Основной закон - Дмитрий Николаевич Матвеев

посидел, подумал, прикинул планы, и решил повторить вчерашнюю программу: гречку и пельмени. Поставил кастрюльки на плиту и задумался. А подумать было о чем. У Валерика вообще регулярно возникало ощущение, что в последнее время думать ему приходится чуть ли не втрое больше, чем когда-либо прежде.

С гопниками все понятно, он не дотянулся рукой, так дотянулся до воришки… Чем? Ну вот как это назвать? Дистанционное воздействие неизвестного генезиса? Невидимая рука? Туманно и неопределенно, а еще длинно и коряво. Зато так и просится на язык простое и легкое, но совершенно ненаучное слово: магия. В принципе, логично: то, что нельзя пока что объяснить наукой, люди называют магией. А и фиг с ним, пусть будет магия. Потом найдется или придумается другой термин, а пока пусть будет так. Валерик представил себя в темно-синем, расшитом золотыми звездами халате, колпаке и турецких туфлях с загнутыми вверх носами. Хрюкнул от смеха, и пошел сыпать пельмени в кипяток. Через десять минут, когда гречка с тушенкой была упрятана в одеяло и накрыта подушкой, Валерик лопал пельмени, периодически жмурясь от удовольствия, и рассуждал:

Отчего может случиться то, что случилось с охранником? Что произошло такого, что он в секунду сбрякал на пол? Так сразу и не скажешь. Давай зайдем с другой стороны. За счет чего он сохранял свое положение? Очевидно, что за счет устойчивости стены и сил трения между подошвой кроссовок и полом. Стена – с ней ничего не произошло. Как стояла, так и стоит. А что могло случиться с трением? Было бы еще понятно, если бы там была вода. Она может послужить смазкой. Но тут… А было ли воздействие с его стороны?

Валерик порылся в памяти, максимально точно припомнил все свои ощущения. Скорее всего, что-то было. Но что? Мужик на глазок весит кил девяносто. Сила трения… так, где этот карандаш… н-да, легким толчком такому слонику ноги не подобьешь, это не соседка. То есть, получается, что реалистических вариантов нет. А что если, по заветам Шерлока Холмса, попробовать фантастические? Что если… Вилка с наколотым на нее пельменем звякнула о край тарелки. А ведь это можно проверить!

Он взял останки расплющенного накануне спичечного коробка, припомнил еще раз свои ощущения в магазине и попытался уже сознательно повторить свои действия, концентрируясь на смятом чиркаше. В пузе сразу забурчало. Валерик быстренько заглотил один за другим несколько пельмешков. Затем провел пальцем по поверхности, которая должна была быть очень даже шершавой. Нифига! Чиркаш был скользким, словно намыленным! Спичка, взятая из высыпанной накануне кучки, ерзала по нему как по фторопласту и отказывалась загораться. А о другую сторону коробка эта же спичка послушно зажглась.

Валерика обдало холодком. Это что выходит, он произвольно изменил коэффициент трения пары материалов? А ведь это, на минуточку, физическая константа. Это… Это же страшно даже подумать, какие возможности у него открываются! А что он еще может изменить?

Желудок снова недовольно забурчал и был оперативно заткнут оставшимися пельмешками. И что нам известно на сегодняшний день? Первое: эффективность солнца как источника энергии, намного выше, чем органической пищи. Второе: после зарядки от солнца в течении э-э-э… трех с половиной часов можно осуществить три воздействия. Первые два без последствий, а вот после третьего уже требуется дозаправка. И последнее: возможно не только непосредственное механическое воздействие на объект, но и локальное изменение физических констант.

Валерик взял подопытный коробок, чиркнул спичкой. Спичка зажглась. Он хмыкнул, перевернул коробок, взял другую спичку. Опять зажглась! Значит, изменения не только локальные, но и кратковременные. Примерно за пять минут все проходит. И это хорошо! Потому что когда охранник додумается проверить свои кроссовки, все следы воздействия уже исчезнут. Вот пусть и гадает, что это было.

– Хи-хи, – позлорадствовал начинающий колдун. Потом подумал еще, сходил за гречкой, притащил тетрадь и ручку и приступил к экспериментам.

А в это время…

– Что скажешь, Воронин?

Тот сидел, прижимая к побитой морде пачку пельменей из морозилки. Форма была большей частью извозюкана в пыли, а местами и порвана.

Начальник охраны снова включил запись. Вот охранник стоит, опершись о стену, вот к нему подходит пацан, вот они разговаривают, а вот Воронин съезжает по стене на пол. Начальник поставил изображение на паузу.

– Ты нахрена ломанулся? Ты ж видишь – он тебя даже не тронул, ни рукой, ни ногой не пошевелил. Просто стоял рядом. Ты даже представить себе не можешь, что бы я с тобой сделал, если бы ты его хоть пальцем задел. А ты, между прочим, нарушал инструкцию. Ты что должен был делать? Перемещаться по залу, а не стоять пнем, тем более в такой позе. Кстати, что он от тебя хотел? А нахрена ему было в другой выход? Что? И ты его просто послал нах? Ну ты мудак! А с кем ты дрался? С теми гопниками? Да ты дважды мудак! Ты хотя бы понимаешь, почему? Это хорошо, что понимаешь. В общем, так: в зарплату с тебя удержим штраф, форму заменишь за свой счет. Ясно? И верни пельмени на место.

Начальник охраны вышел, закрыв за собой дверь. А Воронин, не отнимая пельменей от изрядно опухшего лица, пробурчал:

– Ну, попадись мне этот пацан!

Глава 4

"Что мы имеем с гуся? А имеем мы очень даже немало".

Валерик топал к своему ученику, надевши самую безрукавую из своих футболок, подставив солнцу максимум, что мог себе позволить, не провоцируя моралистов. Он почти физически чувствовал, как его постепенно наполняет энергия. Это было приятно, это доставляло удовольствие. Может, в этом была изрядная толика самовнушения, но не отменяло результата: настроение прочно держалось на отметке "прекрасно". Вчера ценой кастрюли гречки он узнал, что может на расстоянии нагревать предметы. Бумажку и спичку он довел до воспламенения с пяти метров. Может, радиус действия мог быть и большим, но затруднительно проверить это в малогабаритной квартире хрущевской постройки. Еще он смог изменить плотность воды, и со дна стакана всплыл новенький полтинник. А корковая пробка от бутылки с вином, напротив, утонула. Еще он пробовал менять удельные веса материалов, но максимум, чего достиг – две секунды левитации спички. Вот как раз в этот момент и кончилась каша.

После всех экспериментов, на завтрак осталось полтарелки недоеденных пельменей, четвертушка хлеба и немного сливочного масла. Пельмени были обжарены с маслом на сковороде и поглощены вместе с бутербродами и чаем. Это количество еды закрыло первоочередные потребности в энергии, а на улице снова