Жена Дракона - Анна Бабина

– 

…Оле было полтора годика, – начала она, – и мы отдыхали на даче. Мы с ним, мой отец и Оля. Папа был ректором одного крупного вуза. В тот день я пошла с утра на речку. Было жарко и очень хотелось искупаться. Он, муж, не пошёл со мной – накануне подхватил насморк. На речке я встретила друга детства. Возвращаясь, мы смеялись, дурачились, вспоминали какие-то шуточки… Живя с ним, я почти не виделась с друзьями и знакомыми, поэтому это было… как глоток воздуха. Мы попрощались. Я чмокнула его в щёку. Открыв калитку, я столкнулась с мужем. Он сидел на скамейке в сирени и всё слышал. Ничего не спрашивая, с размаху ударил меня по щеке. Оля – она была с ним – заплакала. На шум вышел папа и сразу понял, в чём дело. Он и раньше недолюбливал мужа, но тогда у него просто… флажок упал. Меня родители ни разу пальцем не тронули, а какой-то мерзавец позволяет себе бить его дочь?! Папа сказал ему убираться прямо сейчас, в чём есть, и больше никогда не показываться ему на глаза. Тогда муж схватил Олю за ноги и закричал, что… – она нервно сглотнула, – разобьёт ей голову об угол дома. Что со мной было… Я упала на колени, целовала ему ноги, билась, умоляла – он только улыбался и размахивал моим ребёнком, как мешком с мукой. И тогда папа очень спокойно сказал ему, что если с головы Оли хоть волос упадёт, его сгноят его в тюрьме. Он сам лично обеспечит ему такую камеру, где он каждый день будет умолять о расстреле. И только тогда он отпустил Олю… Он ведь, в сущности, трус. Мы, разумеется, развелись. Папа настоял, чтобы лишить его родительских прав. Уголовного дела, правда, так и не случилось – папа не хотел огласки… Послушай меня, дурочка, не вздумай рожать от него детей!

Катя слушала, оцепенев от ужаса, и вдруг, словно спохватившись, выбежала из туалета. Дракон смотрел подозрительно. Она соврала, что плохо себя чувствует, и вскоре засобиралась домой.

“Не вздумай рожать от него детей”, – звенело у Кати в ушах, пока они тряслись в такси на другой конец Москвы. Первая жена Дракона не знала того, что знала она, и о чём, к несчастью, успела ему рассказать. Катя была на третьем месяце беременности.

– 

Давайте ближе к делу, – мягко прервал участковый.

Катя скользнула взглядом по его фигуре и перевела взгляд на Дракона. Его глаза казались темными, но в них не стояла пугающая бездонная чернота, которая засасывала Катю все эти годы, истончая и развоплощая. Она крепко стиснула правой рукой кисть левой, как будто хотела сломать себе пальцы, потому что услышала где-то, что боль мешает погружать в транс. Тогда Катя верила, что он обладает даром гипноза… Дурочка. Всё верно сказала его первая жена.

– 

Так ребёнка я сегодня

не получу?

Катя опустила голову, чтобы спрятать лёгкую улыбку, тронувшую бледные резиновые губы. Сорвался. Перенервничал. Он тоже человек, хоть и очень страшный. “Получу”, – сказал о Тане, как о чемодане в камере хранения. И это безликое “ребёнок” вместо медового и округлого, как тульский пряник, “Танюша”. Кто-то из них двоих – или капитан, или она сама – вывел его из равновесия. Знать бы, чем именно.

– 

Я не обязана…

– 

Я вам советую урегулировать этот вопрос через суд, – вмешался участковый.

– 

Капитан, послушай, – бросил Дракон пробный шар.

Его улыбка стала простой и виноватой, он прищурил один глаз и беспомощно раскинул руки – ни дать ни взять провинциальный мужичок, пойманный по пьянке на мелком хулиганстве. Он прекрасно умел подстраиваться под собеседника, блестяще ловил момент и настроение, но в этот раз промахнулся. Кравцов холодно посмотрел на них обоих и ощупал взглядом лестницу, словно разыскивая несуществующего человека, к кому Дракон обратился на “ты”.

А тот всё ещё не понимал. Лоб его сморщился, как синтетическая ткань под горячим утюгом, глаза потемнели, вены обозначились на лбу, припухли рожками. Катя незаметно сделала полшага назад, к спасительной железной двери.

– 

Послушай…те, – выдавил он, и Кате почудилось, что вместе со словом из его губ вылетел клуб дыма.

– 

Мы можем поговорить в опорном пункте, – прервал капитан. – Екатерина Алексеевна не намерена давать вам видеться с дочерью сегодня. Обращайтесь в суд.

– 

Она… – губы Драконы скривились, – она… узурпировала права на девочку! Она лишает её отца! Она…

– 

Екатерина Алексеевна, вы не замёрзли? – невпопад спросил Кравцов.

Катя растерялась и ответила не сразу:

– 

Нет, спасибо. Можно идти? Дочь волнуется.

– 

Да, разумеется. Зайдете в опорный пункт для дачи письменных объяснений на этой неделе?

Сил хватило только на то, чтобы кивнуть. Её переполнила благодарность к этому человеку. В ту минуту, когда она открыла дверь, показалось, что Дракон вот-вот прошмыгнёт в образовавшуюся щель. Она торопливо втиснулась в прихожую, где долго не могла сладить со щеколдой. Страх опутывал её, как ребёнка, бегущего ночью в спальню из туалета по тёмному коридору. Только убедившись, что дверь закрыта, она сползла по стене на низкую скрипучую скамеечку.

Солнце ушло, и в коридоре царил полумрак, в котором букеты на порыжевших обоях казались диковинными птицами. Из выпуклой чёрной коробочки выключателя вверх полз витой провод, от центра коридора к стенам разбегалась серая ёлочка паркета. Казалось, всё в доме спешило спрятаться от всевидящего ока Дракона.

– 

Таня, – громким шёпотом позвала Катя, сглотнув слюну. – Танюша!

В глубине квартиры раздался едва слышный шелест, будто листок бумаги спланировал на пол. Таня появилась на пороге комнаты, как маленькое привидение. Бледное личико оставалось в тени, но Катя почувствовала страх – он ниточкой потянулся к ней, и она поймала его, как радиоволну. Девочка не подошла к Кате, только обеспокоенно завертела растрёпанной головенкой – нет ли Дракона в углу, не притаился ли он за вешалкой.

Катя щёлкнула выключателем. Свет ударил по глазам, и они обе сощурились. А потом в гулкой пустоте старой квартиры раздался звук, который Катя любила больше всего на свете – тихий Танин смех.

10

В 1941 году бабушке Татьяне было четырнадцать лет. 19 августа вместе с другими ученицами Ленинградского хореографического училища её втолкнули в большой деревянный вагон и отправили в эвакуацию. Эшелон уходил в город М., в котором много лет спустя, когда он уже носил имя П., родилась внучка Катя. В вагоне было то холодно, то жарко, и всегда – темно и душно, но этот вагон увозил их от смерти. В семье от безносой ускользнула только она: Катин прадед пропал без вести в первые дни войны, а в вагон, который увозил прабабушку и других работниц завода на Урал, попала бомба. Не уцелел никто.

На третьи сутки Татьяна