберт Говард

Но тут все заслонили мельтешащие черные разрисованные тела. Обезумевшая толпа ринулась на площадку, негры, потрясая копьями и выкрикивая имя Н'Лонги, прыгали через костры. Множество рук и ног в мгновение ока снесли и расшвыряли пылающий хворост, и Соломон Кейн почувствовал, как торопливые руки освобождают его от пут. Когда Кейн оказался в состоянии самостоятельно передвигаться, старый колдун уже был бережно уложен на землю.

Лишь сейчас Кейн сообразил, что чернокожие дикари видели причину всего только что произошедшего в Н'Лонге, и каким-то непостижимым образом они связывали месть колдуна с ним, Соломоном Кейном.

Англичанин посмотрел на сцепившиеся в смертельных объятиях у подножия идола тела. Сонга не подавал признаков жизни, и то, что убило его, тоже больше не двигалось. Наклонившись, он положил руку на грудь колдуна. Пульса не было. Никакого сомнения, старик был мертв, даже тело успело остыть.

Кейн начал было подниматься, но замер, не докончив движения... Ему показалось, что его ладонь, все еще опирающаяся на грудь Н'Лонги, ощутила живое тепло, неожиданно вернувшееся в тело. Было ли это дьявольское наваждение или просто причуды перевозбужденного мозга? Он склонился над колдуном и вздрогнул. Ошибки не было. Только что бывший мертвее камня, шаман начал дышать! Снова застучало сердце, наполняя жилы горячей кровью.

Н'Лонга открыл глаза и уставился на Кейна бессмысленным взглядом новорожденного. Несмотря на то что у англичанина по спине бегали мурашки, он не смел отвести взгляда. Прямо на его глазах бездумные прозрачные зрачки налились знакомым змеиным блеском, а толстые губы раздвинулись в ехидной улыбке. Н'Лонга зашевелился и сел. Чернокожие воины опять пали ниц, а затем поднялись на колени и затянули странное песнопение.

Кейн с удивлением оглядел словно впавших в транс воинов, покачивающихся взад и вперед. В их молитвенном хоре англичанин явственно различал имя Н'Лонги, повторяющееся рефреном.

– Н'Лонга! Н'Лонга! Н'Лонга! – выкрикивали дикари с ужасом, восторгом и каким-то сверхъестественно пугающим почитанием. Колдун поднялся на ноги, и мужчины, побросав копья, распластались перед ним на земле.

Н'Лонга удовлетворенно кивнул головой.

– Моя великий колдун! Моя совершить огромный вуду! – с торжеством в голосе объяснил он Кейну. – Твоя видеть! Моя дух оставлять тело, убивать Сонгу, потом возвращаться обратно в тело! Так! У неназываемого Черного есть только одна моя такой великий колдун!

Кейн автоматически оглянулся на Черного бога, возвышающегося над ними в ночи, а затем вновь посмотрел на казавшегося ему недавно смешным старика. Тот протягивал к идолу руки, словно обращаясь к снисходившему в изваяние божеству.

И снова Кейна коснулась тень темных чудес. В его голове зазвучал голос, столь же мудрый, сколь и жестокий:

“Кто бы ни правил этой землей, мне не приходится жаждать. Завоеватели, убийцы, колдуны... бесконечная череда эфемерных существ проходит перед моими глазами, словно вереница бесплотных теней, бредущих из ниоткуда в никуда. Лишь я пребываю вовеки. Единственная реальная власть в этом мире – моя власть, потому что я душа этого мира”, – говорил с Кейном Черный бог.

Кейн воздушным пузырьком всплыл из мистических глубин, в пучины которых погрузился его разум, возвращаясь к реальности.

– Ле Лу! – вспомнил он, что привело его сюда. – Куда скрылся мерзавец француз?

Н'Лонга что-то повелительно бросил неграм. В ответ добрых пара дюжин рук с энтузиазмом указали направление. Откуда-то была извлечена рапира англичанина и торжественно вручена владельцу. Мистическое наваждение рассеялось: Соломон Кейн вновь стал тем, кем являлся, – рыцарем без страха и упрека, беспощадным мстителем, Бичом Божьим. Кейн, разминаясь, пару раз взмахнул ни разу не подводившим его оружием и, точно разъяренный леопард, помчался по свежему следу.

5

Ветки и цепкие лианы хлестали Кейна по лицу, ноздри англичанина забивал тяжелый аромат испарений ночных джунглей. Но, по крайней мере, полная луна освещала ему путь. Под пологом леса лежал узор из непроглядных теней и ярких пятен света. Ночное светило превращало тропические заросли в подобие волшебного лабиринта, выкованного из черненого серебра.

Кейн не мог знать наверняка, этим ли путем проследовал человек, за которым он столько лет гнался. Но то, что кто-то здесь недавно прошел, не подлежало сомнению.

Сломанные ветки, оборванные побеги, потревоженная опавшая листва – все, казалось, кричало пуританину: здесь только что промчался беглец! Промчался в спешке, не разбирая дороги и не пытаясь заметать следов.

Кейн летел по следу, ведомый неким новым знанием, появлению которого был обязан событиям этой фантастической ночи, навсегда оставившим свой след в его душе. Англичанин несся вперед на крыльях мести. Он верил в свою звезду и в то, что Силы, властвующие над людскими судьбами, рано или поздно сведут его лицом к лицу с проклятым французом.

Со стороны только что оставленной им деревни вновь послышался ритмический перестук тамтамов. Какие новости в эту ночь разносили они над притихшими джунглями? Какие уши внимали известиям о триумфе могущественнейшего Н'Лонги, о жуткой кончине вождя Сонги, о свержении белокожего чужака Глаза-как-у-леопарда и о великом и страшном торжестве неназываемой магии, о которой барабанщики осмеливались изъясняться лишь намеками.

“А может, все происходящее было просто сном?” – в который раз задавал себе вопрос Кейн, пробираясь сквозь заросли. Но нет, он оказался свидетелем непотребного волшебства. Пуританин собственными глазами видел, как убитый на алтаре зловещего демона человек восстал из мертвых – восстал, чтобы убить Сонгу, и после этого опять покинул мир живых.

Неужели Н'Лонга в самом деле переместил свой дух, свою жизненную силу в мертвое тело, чтобы заставить его послужить себе даже после смерти? Соломон Кейн мог засвидетельствовать, что в один момент старый колдун у столба пыток действительно умер, а мертвец, лежавший на алтаре, поднялся, чтобы исполнить волю Н'Лонги. И лишь после того, как труп свершил расправу над вождем, осмелившимся бросить открытый вызов шаману, безжизненное тело покинула та неведомая сила, что его наполняла, и Н'Лонга ожил!

Несмотря на то что сознание пуританина отказывалось воспринимать подобную бесовщину, Кейн понимал, что с фактами не поспоришь. Должно быть, где-то в дремучих дебрях бескрайних просторов джунглей и речных проток Н'Лонга обрел ответы на великую загадку Жизни и Смерти. И это великое Знание, которое, по мнению англичанина, было не снести одному человеку, позволило колдуну отбросить оковы и ограничения плоти.