Ставка на проигрыш - Михаил Черненок

— Боря, мы отвлекаемся, — Антон посмотрел на часы. — Давай о Крохине.

— А что о нем еще говорить?

— Значит, он обогащается?

— Изрядно.

— По-твоему, лучше в потолок плевать?

— По-моему, живи, как хочешь, но не увлекайся обогащением, не превращайся в заскорузлого мещанина.

— Крохин увлекается?

— Беспардонным образом.

— Чувствую, ты его ненавидишь.

— Почему только его? Я ненавижу всех стяжателей-мещан.

— Как супруги Крохины живут между собой?

— Плохо. Несколько лет назад даже разводились официально. У них был приличный свой дом. При разделе имущества он достался Маше. Станислав, пользуясь тем, что он ценный для района врач, сразу после развода получил благоустроенную квартиру. Маша за восемь тысяч продала дом и собралась уезжать в Новосибирск. Станислава словно подменили. Видно, приложил все свое обаяние и уговорил Машу начать все сначала. Понял, какой трюк сделал Стас с официальным разводом? И квартиру благоустроенную получил, и денежки за собственный домик на сберкнижку пристроил, а после строительство добротного особняка затеял.

— И жена на это согласилась?

— А куда денешься, если Крохин так влез в сердце, что Маша ничего с собой поделать не может. Любит она Станислава. Умом понимает, кто он есть, а вот сердцем… Как-то в одной компании вместе праздник отмечали. Выпила Маша и со слезами ко мне: «Боренька, есть такое лекарство, чтобы я разлюбила Стаса? Неужели мне всю жизнь маяться?..»

Антон прошелся по ординаторской.

— А чем Крохин в свободное время занимается? Хобби у него есть хоть какое?

— Хочешь, про хобби свежий анекдот расскажу?

— Анекдоты после, Боря. — Антон уже который раз поглядел на часы. — Дети у Крохиных есть?

— Нет и никогда не было. А увлечение Станислава — рыбалка. Каждую свободную минуту готов с удочкой на берегу сидеть.

— Сколько ему лет?

— Недавно сорок пять исполнилось.

— Как бы с ним встретиться?

— Сейчас Станислав в отпуске. Домой к нему можешь зайти. Улица Береговая, номер дома не помню. Да ты сразу его увидишь — добротный зеленый терем с мезонином.

Глава IX

Дом Крохина и впрямь походил на двухэтажный терем с красивыми резными наличниками и мезонином. Шиферную крышу мезонина венчала телевизионная антенна. Вокруг терема — плотный высокий забор, покрашенный так же, как и дом, ярко-зеленой масляной краской. От проезжей части улицы к воротам в заборе — бетонированная дорожка на ширину «Жигулей», рядом, к калитке, — такой же, из бетона, тротуарчик. Над калиткой — табличка: «Во дворе злая собака». Под табличкой — кнопка электрического звонка.

Бирюков мельком оглядел свой гражданский костюм и, протянув руку к звонку, осторожно нажал кнопку. Вместо ожидаемого звонка за забором раздался басовитый лай, как будто собаку ударило током. Выждав чуть ли не целую минуту, Антон потянулся было к кнопке снова, чтобы нажать вторично, но в это время за калиткой послышались шаги, щелкнул замок и в распахнувшейся створке появилась скромно одетая стройная женщина не старше тридцати пяти.

— Мне бы Станислава Яковлевича, — поздоровавшись, сказал Антон, рассчитывая, что женщина предложит пройти в ограду. Но она не предложила. Обернувшись к дому, негромко крикнула:

— Крохин!.. К тебе пришли. — И продолжала стоять у калитки, словно загораживая ее своим худеньким телом от пришельца.

Антону показалось, что глаза у женщины заплаканы. В небольшой просвет калитки было видно, как с высокого крыльца спустился грузный мужчина в темно-синем спортивном трико с белыми лампасами на брюках и, шаркая по бетонированной дорожке шлепанцами, надетыми на босые ноги, направился к калитке. Едва он приблизился к женщине, та, словно передав ему вахту, незаметно исчезла за забором.

— Здравствуйте, Станислав Яковлевич, — вежливо поздоровался Бирюков, умышленно не назвав себя.

— Здравствуйте, — настороженно и хмуро ответил Крохин, не приглашая войти в ограду.

— Я к вам, так сказать, по личному вопросу, — стараясь казаться искренним, проговорил Антон. — Слышал, вы мотоцикл выиграли…

— Допустим…

— «Урал» с коляской — давняя моя мечта.

— Ничего против такой мечты не имею. — На упитанном загорелом лице Крохина появилось подобие улыбки и сразу исчезло. — Играйте в лотереях, быть может, и вам повезет.

— Не люблю играть в азартные игры, — пошутил Антон и сразу посерьезнел: — Лучше продайте выигранный «Урал», поскольку у вас есть «Жигули».

— У меня и жена есть, — старомодно сострил Крохин.

— Жену в наше время приобрести проще, чем «Урал» с коляской.

Крохин засмеялся, но тут же выражение его лица изменилось.

— Молодой человек, по вопросам купли-продажи надо обращаться в комиссионные магазины.

Исподволь присматриваясь к врачу-стоматологу, Бирюков заметил, как тот мучительно что-то вспоминает, и решил опередить его:

— Станислав Яковлевич, вы, может быть, меня знаете. Я в уголовном розыске работаю, но, поверьте… и сотрудники милиции не лишены земных слабостей. Сплю и во сне вижу «Урал» с коляской.

Лицо Крохина не изменилось ни на йоту. Какое-то время он молча разглядывал Антона, затем с усмешкой проговорил:

— Вот уж совсем юмор — работник уголовного розыска не может достать желанную вещь. На вашем месте я так прижал бы торгашей, что они сами бы нужную вещь предложили.

Антон поморщился:

— А после под монастырь бы подвели. С торгашами свяжись — рад не будешь.

— Не вижу криминала в том, чтобы купить необходимое за трудовые деньги. — Крохин промолчал, как будто все еще о чем-то раздумывал или вспоминал, и вдруг предложил: — Заходите в мою обитель, а то подумаете: «Хорош хозяин, у калитки целый час держит».

— Если вы не согласны продать «Урал», то… — осторожно начал Антон, опасаясь, как бы не переиграть, — ведь Крохин, ухватившись за его слова, мог сказать: «Извините, не согласен», разом обрывая дальнейший контакт.

Однако Станислав Яковлевич этого не сказал. Шире открывая калитку, он не дал договорить Антону:

— Проходите, проходите. Кажется… товарищ Бирюков?

— Так точно, — подтвердил Антон и про себя отметил: «А вы, похоже, давно меня узнали, товарищ Крохин».

Из расположенной возле кирпичного гаража конуры опять послышался сердитый лай и мигом утих, едва Крохин громко прицыкнул. Снаружи дверь конуры была закрыта на щеколду. Антон невольно подумал: откуда сидящая взаперти собака услышала электрический звонок?

Оставив у крыльца шлепанцы, Крохин поднялся по ступенькам. Заметив, что Бирюков тоже собирается разуться, воскликнул:

— Ради бога, входите в ботинках! С меня пример не надо брать. Я, как Лев Толстой, люблю босиком ходить.

Антон не стал возражать. Потерев подошвами о половичок возле крыльца, он, стараясь не забывать о своей роли покупателя, двинулся за Крохиным. Миновав светлую пустую веранду, вошли в дом.

Внутри «терем» пропах свежей краской. Почти весь нижний этаж занимала просторная, как называли в старину, зала, обставленная скромной мебелью, похоже, самодельного производства или местного деревообрабатывающего комбината. У одной из стен — такие же, полукустарные-полуфабричные, книжные стеллажи, совершенно пустые. На полу — большой, но основательно вытертый от времени палас. Всей роскошью залы была пирамидальная, сияющая стеклом горка с дорогой посудой. Пологая лестница с перилами вела на второй этаж. Когда Крохин и Антон поднимались по ней, не скрипнула ни одна половица.

В отличие от первого второй этаж дома был разделен на комнаты. Крохин гостеприимно протянул руку к одной из них:

— Прошу сюда. Это мой кабинет.

Бирюков, шагнув в открытую дверь, окинул помещение взглядом: двухтумбовый, пустой сверху стол, закрытый секретер, два стула, у окна — вращающееся, как из парикмахерской, старое кресло, рядом — больничного типа, на высокой подставке, плевательница. И больше — ничего.

— Живу скромно, — будто извиняясь, сказал Крохин. — Что делать? Дом из меня все соки вытянул, да тут еще очередь на машину подошла. Собственно… с машиной мне просто повезло. Десяток «Жигулей» район получил для премирования передовиков сельского хозяйства. Одна из машин оказалась лишней, предложили мне. Знаете, я ведь в районе — величина, стараются всячески задобрить, чтобы не надумал смотать удочки отсюда. — Крохин сообщил это с оттенком нескрываемой гордости, помолчал. — Словом, с машиной получилась непредвиденная накладка. Сейчас, не поверите, сижу в долгах как в шелках. — Он предложил Антону место напротив окна, сам устроился на стуле спиной к свету, откинулся на спинку и без всякого перехода спросил: — Значит, мечтаете о мотоцикле?