Те, кто убивает (ЛП) - Смит Брайан

Но не тут-то было.

Это была не таинственная женщина, не незнакомка в его постели. Это была его жена, с которой он прожил двадцать лет. Женщина, которую он когда-то страстно желал. Но теперь он едва мог смотреть на нее. Прошло десять лет с тех пор, как он трахал другую женщину, и он почти забыл, каково это - ласкать незнакомую плоть. Какое-то время это было нормально. Таков был порядок вещей. Ты становишься старше и остепеняешься, оставь ухаживания за молодыми парнями. Какое-то время Джон принимал это как свой удел, но в последнее время, с тех пор как ему недавно исполнилось сорок, он начал чувствовать беспокойство. Он не мог избавиться от грызущего чувства, что растрачивает впустую то, что от него осталось... ну, не молодость, очевидно, скорее тот последний сокращающийся отрезок времени, когда он еще мог обладать некоторой мужественностью или угасающей привлекательностью для противоположного пола. Нет, не молодость, скорее последние затухающие отголоски юности, и он этого не...

Господи.

Он обдумал свои последние мысли и почувствовал отвращение. Он был мужчиной. А настоящие мужчины не погрязают в жалости к себе. Он был достаточно осведомлен о себе, чтобы понимать, что находится на грани стереотипного кризиса среднего возраста. Большинство мужчин в его положении обратились бы за помощью к психотерапевту или, возможно, утолили бы эту возобновившуюся жажду чужой плоти, сунув хер в рот какой-нибудь дешевой проститутке. Но ему нужно было что-то получше.

Кардинальные перемены.

Перемены навсегда.

И время для этих перемен наконец настало. Он подошел ближе к кровати, крепче сжимая пальцами лезвие разделочного ножа и вглядываясь в лицо Карен в поисках каких-либо признаков надвигающегося пробуждения. Он спрятал нож в шкафу в ванной несколькими часами ранее, в то время как Карен была настолько погружена в ночную серию "Выжившего"[6], что не обращала внимания ни на что из того, что он делал. Что включало в себя двадцать с лишним минут, которые он провел, запершись в ванной, медленно мастурбируя на фотографии Джули, хранящиеся в его мобильном телефоне. В основном это были снимки, сделанные тайком, когда она не смотрела или не знала, что он рядом. Но больше всего его задело то, о чем она знала. Откровенный снимок был сделан на вечеринке по случаю десятого дня рождения его дочери на прошлой неделе. Он отпустил какую-то дурацкую шутку, а она рассмеялась и показала ему язык. Он несколько минут смотрел на эту фотографию, на этот блестящий язычок, торчащий между блестящими, накрашенными розовым губами. Это был образ, который вывел его из себя, заставив кончить сильнее, чем он когда-либо кончал с Карен в эти дни.

Он обошел кровать, а затем остановился, глядя на свою жену сверху вниз, держа нож на уровне плеча, рука дрожала, душа горела желанием вонзить лезвие в тело спящей женщины. На его правой руке была латексная перчатка. Когда она будет мертва - и после того, как он нанесет себе несколько поверхностных ранений - перчатка отправится в унитаз. Затем он позвонит в полицию со своей отрепетированной слезливой историей о нападавшем в маске. Он был уверен, что будет достаточно убедителен в своем притворном горе, чтобы заставить их поверить в эту историю.

Но он думал о своей дочери. Нэнси спала в своей комнате в дальнем конце коридора. Должна была спать. Строго говоря, ей давно пора было ложиться спать. И все же об этом было скучно думать. Копы допросят ее, возможно, спросят, слышала ли она что-нибудь. Джон обдумывал идею убить свою дочь, прежде чем разбираться с Карен. С другой стороны, мертвые девушки не рассказывают историй. С другой стороны, он оставил бы явные следы крови и, возможно, другие улики, слоняясь туда-сюда между ее комнатой и этим местом. Нет, он просто должен был рискнуть. Скорее всего, она крепко спала, а если нет, он придумает, как с этим справиться.

Между тем, пришло время перестать валять дурака и заняться делом. Его губы скривились в усмешке, когда он поднял нож выше и приготовился опустить его. Он представил, каково это - вонзить тяжелое лезвие в живую плоть, и почувствовал, как дернулся его член. Усмешка превратилась в улыбку. Это был гребаный кайф, вот что это было. Он представил, как вытаскивает лезвие и вонзает его снова и снова, разделывая ее так, как это сделал бы настоящий случайный псих. Жаль, что он не мог ее тaкже изнасиловать. Но тогда остались бы улики ДНК и... ну, а что, если бы он надел презерватив?

Проехали.

В доме нет презервативов.

Просто сделай это, - отругал его внутренний голос.

Джон сделал глубокий вдох и поднял нож еще выше. Затем, в последний момент перед тем, как он опустил нож... он что-то услышал.

Шорох в коридоре.

Джон отвернулся от кровати и уставился на закрытую дверь спальни. Он затаил дыхание и ждал, отсчитывая секунды.

Десять.

Двадцать.

Полминуты.

Он начал переводить дыхание, теперь уверенный, что ничего не слышал. Или, может быть, просто грызуны, снующие по стенам. Он уже несколько недель собирался расставить мышеловки. Да, возможно, это они.

Затем он услышал eго снова.

Тот шорох, теперь ближе.

Он прозвучал на шаг ближе к двери. Звук раздался снова. На этот раз тише. Скорее шарканье, чем шорох. Попытка скрыться, ноги мягко скользили по ковру в прихожей. Джон стиснул зубы и с трудом сглотнул, когда неподдельный страх пронзил его сердце. Мысленно он представил себя таким, каким, должно быть, выглядел, и чуть не рассмеялся. Обнаженный мужчина, всего несколько мгновений назад намеревавшийся совершить убийство и, возможно, сексуальное насилие, а теперь парализованный страхом. Хищник превратился в жертву? Нет. Смешно.

Кто-то был в коридоре, без сомнения.

Но личность незваного гостя была очевидна.

Нэнси.

Она была беспокойна, возможно, пыталась тайком спуститься вниз за печеньем или каким-нибудь другим ночным перекусом. Джон ухмыльнулся. Внезапный порыв подтолкнул его к двери. Это была слишком прекрасная возможность, чтобы ее упустить. Он схватит ее в коридоре, сделает это так быстро, что она даже не поймет, что происходит, а затем быстро вернется в спальню, чтобы заняться Карен. Копы увидят, что злоумышленник наткнулся на Нэнси по пути к своей главной добыче. Этой маленькой соплячки не будет рядом, чтобы вызвать подозрения или нарушить его стиль, когда он с важным видом вступит в новую славную фазу своей жизни.

Он рывком распахнул дверь и выбежал в коридор - и столкнулся с крупным мужчиной в куртке с бахромой. У мужчины были длинные, всклокоченные седые волосы и глаза, в которых даже в полумраке коридора читалось безумие. Его широкая улыбка обнажала желтые кривые зубы. И святой Иисусе, но от него, блядь, воняло, как из засоренной канализации. У Джона заслезились глаза. Ослепляющий ужас охватил его, прежде чем он вспомнил о ноже в своей руке.

Он снова поднял его.

И был сильно оттеснен назад в комнату, отчего споткнулся о собственные ноги и врезался в тумбочку рядом с кроватью Карен. Лампа упала с тумбочки, и стопка любовных романов Карен в мягкой обложке разлетелась в стороны. Пытаясь сохранить равновесие, Джон отшатнулся от прикроватной тумбочки. Он повернулся и поднял нож, когда в комнату вошел крупный мужчина в куртке из оленьей кожи, а за ним еще один мужчина. Второй мужчина был менее толстым, чем первый, жилистым, и у него тоже были длинные грязные волосы, но не прямые и тонкие, как у другого мужчины. Они были большими и густыми. Во всяком случае, от него воняло еще хуже, чем от его напарника.

Карен проснулась, судорожно вздохнув, и села прямо в постели.

- Джон! Что происходит? - затем она мельком увидела незваных гостей и издала пронзительный крик. - Oooo, Боooжееее! Помоооогииииите!

Она перекатилась на другую сторону кровати, попыталась встать и запуталась ногами в скрученных простынях. Она упала с кровати и сильно ударилась об пол, крича от ужаса и боли.

Здоровяк усмехнулся.