Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений - Игорь Оболенский

Польский акцент при произнесении слова «голубые» придал конечно же еще больший комический нюанс его ответу.

Мне грустно говорить об этом, но мой брат славился своей непунктуальностью. Когда он в очередной раз опаздывал в экипаж, который доставлял охотников на место встречи, собравшиеся обычно говорили: «Князь Шарвашидзе, видно, еще не закончил полировать свои ногти».

5 сентября мы все вернулись в Скерневицы, где должен был состояться бал.

В этом году, перед тем как императорская семья покинула Скерневицы, княжна Шаховская и я были назначены фрейлинами императрицы и были, согласно обычаю, одарены бриллиантовым «шифром».

В 1877 году была объявлена война Турции.

Перед тем как были официально начаты военные действия, князь Барятинский был вызван в Петербург, где ему предложили стать командующим армией. Но он отказался, так как считал, что количество войск недостаточно.

И тогда великий князь Николай, отец великого князя Николая Николаевича, который позже приобрел славу главнокомандующего на войне в 1914 году, был назначен командующим вместо него.

Мой брат Михаил со своим гусарским полком, расквартированным в Царском Селе, отправился на фронт, и я очень волновалась за него. Княжна Шаховская стала медсестрой в Красном Кресте. Ее поступок положил моду на работу в госпиталях среди дам высшего света.

Так как отец не позволил княжне отправиться на фронт, ей пришлось довольствоваться тем, что она читала книги и письма раненым, размещенным в варшавском дворце Брель, теперь превращенном в госпиталь.

Вместе с Барятинскими мы оставили Скерневицы и переехали в Варшаву во дворец Бельведер, где мы могли быстрее получать новости с фронта.

Император ежедневно телеграфировал фельдмаршалу и держал его в курсе событий. По случаю взятия Карса император писал: «Карс взят доблестной Кавказской армией. Вот как могут воевать наши солдаты!»

Я помню юного герцога Лейхтенбергского, племянника императора, очень симпатичного юношу, который проезжал на фронт через Варшаву. К сожалению, вскоре после этого он был убит.

Война закончилась в 1878 году. Фельдмаршал решил отвезти княгиню Барятинскую, которая на тот момент была нездорова, в Женеву. Мы с невесткой составили им компанию.

Оставляя Скерневицы, он пребывал в депрессии и говорил, что знает о том, что никогда уже сюда не вернется. Наводя порядок в своих книгах, он произнес – я слышала это – «Sic transit gloria mundi» («Так проходит слава мирская»). А на мою попытку переубедить его ответил: «Нет, я не вернусь». Вскоре наш добрый старинный друг фельдмаршал скончался.

Мы все сопровождали его тело обратно в Россию. Фельдмаршал был похоронен в своем старинном родовом поместье[21].

Согласно российскому военному закону, вся команда скончавшегося фельдмаршала поступала на службу к императору. В результате мой брат тоже стал флигель-адъютантом его величества.

В 1881 году, после смерти Александра Второго, Георгий продолжил службу у Александра Третьего в том же качестве.

Глава 7

После похорон фельдмаршала мы втроем – я, Георгий и Эло – вернулись на Кавказ.

В Абаши возле Нового Афона я встретилась со своей старшей сестрой, которая вышла замуж за князя Дадиани в возрасте 14 лет и теперь уже была вдовой.

Ее муж был родственником дамы, с которой мой отец был когда-то обручен и с которой потом резко порвал. Как я уже говорила, мой зять нанес мне визит, еще когда я училась в школе в Тифлисе.

В то время путешествовать там, где не было железных дорог, возможно было лишь верхом на лошади. Но для дам поездка в Тифлис была слишком длинна, даже если они могли сидеть в седле. Поэтому моя сестра не составила мужу компанию.

Грузинки в те дни уже не ездили верхом, как в былое время. И потому я привела своих родственников в шок, так как весьма увлеклась конным спортом во время своей жизни в Скерневицах.

В том году, когда мы находились в Сенаки, в Летнем саду в Петербурге было совершено покушение на императора Александра Второго. Незадолго до этого мой старший брат видел странный сон.

Георгий и Михаил занимали одну комнату. Как-то Михаил поднялся очень рано утром, чтобы успеть на поезд в Кутаис. Он разбудил Георгия и спросил, нет ли у него каких поручений. И Георгий сказал, что только что видел сон, будто в императора стреляли. Михаил сказал, что он разузнает в Кутаисе, не случилось ли чего с императором, и даст нам знать.

Буквально через несколько часов после его отъезда мы получили от него телеграмму о покушении на императора, которое, к счастью, не удалось, и император остался жив.

Из Сенаки мы отправились в Кутаис. Это был мой первый визит в этот живописный старинный город с окрашенными в разные цвета деревянными домами. Мы остановились в отеле «Колхида» и весело проводили время.

Масса местных обычаев была нова для меня. Здесь я впервые услышала, как грузины много поют во время трапезы. На всех больших обедах, даже просто семейных, обязательно назначался тамада – президент стола, который предлагал тосты. Их всегда было очень много, и каждый заканчивался словами: «Многая лета!»

Обед обязательно завершался молитвой Деве Марии, которая должна была защищать дом. Затем младшие и наименее важные гости первыми вставали из-за стола, крестились, отвешивали поклон компании и покидали комнату.

Я заметила, что никто не крестился перед едой.

Обед обычно завершался в три часа дня, и потом до ужина, как правило, мы катались.

Множество интересных людей приходило навестить нас в отеле. Среди них – графиня Пушкина с дочерью и поэт Мамия Гуриели, который читал нам свои стихи и стихи русских поэтов.

Когда визит в Кутаис подошел к концу, я отправилась на север к Глазенапам в Дерпт, тогда принадлежавший Литве. Сейчас это город Тарту, относящийся к Эстонии.

Здесь я провела год. Некоторое время посвятила урокам верховой езды. У меня была своя лошадь по кличке Дива, и в моей памяти навсегда останутся наши путешествия.

Также я брала уроки английского и немецкого языков. Правда, если первый был мне интересен, то второй, увы, не очень.

В Дерпте я впервые познакомилась с движением Редстока. Лорд Редсток прибыл в Россию с евангелистской миссией. С ним меня познакомила моя подруга мадемуазель Шипова, фрейлина принцессы Ольденбургской, которая была последовательницей Редстока.

Я помню один забавный эпизод, связанный с этим движением. Мои знакомые решили наказать своего маленького сына. Тот, узнав о намерении родителя отшлепать его, обратился к отцу, последователю Редстока: «Не делай этого! Ведь во мне Христос!» – чем привел своих родителей в замешательство.